Читать книгу "Битва за Кавказ - Анатолий Корольченко"

Огневая позиция их установки располагалась на территории завода. Круглые сутки на нем перегоняли поступающую по трубам нефть в горючее для танков, автомобилей, самолётов. А по ночам подкатывались железнодорожные цистерны, их наполняли горючим, и поезда спешно увозили составы с заводской территории.

Когда командир указал на место, где должна была находиться установка, то предупредил Галю:

— Смотри, Олейникова, вы на самом жарком месте. В случае бомбёжки на вас полетят первые бомбы.

— Ничего, товарищ командир, мы присягу давали, — ответила за Галю Полина Полубоярова.

Обычно в таких случаях командир бросал коротко и строго: «Разговорчики!», — но тут сдержался.

— Ну-ну. Погляжу потом, после дела.

Телефонный звонок прервал размышления Поли:

— Воздух! Занять боевые позиции!

— Есть занять боевые позиции! — ответила Поля и крикнула во весь голос: — Девочки! Воздух! Командир приказал занять позиции!

Девушки бросились к зенитной установке. Где-то били в рельс, надсадно-пронзительно завыла сирена.

В тот день немецкая авиация впервые обрушила свой удар на Грозный. Непонятно, чем руководствовалось немецкое командование, предпринимая этот налёт. Возможно, оно пыталось сломить волю зенитчиков города или показать силу своей авиации, а может, парализовать работу заводов.

Послышался надрывный гул, и в разрывах облаков появились самолёты. Они шли на разных высотах и с трёх направлений: с запада, севера и даже юга.

Нарушая устав, Поля сбросила с плеча противогаз: без него было удобно работать за установкой — ведь она наводчик. Катя и Аня заняли свои места тут же. Чуть в сторонке, припав к биноклю, наблюдала Галя Олейникова.

— Прямо, курсом на завод... — начала было она команду и увидела, как передний самолёт отделился от строя и в крутом пике устремился вниз. Не закончив команду, Галя выкрикнула совсем неуставное: — Полина, стреляй! Бей же!..

Но, прежде чем Полина нажала на спуск, от самолёта отделилось четыре или шесть каплеобразных бомб. Они не падали, а неслись несколько под углом и увеличивались на глазах.

Разрывы слились в один гулкий раскат, и к небу вместе с серым султаном из дыма и земли взлетел огненный шар.

Но Поля его не замечала. Она стреляла по второму самолёту, который ринулся вслед за первым.

Огненные трассы мчались к самолёту, казалось, задевали его, но он, сбросив бомбы, вышел у земли из пике и улетел прочь.

Охваченные пламенем, горели крекинг-установки. Гигантскими кострами полыхали нефтеотстойники. Огонь стал распространяться по пропитанной нефтью земле, и она, до того служившая людям надёжным укрытием, горела...

Не помня, какой по счёту самолёт теперь нёсся не на заводские сооружения, а прямо на них, на пулемётную позицию, Поля видела через кольца прицела узкие, словно лезвие ножа, плоскости с двумя серебристыми дисками бешено вращающихся винтов и ещё вертикальную чёрточку стабилизатора.

Она полоснула по нему очередью из четырёх стволов, и, когда уже была готова вскрикнуть оттого, что посланные ею пули не прошли мимо цели, её оглушили вой и совсем рядом сильнейший взрыв. В глазах вспыхнули радужные круги, и сразу всё померкло.

Бомбы взорвались неподалёку от огневой позиции пулемётной установки. На этот раз лётчики сбросили не зажигательные бомбы, а полновесные фугасные, осколки которых предназначены для поражения людей и разрушения строений. Они-то и поразили насмерть Катю Харланову, тяжело ранили Полю Полубоярову и Галю Олейникову. Лишь чудом осталась невредимой одна Ануш. Спасло её то, что в самую последнюю секунду она укрылась в окопе, и осколки пронеслись над укрытием, едва не задев голову девушки.

Преодолевая страх, она осторожно выглянула из щели, и первой, кого увидела, была Галя, сержант Олейникова. Та лежала ничком, откинув руку с биноклем. Казалось, Галя припала к земле, вслушиваясь, как она вздрагивает при каждом взрыве.

— Товарищ сержант! — бросилась к подруге Ануш. — Галя!

Она попыталась повернуть её на спину и услышала такое:

— Стреляй...

Ануш поглядела через плечо на установку и только тут заметила недвижимых Катю и Полю. Она хотела кинуться к ним, но Галя, явно обращаясь к ней, с трудом произнесла:

— Огонь...

И тогда Ануш поняла, что осталась на огневой позиции одна и что теперь ей нужно заменить выбывший расчёт.

Неподалёку глухо прогремело, и из гигантской цистерны выплеснулись огненные космы. Они упали на землю с шумным плеском и вместе с вылившейся нефтью начали растекаться по земле. Голубовато-оранжевые языки ползли, подбираясь к пулемётам, они жадно лизали всё, что встречалось им на пути, и объятые огнём сооружения полыхали кострами.

Пламя гудело, трещало дерево, скручивалось раскалённое железо. Откуда-то неслась дробь зенитных пулемётов, скороговоркой били автоматические пушки, рвались бомбы, а над всем этим висел надрывный гул самолётов.

— Будьте вы прокляты! — крикнула Ануш и бросилась к установке.

Она упёрлась в наплечные дуги, что есть силы зажала ребристые рукояти и, казалось, слилась воедино с громоздкой пулемётной установкой. Все её мысли, воля, желание сосредоточились на кольцевом прицеле, в котором она видела выныривающих из облаков чёрных стервятников. Сейчас её занимали только эти проклятые, несколько неуклюжие машины с широко раскинутыми колёсами шасси, напоминающими обросшие перьями ноги хищной птицы.

Вот одна попала в перекрестье прицела... Ануш затаилась, выждала секунду, а может, и меньше, и нажала на гашетку. Разом из четырёх пулемётных стволов выбились короткие, словно змеиные жала, огненные язычки.

Самолёт продолжал ещё лететь, но из одного мотора потянулась чёрная, едва видимая струйка. С каждым мгновением она ширилась, становилась заметней, и самолёт, вдруг наклонившись, изменил курс и повернул назад.

«Есть один! — отметила про себя девушка. — Если не подбила совсем, то наверняка повредила...»

Она не видела и не знала, что раненый ею стервятник едва дотянет до Терека и где-то там, в Чёрных песках, раскатисто взорвётся в воздухе, оставив после себя лишь жалкие обломки.

В отражении того налёта отличились и другие расчёты 744-го зенитного пулемётно-артиллерийского полка. Огнём 2-й и 3-й батарей полка удалось сбить три вражеских самолёта. Лётчики сбросили на их позиции более ста зажигательных и фугасных бомб, однако зенитчицы (личный состав полка в основном состоял из девушек) не отступили: они продолжали вести по самолётам огонь.

С того дня, видимо, усомнившись во взятии Грозного, немецкая авиация методично совершала налёты, сбрасывая каждый раз на город сотни тонн бомб. Горели заводы, промыслы, мирные жилища. В небе висело густое облако, сквозь которое не могло пробиться солнце, и Грозный погрузился в сумеречную тьму, насыщенную копотью и дымом.