Читать книгу "Свинцовый закат - Роман Глушков"

– La cucaracha, la cucaracha, – продолжал горланить я, выдергивая из «маракасов» чеки, – ya no puede caminar! Porque no tiene, porque le falta…

Всего за минуту я практически вошел в транс, который был хорошо знаком пляшущим с бубном шаманам. Правда, никакие духи со мной при этом в контакт не вступали – видимо, мой отвратительный испанский акцент и фальшивое пение резали слух чувствительным обитателям высших сфер. Что делать с гранатами, я еще не решил. Швырять их в Скульптора было бесполезно, а подрывать себя, пока он позволял мне радоваться жизни, как-то не хотелось. Я поглядывал на растущего слизняка и тщился угадать его реакцию на мое выступление. Единственное, что было очевидно, зритель не швырял в меня тухлыми яйцами, хотя мог в любой момент устроить горе-артисту такую обструкцию. Впрочем, сдержанность Скульптора еще ни о чем не говорила. Возможно, он всего-навсего подбирался поближе, как кот к расчирикавшейся на ветке птичке.

Я же отплясывал как заведенный, вновь и вновь распевая один-единственный заученный мной куплет испанской песенки. Несомненно, сегодня я был просто в ударе. Видел бы меня сейчас покойный Бульба, ни в жизнь не поверил бы, что Леня Мракобес способен отколоть такой фортель на трезвую голову. Да что там Бульба! Я сам почти не верил в то, что со мной творилось. Не верил и все равно продолжал свою пляску смерти, понятия не имея, как ее остановить. Я был убежден в том, что, едва это произойдет, мне моментально придет конец.

La cucaracha, la cucaracha Уже не может убежать…

Солнце скрылось за горизонтом, и до наступления полной темноты остались считаные минуты. Не ее ли, случаем, дожидается Скульптор? Меня и его разделяло теперь не более десятка шагов, однако тварь упорно медлила с атакой. Не то увлеченному пляской, не то уже впавшему в предсмертную агонию, мне было некогда пялиться по сторонам, но не рассмотреть своего палача я просто не мог. Тем паче пока это позволяли последние крохи меркнущего солнечного света.

Выяснить, из какой серой мути сотворен слизень, оказалось проще простого. Да и не слизень это был вовсе. Пыль, гравий, сухие листья, прочий сор – все, что устилает улицы мертвого города и что может быть поднято в воздух, к примеру, ураганом, отрывалось от земли и оставалось висеть над ней. Но не пеленой и не облаком, которые могут двигаться под порывами ветра, а цельной массой, как будто растворенной в прозрачном киселе. Именно из-за полной неподвижности зависших в атмосфере миллиардов частиц и мелких объектов возникала иллюзия, что некая бесформенная масса разрастается словно на дрожжах и заполняет собой улицы. В действительности же, надо полагать, подножный мусор и пыль удерживались на месте той силой, которая до этого изничтожила здесь мутантов, а потом швыряла в меня что ни попадя. Неужто она существует сама по себе, а Скульптором ее прозвали монолитовцы, тоже, небось, ломающие головы над тем, как выглядит этот могучий монстр?

Чудеса, да и только!

Впрочем, спустя еще минуту мне пришлось признать собственное открытие несостоятельным. Не успел я в очередной раз пропеть Скульптору о трагической судьбе таракана-калеки, а застывшая в воздухе, как на стоп-кадре, пыль вдруг оттаяла, будто кто вывел ее из режима паузы. Огромная серая масса ухнула вниз, кроме наиболее летучих частиц, тут же отдавшихся воле подхватившего их ветра. В одно мгновение «слизень» обмяк и растекся, превратившись в быстро оседающую завесу обыкновенной пыли.

Костлявая бабуля занесла надо мной косу, но так или иначе, а дышать перед смертью всякой гадостью мне не хотелось. Руки мои были заняты гранатами, и я не имел возможности надеть защитную маску, поэтому всего лишь отступил от пылевого облака на несколько шагов. Не прекращая, разумеется, самозабвенно отплясывать «Кукарачу», потому как был уверен: то, что монстр внезапно «сдулся», напрямую связано с моими идиотскими выкрутасами. Не было ли это завуалированным предложением прекращать кривляться? Мол, видишь, я закончил тебя разыгрывать, а значит, и тебе пора перестать валять дурака. Посмеялись, и хватит. Раз не желаешь бояться как положено, так хотя бы не строй передо мной шута горохового.

