Читать книгу "Сокол против кречета - Валерий Елманов"

Кроме того, Константин обещал выступить третейским судьей и «по-родственному»[90]утихомирить аппетиты болгарского властителя, который положил глаз на некоторые области Фракии[91], громогласно утверждая, что во времена Первого болгарского царства[92]все они входили именно в его состав.

«Ну и о какой свадьбе теперь можно вести речь? – уныло размышлял Константин, пораженный наповал страшной вестью о полном разгроме всех двадцати полков, среди которых были Муромский, Владимирский, Ростовский, Суздальский, Ярославский, Тверской, Переяславль-Залесский и Рязанский. Последний номинально возглавлял внук Константина, совсем юный Николай Святославич, который попал в плен, как утверждал все тот же беглец, невесть каким чудом улизнувший из Оренбурга, захваченного монголами.

Это известие заключало в себе сразу несколько трагедий, в совокупности образующих одну огромную катастрофу.

Во-первых, гибель двадцати тысяч воинов. Да, половина из них была малообучена либо вовсе не имела выучки. Но оставшиеся были ветеранами. Чтобы их заменить – новобранцев не меньше пяти лет гонять надо. Можно готовить людей и по ускоренной программе, за пару лет, но в настоящих боях. Кто выжил, тот и ветеран.

Ну, с ними ладно – найдется замена. Пусть это звучит цинично, но нет сейчас времени, чтоб предаваться скорби, с того света все равно никого не вытащить. Точно таких же ветеранов на Руси пока еще в достатке, а если присовокупить к ним тех, кто занимался военным делом хотя бы три года, то, даже считая грубо, на глазок, хорошей пехоты набиралось не меньше пятидесяти тысяч.

Зато с конницей ситуация выглядела значительно хуже. Это уже во-вторых. Уповая на мощь пешего строя и справедливо полагая, что воспитать хорошего конного воина быстро никак нельзя, Вячеслав не очень охотно увеличивал их контингент.

Пять тысяч Русь могла выставить сразу – дружина царя. Считая конные сотни, существовавшие в каждом пешем полку, можно было получить тысячу при наличии десяти пеших полков или две – при двадцати. И это все.

Десять дружин подручных князей, по три сотни в каждой, давали еще около трех, но их в расчет принимать нельзя – уж очень они далеко. Успеют сюда прибыть, нет ли – никто не знает. Да, гонцов Константин отправил давно. Да, все эти дружины находятся чуть выше заново отстроенной Шарукани, где тоже проходили учения в степи. Но пока гонец доберется под Шарукань, пока те прибудут – срок долгий, поэтому рассчитывать на них глупо.

В целом расчет верховного воеводы был оправдан. Действительно, зачем учить конному бою землепашцев, когда на русских землях живут и половцы, и союзные аланы вместе с башкирами, и саксины, словом, кочевников и впрямь хватает. При необходимости только молодой князь ясов[93]Качир-укуле, еще десять лет назад не без помощи русских сабель усевшийся на отцовское место, мог выставить до десяти тысяч всадников. Столько же людей насчитывалось и у Бачмана, хана всех половецких родов, старшего сына покойного Данилы Кобяковича.

Но и это была всего половина, даже меньше. В целом же, если добавить к ним воинов всех племен, кочующих по степным просторам между реками Волгой и Яиком, получалось порядка шестидесяти тысяч. Что и говорить – весомая цифра. Пускай гораздо меньше, чем у монголов в случае предполагаемого нашествия, но тоже о-го-го.

Константин до последнего дня не оставлял надежду вбить клин между детьми Чингисхана, которых к этому времени в живых оставалось всего трое – верховный каан Угедей, назначенный самим Чингизом, хранитель Ясы Чагатай и совсем юный Кулькан, последыш, который доводился остальным только единокровным братом[94], то есть по отцу.

Постепенно, полегоньку да потихоньку, что-то ему удалось, но, как оказалось, мало. Никто не осмелился нарушить повеление Угедея, и все чингизиды прибыли к западным границам улуса Бату. Прибыли не для того, чтобы помочь ему в войне со своими братьями Орду и Шейбани, а для выполнения завета их великого деда Чингисхана, то есть для похода на западные страны. И у каждого не меньше тумена, иначе монгольскому царевичу зазорно. Значит, получается как минимум сто тысяч всадников.

И теперь, после того как они разлились широкой волной в заволжских степных просторах, противопоставить им удастся даже не шестьдесят, как планировалось поначалу, а лишь половину – поди собери сейчас этих башкир с саксинами. Нет, драться они, конечно, будут, но их разрозненное сопротивление хан со своими братьями подавит в первый же месяц.

Теперь добавлялось еще и в-третьих – пал Оренбург. Дело даже не в том, что некому будет жалить монголов в спину. Это как раз мелочи. Но если верить беглецу, то получалось, что сейчас там уже работают китайские специалисты, изучая устройство пушек и как ими пользоваться. При их уме и смекалке много времени на это не понадобится. От силы – неделя, самое большее – две.

И теперь, какую удобную позицию ни избирай для пеших ратников, все равно в конечном итоге ситуация сулила поражение. Каких ветеранов ни ставь, а несколько артиллерийских залпов в упор, и все – не поможет никакая выучка. Коннице же останется только доделать дело.

Ко всему этому добавлялось еще и в-четвертых. Лето выдалось мерзкое, дождливое, и уже отлитые готовые пушки застряли на Урале. Было их без малого полсотни. Несостоявшуюся летнюю отправку перенесли на зиму. Константин озаботился этим в первую очередь, послав туда Слана с десятком воинов, чтобы они ускорили дело. А им вдогон ушел Ряжский полк вместе с воеводой Юрием Михайловичем.

Теперь оставалась надежда лишь на то, что монголы не перехватят их по дороге, потому что разведка – оружие обоюдоострое. Твоя на тебя работает, а вот вражеская – все больше в противоположном направлении.

И если брать нынешнее время, то самой лучшей после русской была именно монгольская. Конечно, ни сам Чингисхан, ни его ближайшие советники не знали многого из того, что было известно Константину и его другу Вячеславу. Они не видели «Мертвого сезона», не слышали о резидентуре и глубинном внедрении, не имели представления о том, что может сделать для победы в войне какой-нибудь Штирлиц.