Читать книгу "Воин Яровита - Василий Сахаров"

Молча воевода направился к валам. Мы с Вартиславом – за ним. Телохранители – справа и слева. Знаменосцы следом. На ходу я проверил, насколько легко выходит из ножен Змиулан. Отлично, клинок готов испить кровь врагов. Мой щит – у Немого. Можно подраться, но сегодня я в драку не спешу. Моё дело нынче командирское: наблюдать, руководить сотнями, координировать действия воинов и наносить удары в самое слабое место противника.

Тем временем хашар вплотную подступил к валам. Защитники города попытались осыпать идущих за пленниками штурмовиков стрелами. Но в сутолоке сделать это сложно. Ну и к тому же практически сразу сказали своё веское смертоносное слово арбалеты. Залп! И не менее десятка викингов падает замертво. Жертв немного. Согласен. Только здесь главный фактор не смерть, а психологический эффект. Каждый вражеский боец передовой линии видит кучно летящие стрелы, и ему кажется, что стрелки целятся именно в него. При этом защитник думает, что следующий болт может попасть ему в грудь или голову, а значит, он инстинктивно будет искать укрытие и надеяться, что кто-то другой отразит венедов и оттолкнет штурмовую лестницу. Такова психология человека, и здесь ничего не изменить, а пока арбалетчики перезаряжают своё оружие, прикрытием штурмовых колонн занимаются лучники.

Первые лестницы поднялись, на миг застыли над толпой и стали опускаться на валы. Вот одна прижалась. Следом вторая. Третья. Ну и так далее. Тяжёлые лестницы замирали, и пленники начинали по ним своё восхождение. Сверху попытались лить смолу, а потом вновь полетели стрелы и камни. Однако сопротивление, что удивительно, было очень слабым. Хотя чему тут удивляться? Наиболее сильные и яростные викинги покоятся на дне Большого Бельта, где их рыбы доедают, а неподготовленный ополченец, которому мерещатся армады злых варягов, при штурме и без грамотного руководства теряется.

Вновь ударили арбалеты, и очередной залп сбросил с высоты ещё полтора десятка человек. Одновременно передовые бонды взобрались на вал, а за ними и наши штурмовики. Засверкала в солнечных лучах обнажённая сталь венедских клинков – и пошла кровавая потеха. Закрепившиеся наверху дружинники Громобоя, ветераны войны с германцами, саксами, ляхами, шведами, данами и своими соседями лютичами, действовали резко и очень умело. Прямые мечи воинов плели вокруг себя стальные кружева, и практически каждый удар уносил чью-то жизнь. Удар. И вниз летит голова вражеского ополченца. Выпад. И следом за головой отправляется тело бонда, первым вскарабкавшегося на высоту, но загораживающего дружиннику проход. Толчок щитом.

И ещё один защитник города падает, после чего на его голову опускается топор.

Викинги из гвардии Магнуссона попробовали сбить наших воинов со стены, но они не смогли пробиться через толпу ошалевших от испуга пленников и попросту застряли. Поэтому противник стал создавать оборонительный рубеж на прилегающих к валу улочках. Однако следом за штурмовиками появились стрелки, и после пары дружных залпов защитники города побежали к городской площади, где находился деревянный борг ярла Кнуда и кирха.

За вражеским отступлением я с остальными вождями наблюдал с высоты вала, который уже был очищен от данов. Ворота Леддечепинга к тому моменту открыли, и в них потоком вливались наши воины. Затем сотня дружинников осталась на месте как резерв, который собирает пленников, а остальные силы, немногим более полутысячи человек, продолжили наступление. Одна группа рванула к торговым складам невдалеке от ворот. Ещё один отряд двинулся к домам местных купцов и в ремесленный квартал. А большая часть воинов последовала за датчанами.

