Читать книгу "Взрывай! Спец по диверсиям - Юрий Корчевский"

– Все, что велено тебе передать, я передал. Больше добавить нечего.

– И на том спасибо. Я себе занятие найду. Только обидно будет, если Янека не найдут и не покарают. Парни не должны остаться неотомщенными.

– До свиданья.

Михась поднялся и ушел, не подав на прощание руки.

Саша поднялся тоже. Похоже, веры ему теперь в подполье нет. Белоруссия невелика, и в какой бы отряд он ни влился, рано или поздно об этом станет известно. Похоже, воевать дальше Саше предстояло одному. Ну что же, ему не привыкать. В спецназе учили действовать в одиночку. Так даже спокойнее, никто не предаст, по крайней мере как тот Янек.

Тем не менее настроение было испорчено. Для партизан он теперь лицо подозрительное, изгой.

Вернувшись домой, Саша поставил в сенях лыжи и снял тулуп, который ему давала Олеся. Тулуп был ее отца, из натуральной овчины, теплый, хотя с виду и потрепанный.

Девушка сразу обратила внимание на его расстроенное лицо.

– Что случилось? На тебе лица нет!

– С партизанами встречался. Подозревают меня, не хотят в отряд брать.

– Тоже мне беда! Оно, может, и к лучшему. Целее будешь.

– Олеся, ты же комсомолка. Война идет. Я мужик, врага бить должен, воевать, свою лепту в победу внести. Не сидеть же мне всю войну возле твоей юбки.

Олеся, приобретя мужа – пусть и невенчанного, пусть и без регистрации в сельсовете или ЗАГСе, не хотела его терять. Где она еще найдет себе мужа на хуторе, где кроме нее только старая и наполовину глухая бабка? А женское естество требует своего.

Саша, хоть и ожидал от партизан проверки, в душе был огорчен, потому что не ожидал, что их отказ ударит по нему так больно.

– Выпить есть?

– Самогон от отца остался.

– Налей.

Олеся молча спустилась в погреб, вытащила оттуда бутыль с мутноватой жидкостью и налила самогон в стакан. Положила в миску соленых огурцов, квашеной капусты.

Саша вздохнул, одним махом выпил стакан и закусил огурцом.

Горло обожгло – самогон был крепким. Но не брал он: слегка померкла обида, только и всего. И вроде со стакана «первача» он должен был почувствовать себя если не пьяным, то слегка захмелевшим. Голова же оставалась легкой.

Саша взялся за бутыль.

– Саш, не надо! – Олеся положила свою руку на его кисть. – Только голова болеть будет. Горе или обиду самогоном не зальешь. По большому счету – что случилось? Ты руку или ногу потерял? Нет! Не инвалид? Нет! Ну и черт с ними, с подпольщиками! Ты же один целого… – Олеся старалась подобрать слово – …вот, целого полка стоишь!

– Эка хватила!

– Вспомни лето. На станции эшелон взорвал, потом аэродром с немецкими самолетами. Я же помню! А где тогда подпольщики да партизаны были?

– Ну, двое-то мне помогали.

Олеся погладила его по голове, как маленького.

Саша поднялся.

– Пойду вздремну, что-то устал я сегодня.

Он разделся и улегся на кровать. Полная апатия! Не хочется ни есть, ни вообще что-то делать.

Так он проспал до утра. Даже Олеся, улегшаяся вечером рядом, не смогла подвигнуть его на близость.

А утром встал бодрым, с хорошим настроением. Что произошло? Партизаны его не взяли в отряд? Так он и сам немцам урон нанесет не меньше партизанского отряда! Тогда в чем проблема?

Саша стал напевать про себя песню. Все будет хорошо, только не надо падать духом, расклеиваться. Он же мужик, в конце концов, а вчера нюни чуть не распустил. Крепко его взяло за живое подозрение подпольщиков!

Олеся уже хлопотала у плиты.

Они позавтракали жареной картошкой со шкварками, выпили компота из сушеных ягод, и Саша снова улегся на кровать. Спать не хотелось, просто так лучше думалось. Что он имеет из оружия? Нож да карабин немецкий. Взрывчатки нет, потому поезд или мост взорвать не получится, машину на шоссе – тоже. Да и машины у немцев теперь в одиночку не ходят – только колоннами, поэтому расстрелять грузовик или легковушку тоже не выйдет.

Для начала надо разведать обстановку – где немцы и какие склады, базы, воинские части располагаются в районе. Вот тогда можно планировать акцию. Сначала разведка, потом диверсия, и никак иначе. Его учили действовать именно так.

– Олеся, я прогуляюсь.

Саша оделся, взял лыжи и вышел во двор. Свежий снег слепил глаза. Так они быстро устанут, слезиться начнут.

Саша подошел к березе, ножом вырезал кусок бересты и сделал две узкие прорези для глаз. Из бересты же вырезал узкую полоску – вроде жгута, привязал жгут к бересте и натянул на лицо. Получилось коряво, но глаза от снега уже не слепило. Так делали еще наши прадеды, когда не было солнцезащитных очков. Никто Сашу не учил, сам догадался, а может – память предков подсказала.

Дышалось в зимнем лесу легко, и лыжи скользили просто великолепно. Видно, отец Олеси понимал толк в лыжах. Сделанные своими руками охотничьи лыжи не уступали заводским по скорости, но, в отличие от узких фабричных, не проваливались даже в свежевыпавший снег.

Саша отошел от хутора километров на семь-восемь, повернул влево и описал вокруг хутора, как вокруг исходной точки, большой круг. И только в одном месте он наткнулся на малонаезженный санный след. Видимо, из деревни кто-то наведывался в село или даже в Пинск на базар. Там, в городе, продукты питания выгодно обменивались на вещи или даже драгоценности. Кроме того, можно было узнать новости.

Новости о положении на фронтах Саша хотел бы знать и сам. Он-то знал, что Москва устоит и немцев отбросят, но где сейчас проходит линия фронта? Ведь от Белоруссии до Москвы не так далеко, и чем ближе фронт, тем интенсивнее перевозки в прифронтовой зоне.

Однако, ничего интересного не обнаружив за сегодняшний день, Саша вернулся на хутор, к Олесе. Он порядком продрог и проголодался и в очередной раз мысленно возблагодарил Бога и судьбу за то, что встретился с такой девушкой. Вот куда бы он сейчас, зимой, пошел? В такое время без землянки и запасов в лесу не выживешь, мороз градусов двадцать. И землю под землянку не выдолбишь – замерзла, и инструментов нет. Материалов, чтобы печурку сложить, тоже нет. А про запасы надо было думать еще осенью. Вот и выходит, что Олеся – как подарок судьбы.

Партизанские отряды к зимовке загодя готовились, да и то не все смогли зиму пережить. Некоторые отряды были до весны распущены, и партизаны разошлись по своим домам, припрятав оружие. Активность действий подполья снизилась.

И Саша пока не предпринимал активных действий. Каждый день он бегал на лыжах по району, изучив его, как свою квартиру. С местными в разговор не вступал, сторонился – только слухи пойдут ненужные. И, возвращаясь домой, следы лыж заметал еловым веником. Особенно Саша любил, когда шел снег – он лучше всего скрывал и так не очень заметные следы от охотничьих лыж.