Читать книгу "С театра войны 1877-1878. Два похода на Балканы - Лев Шаховской"

В тот вечер против неприятеля, засевшего в Софии, обрисовались на снегу целые массы войска, черневшие и выделявшиеся на белом фоне снега так рельефно, что издалека, версты за две, отпечатывалась ясно фигура каждого солдата. Преображенский полк выстроился передовой цепью наших войск под Софией. Вообще лейб-гвардии Преображенскому полку, как первому полку гвардии, выпала на долю честь прокладывать путь в Балканах остальным полкам гвардии и армии. Преображенцы разрабатывали дорогу через Балканы на Чурияк; они же первые спустились в Чурияк и заняли выход в долину Софии, взошли первыми на турецкие редуты в Ташкисене, и теперь им предстояло первыми вступить в Софию. Но генерал Гурко отложил атаку турецких укреплений у Софии на один или два дня, ожидая приближения бо́льших сил из Араба-Конака и Ташкисена, и отправил, между прочим, уведомить сербов, занявших Пирот и приблизившихся к Софии, что он предполагает повести атаку на Софию 24 декабря и предлагает поэтому и сербам подвинуться к Софии и запечатлеть накануне Рождества Христова братский союз с нами в общем наступлении на общего врага. На 24 декабря предписывалось, между прочим, колонне Вельяминова обходить Софию с правого фланга, а колонне генерала Рауха вести атаку с фронта. День 22 декабря и ночь на 23-е генерал Гурко провел в небольшом хуторе близ селения Враждебна. Тут было получено известие о судьбе генерала Каталея и генерала Философова, которые, преследуя на Златицу бежавших из Араба-Конака турок, въехали по дороге в узкое ущелье, находясь все время во главе авангарда. Черкесы, спрятавшиеся на горах над ущельем, дали всей авангардной колонне втянуться в него и затем открыли сверху огонь по колонне. Одна из первых пуль поразила генерала Каталея насмерть, ударивши в шею и проникнув в сердца. Другая – тяжело ранила генерала Философова, попав также в шею и выйдя наружу в спину у позвоночного столба.

23 декабря, часов около 11 утра, прискакал от генерала Рауха вестовой с донесением к генералу Гурко, что София очищена турками, внезапно отступившими за ночь и бросившими на месте все свои лагери и огромные запасы. Неожиданно мы были избавлены от нового боя под стенами Софии. Отбитая 21 ноября турецкая атака на генерала Вельяминова и развернутые перед Софией массы нашего войска, по всей вероятности, повлияли морально на турок, и они не захотели дать нам тут сражения. Но общая причина бегства турок из Софии, без сомнения, была та же самая, как и бегство их из Араба-Конака, именно – искусный и быстрый маневр обходного движения через Балканы.

Услыхав об очищении Софии неприятелем, генерал Гурко в минуту сидел уже на коне и мчался в галоп по шоссе к городу. Густыми колоннами шли по шоссе войска в освобожденный город. Солдатская песня гремела вдоль по всему шоссе, повсюду, где только были войска. После неприступных и диких гор, вьюги, метелей, невыносимого утомления и ряда лишений в борьбе с суровой природой, София всем казалась каким-то Ханааном. Ее минареты уже высились перед нами; кучи домов развертывались широко по долине. Солдатская песня между тем гремела густо с удальским напевом:

– Ах вы сени, мои сени, – раздавалось в одном месте.

– Где мы с вечера резвились! – хором выводили солдаты впереди.

– Здорово, стрелки! здорово, измайловцы! – прерывал на секунду песню мчавшийся мимо войск генерал Гурко. – Спасибо вам за службу!

– В хороводах веселились! – звучало сейчас же за промчавшимся генералом.

У ворот Софии уже стояли толпы народа, духовенство с хоругвями и образами в ожидании Гурко. Народ кричал, хлопал в ладоши. Процессия двинулась к церкви Святого Стефана. По дороге из окон домов женщины, девушки и дети сыпали руками ветки и зимой неувядающего мирта на голову генерала. В церкви Святого Стефана было отслужено болгарскими священниками молебствие, после которого один болгарин произнес длинную речь. На эту речь Гурко ответил коротко:

– С Божьей помощью, – сказал он, – я вступаю ныне во второй город Болгарии, первый был некогда вашей древней столицей – Тырново. Второй сегодня – София. Бог поможет нам освободить силой русского оружия и остальную часть Болгарии!