Сначала викинги отходили достаточно организованно и на узких грязных улочках, вдоль которых неровными рядами стояли дома-полуземлянки простолюдинов, пытались построить баррикады. Однако дружинники Громобоя и мои ватажники с арбалетами раз за разом сбивали их, и они побежали. Беспорядочное бегство – кошмар любого полководца. После этого шансов на победу, как правило, не остаётся, и Кнуд Магнуссон это понимал. Однако продолжал сражаться. В своём замке (какое громкое название!), окружённом высоким прочным забором тереме в три этажа, ярл собрал купцов и всех уцелевших хирдманов, какие не попрятались в городе, а также их семьи, и стал ждать нашего появления. Мы же не торопились. Опытные сотники знали, что должны делать, а потому центр города мы атаковали лишь после того, как зачистили окрестные улочки. Это, конечно, потеря темпа, но небольшая, тем более что с ходу взять жилище Кнуда Магнуссона всё равно не получилось бы.

Воины, полусотнями, всё так же под прикрытием стрелков, которые практически не понесли потерь, выдвинулись к высокой кирхе с крестом на макушке. Двери молельного дома были закрыты изнутри, оттуда доносился многоголосый шум и плач женщин. Наверняка в католической церквушке спрятались местные жители, которые молили Бога спасти их жизнь. Они были не опасны, и, оставив на страже пару десятков киевлян, наше войско вплотную подступило к замку ярла Кнуда. Через узкие бойницы в стене венедских воинов стали осыпать стрелами, а наша ответная стрельба результата не давала. Дружинники Громобоя, по-прежнему идущие впереди, прикрылись щитами, а воины Вартислава, в основном горячая молодёжь из его ровесников, схватила здоровое бревно и направились к воротам. Ещё один рывок, ещё одна схватка – и город окончательно наш. Но в этот миг, когда до начала решающего штурма осталось всего несколько минут, на стену поднялся Кнуд Магнуссон, который решил ещё раз договориться о мире.

Это был статный черноволосый бородач лет тридцати, возможно немного старше. Он был в отличном ламеллярном доспехе и с боевым обоюдоострым топором в руках, но без шлема. Рядом с ним стоял оруженосец, который держал перед собой круглый щит, повёрнутый своей тыльной стороной в нашу сторону. Это был знак мира, и воевода Громобой высказался за переговоры.

– За стенами больше сотни викингов, все они готовы умереть, ибо рядом жёны и дети, – поймав мой взгляд, сказал бодрич. – Мы можем их перебить, но и своих немало потеряем.

Воевода был прав. Хирдманам отступать некуда, и драться они будут, словно берсерки, а это конечно же неизбежные потери. Причём как раз тогда, когда у нас каждый человек на счету.

– Предлагаешь всё же договориться с Кнудом? – спросил я Громобоя.

– Да. Теперь-то город наш, и условия сдачи будут совершенно иными, чем утром.

– Княжич, – повернулся я к Вартиславу, – что скажешь?

– Я не против, – ответил он.

– Тогда можно поговорить с ярлом.

Под прикрытием щитоносцев мы приблизились к воротам, и я ещё раз всмотрелся в Кнуда. Насколько я помнил историю своего мира, судьба его была незавидна. После слабого Эрика Третьего ярлы Скандии, Центральной и Южной Ютландии провозгласили его королём. Против него был троюродный брат Свен Эстридсен, за которого горой встали ярлы Зеландии, Халланда и Северной Ютландии. Родственники долгое время воевали. Что характерно, в основном силами своих дружин, без привлечения дополнительных контингентов.

В конце концов Кнуд проиграл и бежал в Германию, где император Фридрих Первый, тогда ещё не Барбаросса, вступился за его права. Со временем Кнуд вернулся в Данию и стал законным королём с двумя соправителями, тем же Свеном и Вальдемаром, который, пока старшая родня резалась, вырос, окреп и с помощью Ассера Рига стал весьма влиятельным в Дании человеком. Такое положение дел сохранялось, пока Свен Эстридсен не убил Кнуда во время праздника в Роскилле.