Читать книгу "Бизнес в стиле Romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам - Тим Леберехт"

Я проработал в Frog Design семь лет, и первые три из них были посвящены тому, как научиться управлять такой сложной организацией. Только в последние годы я завоевал достаточно политического капитала, чтобы начать на что-то влиять. Возможно, вы упустите какую-то соблазнительную новую работу, оставшись у одного нанимателя на несколько лет, но подумайте о том, что вы приобретаете взамен: институциональное знание и, самое главное, ощущение принадлежности и владения – богатые, нюансированные отношения с организацией, которая будет раскрываться перед вами во всей своей полноте с каждым днем.

Разговор с архитектором Кей Комптон научил меня более глубокому пониманию привязанности такого рода. Комптон и ее супруг являются заядлыми яхтсменами. Они договорились пройти под парусами через Тихий океан по знаменитому «Млечному Пути», через все изумительные пляжи южной части океана. В 2007 году они продали дом в Сиэтле, избавились от всех обязательств, проложили маршрут и отправились в путешествие, которое выдернуло их из жизни по меньшей мере на два года. Большую часть этого времени они имели дело со спокойной водой, прекрасными солнечными днями и теплыми вечерами.

Плавая вдвоем, они разделили обязанности: пока один работал капитаном на вахте, второй оставался внизу.

«Проводить вместе 24 часа в сутки было нелегкой задачей. Надо обладать предельным уровнем доверия к другому человеку. Ваша жизнь находится у него в руках, и ты должен верить, что он проведет тебя безопасным путем», – говорила Кей.

Доверие и вера – это не отвлеченные понятия посреди бесконечного и пустого океана. Первый шторм на пути произошел, когда они шли на юг вдоль калифорнийского побережья. Ветер скоростью 25 метров в секунду и восьмиметровые волны.

«Я поняла, что теперь все зависит от нашей подготовки, – вспоминает Комптон. – Когда ты ушел так далеко, то уже не можешь позвать кого-то на помощь. У береговой охраны уйдет несколько дней на то, чтобы нас отыскать. Можно полагаться только на себя и на напарника. И ты понимаешь, что соскочить не можешь, и примиряешься с этой ситуацией».

Это чувство привязанности в противостоянии внешним обстоятельствам и поиски совместной стратегии выживания в конце концов вывели Комптон и ее мужа к безопасным берегам. