Читать книгу "Запретный рай - Лора Бекитт"

Атеа знал, что в море есть не только Каапаау, там живут и другие боги. Без колебаний и страха он отдался на их милость.

Очнувшись на берегу, куда его вынесли дельфины, он долго лежал, глядя на небо.

Светало. По бледно-голубым небесам разметались красноватые полосы. Розоватые облачка отделялись от горных вершин, на которых они ночевали, и медленно плыли в сторону океана. В целом пейзаж был точно таким, как на его родном Хива-Оа: белоснежный пляж, остроконечные горы, изумрудная зелень.

Атеа понятия не имел, что это за земля и есть ли на ней люди. Решив быть осторожным, он углубился в мангровые заросли и побрел вдоль берега. Вскоре он увидел группу полуголых женщин и детей; прижимая к груди корзины, они собирали моллюсков. Атеа удивился: кожа этих людей была гораздо темнее, чем у представителей его племени. Черные волосы представляли собой шапку мелко вьющихся кудрей, а черты лица были совершенно иными, чем у жителей Полинезии.

Опасаясь приближаться к ним, Атеа решил пройти вглубь острова с тем, чтобы поискать пресную воду. Он двигался по неприметной тропинке, когда навстречу внезапно выскочили неизвестные ему животные.

Они были разных размеров, их туловища покрывала густая шерсть. Они издавали какие-то странные звуки, и на мгновение Атеа почудилось, что их усаженные острыми белыми зубами пасти изрыгают огонь.

У себя, на Хива-Оа, он видел только крыс, да еще завезенных европейцами свиней, а на Нуку-Хива — еще и коз и знал, что эти животные неопасны. Атеа слышал от белых, что в других землях существует великое множество зверей, и некоторые из них приручены человеком.

Он не мог определить, что за животные бегут ему навстречу, но точно знал, что они хотят разорвать его на куски.

Как назло, поблизости не было ни одного высокого дерева, лишь низкорослые заросли с широко раскинутыми ветвями и переплетом воздушных корней. Оглянувшись, Атеа поднял с земли увесистый камень и, оскалив зубы так, как это делали неведомые звери, бросился к ним.

К его изумлению, увидев его жест, звери повернули назад. Однако он все же запустил камнем им вслед и попал в одного из них. Жалобно взвизгнув, животное рухнуло на землю, и тотчас из-за кустов появился белый человек с ружьем — крепкий мужчина лет сорока. На нем были плисовые штаны и клетчатая рубашка. Лицо наполовину скрывала пальмовая шляпа.

— А ну стой! — произнес он по-английски. — Кто ты такой, что смеешь калечить моих собак! Вижу, ты не фиджиец. Однако ты носишь крест, значит, христианин. Как мне с тобой объясняться?! Ты хоть что-нибудь понимаешь?

Атеа не понимал. Он только видел, что на смену животным явился тот, с кем не справишься с помощью камня. Полинезиец рискнул сказать:

— Я знаю только один язык белых людей, на других говорить не умею.

Глаза мужчины округлились, и он громко расхохотался.

— Француз?! Впервые вижу таких французов! Но это хорошо, потому что я знаю этот язык. На острове жил один француз, правда, он помер. А еще я кое-что продаю торговцам из Франции. Так откуда ты?

Атеа молчал.

— Ладно, потом поговорим. Я без того знаю, что ты беглый. Иди вон туда, — сказал мужчина и показал направление ружьем.

Атеа решил не пытаться бежать. Он страшно обессилел, к тому же надеялся, что этот человек не причинит ему вреда. Видя, что сопровождавшие их животные теперь ведут себя мирно, он разжал руку и выбросил камень.

— Правильно, — сказал белый, — лучше веди себя без глупостей. — И добавил: — Это собаки. Ты что, никогда не видел собак?

Атеа покачал головой.

— Но ты не испугался. Это говорит в твою пользу. А что у тебя с ногой? Кто тебя так ободрал?

— Акула.

— Акула?! И ты с ней справился?

— Да. У меня был нож.

Белый человек привел своего пленника к дому, стоявшему в окружении буйной тропической зелени. Жилье покрывали пальмовые листья, однако его стены были сложены из крупных камней и обмазаны глиной. На небольшой террасе стояли плетеные кресла и столик, а внутри дома было много незнакомых Атеа вещей. Перво-наперво хозяин дома дал полинезийцу напиться, а после сказал:

— Вот циновка, ложись, отдыхай, а то ты едва держишься на ногах. Потом поговорим.

Атеа не заставил англичанина повторять дважды. Едва его истомленное тело опустилось на циновку, душа тотчас унеслась в царство снов, а вернее, погрузилась в ту беспросветную тьму, какую порождает многодневная усталость.

Глава шестнадцатая

В день суда Эмили постаралась привести себя в порядок. Так поступали все, хотя вряд ли это могло как-то повлиять на вынесение того или иного приговора.

На деньги Элизабет Хорвуд она приобрела у торговца, посещавшего тюрьму по воскресным дням, нижнее белье (не такое красивое, какое было у нее прежде, но хотя бы новое и чистое), скромное темно-коричневое платье и черные туфли. Она вымыла, расчесала и заколола волосы и постаралась взять себя в руки.

На суде ей наверняка придется увидеть леди Клиффорд, а если повезет, то и мать.

Другие арестантки надавали Эмили кучу по большей части бесполезных советов, пожелали мужества и удачи.

В Зал Правосудия Олд Бейли ее доставили, как и других заключенных, под конвоем, благо, еще не со скованными руками.

Эмили старалась идти, подняв голову и не глядя по сторонам. Никто бы не догадался, какой душевной муки ей это стоило. Любой косой взгляд или усмешка были равносильны жестокому удару.

Она думала о том, что океан жизни непредсказуем, и самое заманчивое приключение может обернуться трагедией. Сегодня ей оставалось надеяться только на чудо.

К счастью, людей в зале было немного. Заметив среди них леди Клиффорд, Эмили постаралась не смотреть в ее сторону, а увидев мать, приободрилась, хотя Элизабет никак не дала понять, что они знакомы, и даже не улыбнулась.

Элизабет сидела, наклонив голову, ее лицо наполовину скрывали поля шляпки. На щеках леди Клиффорд рдели яркие пятна. Судя по всему, она была возмущена тем, что ей приходится присутствовать в таком собрании.

Сочетание красной мантии, белого парика и черного колпака судьи выглядело зловещим. Сам он тоже не понравился Эмили: с тяжелым лицом и взглядом и мясистыми руками. Присяжные застыли, как истуканы. Молодая женщина не разглядела в их чопорных лицах никакого человеческого выражения.

Не было ни обвинителя, ни адвоката. Судья Грэхем сам допрашивал обвиняемого, истолковывая его слова в зависимости от того, насколько он был ему симпатичен, или от собственного сиюминутного настроения.

Эмили задали формальные вопросы, и она ответила, стараясь произносить слова достаточно громко и четко. Затем было зачитано обвинение и начался допрос. Первой вызвали леди Клиффорд. Исполненная праведного негодования и несгибаемого достоинства, она заняла надлежащее место.