– Аминь! – кричала и гудела в ответ на это толпа, собравшаяся в церкви.

София,

24 декабря 1877 г.

Турецкие военные госпитали в Софии

Город София служил, как известно, военным госпиталем и местом склада продовольственных запасов для турецкой армии, сосредоточенной в Плевне и на Балканах и оперировавшей вдоль линии Софийского шоссе. Лучшие дома города были отведены под больницы раненым и больным солдатам, число которых доходило по временам до 12 тысяч и более человек. Накануне нашего вступления в Софию число это простиралось, по показаниям английских врачей, до семи тысяч раненых; но мы, войдя в город, нашли только две или три тысячи больных и раненых турок, остальные (до пяти тысяч) ушли при нашем приближении вместе с бежавшим из Софии турецким войском. Врачи-англичане, которых мы застали в городе, рассказывали нам, что бегство раненых из госпиталей представляло ужасное зрелище. Решились они уйти из страха быть перерезанными русскими, более всего страшась жестокого и кровожадного Гаурк-паши (генерала Гурко), не знающего пощады, да к тому же и паша, начальник гарнизона Софии, приказал всем туркам – жителям Софии, не исключая раненых и больных солдат, следовать за войском.

Но помимо этого приказания, панический страх, объявший турецких солдат и жителей Софии ввиду обрисовавшихся темных масс русского войска под стенами города, сообщился сам собой в госпитали: раненые, за минуту перед тем стонавшие на своих кроватях от боли при малейшем движении, вскочили на ноги и повыбежали на улицу. Недавно ампутированные, тифозные, зараженные гангреной – все, кто только могли в возбужденном состоянии сползти с постелей, все покинули больницы и потянулись по городу, кто опираясь на палку, кто ползком на четвереньках. Город огласился стенаниями, криком и воем. Паша распорядился дать каждому раненому по куску хлеба на дорогу. Раненые и больные десятками падали по улицам на землю и не в состоянии были подняться снова на ноги; многие тут же и умирали. Турецкие военные врачи ушли также вслед за войском, исключая разве двух-трех оставшихся спокойно в госпиталях дожидаться прихода русских. Казаки, отправленные преследовать турецкое войско, нашли весь путь отступления турок усеянным полуживыми и умершими беглецами из больницы.

Генерал Гурко, вступив в Софию, посетил на другой же день турецкие и английские госпитали города. Вид турецких госпиталей ужасен. Я не берусь описывать открывшегося нам зрелища, когда мы вошли в конак, служивший у турок самым обширным помещением для раненых. Но я думаю, что все когда-либо написанные картины, изображающие мучения грешников в аду, слабы и ничтожны в сравнении с действительностью подобного турецкого военного госпиталя. Например, в коридорах госпиталя мы видели валявшиеся на полу гниющие и вовсе сгнившие трупы рядом с живыми еще ранеными, корчившимися в предсмертных судорогах. На полу липкая грязь от гноя и кучи нечистот. Запах невыносимый. Два турецких военных врача, сопровождавших генерала Гурко у входа в один из таких коридоров, выхватили платки из карманов, зажали носы и, возведя глаза к небу, стали восклицать: «Алла! Алла!». По-видимому, они и не заглядывали сюда ни разу до настоящей минуты. В палатах госпиталя мы нашли между многими пустыми кроватями несколько занятых больными и ранеными, не бывшими, вероятно, в состоянии сползти с постелей, чтобы бежать за турецким войском. Эти раненые дня три как не были перевязаны, два дня ничего не ели и жалобно стенали; на других кроватях лежали мертвые; иной раз мудрено было отличить мертвого от живого. Казавшийся трупом внезапно шевелился при приближении к нему и через секунду снова лежал без признаков жизни. В палатках – та же грязь и та же вонь, что и в коридорах, те же трупы и полуживые мертвецы на полу, упавшие раз с постелей и оставшиеся лежать на земле. Генерал Гурко обошел все палаты, все закоулки больницы и приказал сейчас же вынести мертвых, госпиталь вычистить, перевязать и накормить раненых и организовать правильную заботу о них.