«Дудки, батенька! – подумал я, набирая в грудь воздух, перед тем как зарядить свою песнь заново. – Никаких компромиссов! Надумал прикончить Мракобеса, значит, приканчивай, нечего больше тянуть! Да, у меня не хватает духу плюнуть тебе в морду и умереть с гордо поднятой головой! Но и стоять перед тобой на полусогнутых, трясясь как осиновый лист, я тоже не намерен!»

– La cucaracha, la cucaracha!..

Ищущий да обрящет – так, кажется, написано в Библии? Не сказать, чтобы я искал встречи со Скульптором, но то зудящее во мне чувство, которое, если верить уже не библейской, а народной мудрости, некогда сгубило кошку и оторвало Варваре на базаре нос, никак не унималось с момента, едва мы узрели утром те деревья-перевертыши. Даже сейчас, когда я стоял одной ногой в могиле, меня не покидала уверенность, что палач исполнит последнее желание жертвы: явит ей перед казнью свой истинный лик, каким бы отвратительным он ни был. Вряд ли в ближайшее время кто-нибудь еще при встрече со Скульптором пустится в пляс и начнет распевать ему песни. Так почему бы в связи с этим не сделать Лене Мракобесу маленькое одолжение? От апостола Монолита не убудет, а скомороху пусть сомнительная, но все-таки приятность.

И настал час истины, и узрел я Скульптора, и долго не мог понять, смеяться мне до истерики или плакать навзрыд от такого вероломного откровения…

Пыль еще оседала, когда я заметил уродливую фигуру, движущуюся сюда в полупрозрачной серой пелене. Край закатного неба виднелся сквозь нее, и поначалу высвеченный им силуэт показался мне просто огромным. Макушка скрытого мглой чудовища маячила на уровне четвертого этажа соседних девятиэтажек, однако чем ближе оно подходило к пристани, тем стремительнее уменьшалось в размерах. Еще до того, как Скульптор вышел из пыли, я смекнул, что стал жертвой оптической иллюзии и что истинные его габариты значительно меньше. Очевидно, этот монстр был высотой приблизительно с псевдогиганта… или кровососа… или химеру… Вот те раз: да ведь мы с ним одного роста! Хотя постойте-ка: опять ошибочка – оказывается, тварь ниже меня на голову… На две головы! Еще ниже!.. Неужто даже меньше вставшего на четвереньки снорка? Однако так! Меньше бюрера?.. Кто бы мог подумать! А может, это и не Скульптор вовсе?

Вышедшее из-под покрова мглы существо выглядело и впрямь мельче и субтильнее коренастого большеголового карлика-бюрера. Оно скорее напоминало некрупную мартышку и передвигалось подобно ей, опираясь при ходьбе на длинные и тонкие передние лапы. Задние, напротив, выглядели крепкими и выносливыми – почти как у кенгуренка. Хвоста я не видел, но если он и присутствовал, то был очень коротким. Тело мутанта покрывала лишенная шерсти и усыпанная бородавками кожа, определить точный цвет которой в сумерках не удавалось. Сидящая на узеньких плечах голова величиной с мой кулак казалась не такой миниатюрной из-за гигантских ушей, торчащих вразлет, как у лисы-фенька. Такими же непропорционально огромными были и глаза, занимавшие чуть ли не половину мордочки подбирающегося ко мне гремлина.

О ней непременно следует сказать в отдельности. Несмотря на свой откровенно чудовищный облик, существо глядело на меня таким осмысленным и живым взором, что, честное слово, я смог прочесть написанный у него в глазах немой вопрос. Даже имеющие выразительную мимику шимпанзе не способны так ярко выразить взглядом свою разумность, как сделал это малыш Скульптор. Я давно не сомневался в том, что за мной гонится тварь, обладающая интеллектом, а не тупая машина смерти вроде псевдогиганта. Но взглянув в проницательные глаза Скульптора, я вдруг понял, что смотрю не просто на чересчур смышленого мутанта, а практически на брата по разуму.