Читать книгу "Путь в Царьград. Бремя русских - Александр Харников"

11 октября (29 сентября) 1877 года. Вечер. Константинополь. Улица в Галате. Здание торгового дома «Макс Шмидт энд Компани»

Тихий призрачный вечер опускался на древний город у пролива Босфор. На главных улицах европейской части города зажглись розоватые газокалильные фонари, придающие Константинополю особенное сказочное очарование.

Вот в это-то время суток, когда хочется думать о том, что чудеса из «Сказок тысячи и одной ночи» все еще возможны, к воротам торгового дома негоцианта из Североамериканских Соединенных Штатов Макса Шмидта, уехавшего месяц назад на родину, подкатила пролетка, запряженная парой лошадей. В ней сидел мужчина средних лет, с неприметной внешностью. Мак-Нейл, а это был именно он, расплатился с кучером и подошел калитке в высокой каменной стене. Он стукнул несколько раз в дверь. Она немедленно открылась, и крепкий брюнет, внимательно посмотрев на Роберта, жестом пригласил его войти во двор.

«Похоже, он знает мой словесный портрет, или у него есть моя фотография, – профессионально подумал Мак-Нейл, – потому он сразу же меня впустил в дом».

Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, Роберт вошел в гостиную. Там за столом сидел канцлер Тамбовцев, в отсутствие адмирала Ларионова – фактический правитель Югороссии.

– Добрый вечер, господин Тамбовцев, – сказал Мак-Нейл.

– Добрый вечер, Роберт, – сказал канцлер, с улыбкой посмотрев на шотландца.

– Господин Тамбовцев, – сказал Роберт, – в разведшколе мне сказали, что вы дадите мне персональное задание. Я готов его выполнить… – Мак-Нейл замялся. – Мне надо отправиться в Шотландию?

– Нет, пока не туда, – покачал головой Тамбовцев, – Там тебе точно сейчас появляться не стоит. Британскую империю ты покинул при несколько, гм, драматических обстоятельствах, в связи с чем Скотланд-Ярд в Эдинбурге сбился с ног, разыскивая твою скромную персону. Тут не поможет никакая маскировка.

Помолчав немного, Тамбовцев сказал:

– Ты, кажется, писал в автобиографии, что один дальний родственник вашей семьи служит дворецким в доме североамериканского сенатора Джорджа Фрисби Хоара?

– Да, господин Тамбовцев, – сказал Роберт, – это мой троюродный кузен Колин. Но какое отношение он имеет к моему будущему заданию?

– Самое прямое, – сказал Тамбовцев. – Понимаете, Роберт, мы не имеем права упускать из виду САСШ. Это государство может в будущем стать для нас источником многих неприятностей. Я говорю тебе это, потому что каждый солдат должен заранее понимать смысл своего маневра.

Первым твоим заданием на службе разведки Югороссии будет поездка в Вашингтон и организация там нашей постоянно действующей нелегальной резидентуры.

Государственный канцлер замолчал, задумавшись. В комнате повисла тяжелая тишина.

– Недавно между Югороссией и САСШ, – продолжил он после паузы, – был заключен договор о дружбе, сотрудничестве и торговле. Такие договора мы заключаем со всеми странами, которые хотели бы считать дружественными нам. Так вот, некоторые события, произошедшие в недрах американского государственного департамента сразу после подписания этого соглашения, заставляют нас предположить, что не все так ладно в датском королевстве.

Поэтому для нашей резидентуры в САСШ первым заданием будет – добыть полный текст документа, прошедшего ратификацию в Конгрессе. Деньгами, каналом связи и всем прочим, необходимым для работы, мы тебя обеспечим. Берешься, Роберт?

– Так точно, господин Тамбовцев, – сказал Роберт, – берусь. Конечно, я хотел бы бороться за независимость Шотландии… Но я знаю, чем вам обязан, а потому сделаю все, чтобы выполнить любое ваше задание.

– Роберт, – сказал канцлер Югороссии, – ты можешь мне верить, а можешь, нет, но мы всеми силами стремимся приблизить тот день, когда Шотландия станет свободной и независимой. Все, буквально все, что ты будешь делать, работая на нас, так или иначе будет приближать день, когда над замком в Эдинбурге будет поднято синее знамя с белым андреевским крестом. Помни об этом.

Роберт Мак-Нейл склонил голову:

– Спасибо за доверие, господин Тамбовцев, я всегда буду это помнить. Я могу быть свободен?

– Иди, Роберт, иди, – кивнул Тамбовцев, – надеюсь, мы с тобой еще встретимся.

12 октября 1877 года. Полдень. Лондон. Букингемский дворец

Присутствуют:

Принц Уэльсский Альберт-Эдуард (Берти), архиепископ Кентерберийский Арчибальд Тэйт, премьер-министр Соединенного королевства Уильям Гладстон

В маленькой комнатке с плотно зашторенными окнами три человека решали судьбу Британской империи, над которой еще совсем недавно «никогда не заходило солнце». Теперь же черные тучи скрыли и солнце, и луну, и все путеводные звезды, а падающий барометр и завывающий в снастях ветер предвещали британскому кораблю жестокий шторм. И в этот самый момент государственный корабль оказался без управления, потому что его капитан элементарно спятил.

Конечно, большая часть всех решений в государстве принималась не им, а штурманом и первым помощником. Но именно капитан является «первым после бога», и он отвечает за то, чтобы корабль благополучно добрался до безопасной гавани. И если капитан вышел из строя, то кто-то, имеющий на то законное право, должен был встать на мостике и принять на себя управление.

Подобное бедствие постигло Британию уже не впервые. Шестьдесят лет назад, в самый разгар Наполеоновских войн, в результате постепенного обострения наследственной болезни, именуемой порфирией – в Средние века ее еще называли «болезнью вампиров», – ослеп и сошел с ума дед королевы Виктории, король Георг III.

Правда, тогда Британии было не в пример легче. Флот ее доминировал на море, а на континенте Бонапарту противостоял мощный союз России, Австрии, Швеции, Пруссии и Испании. Все шло своим чередом. Король Георг III, который, собственно, и стоял у истоков борьбы с Великой Французской революцией, хоть и прожил до 1820 года, но так никогда и не узнал ни о Бородинской битве, ни о пожаре Москвы, ни о взятии русскими Парижа, ни о Ста днях Наполеона, ни о Ватерлоо, ни о Венском конгрессе, ни о заключении поверженного корсиканца на острове Святой Елены.

Порядок действий на случай безумия монарха тоже был уже выработан в Британии. Наследник престола, принц Уэльсский, должен был стать регентом, и таким образом заменить свою безумную матушку.

Тогда это был дядя Виктории, будущий король Георг IV. О полном устранении монарха и лишении его всех полномочий речь даже не шла – королевские права и обязанности лишь на время передавались лицу, следующему в очереди на престолонаследие. В нынешней ситуации таким лицом был присутствующий здесь старший сын королевы Виктории Альберт-Эдуард, имевший семейное прозвище Берти.

Но, прежде чем официально инициировать процесс установления регентства, сперва было необходимо убедиться, что психическое состояние королевы Виктории необратимо и безнадежно. В первую очередь этот вопрос волновал самого Берти, отнюдь не рвущегося занять трон в столь непростое время.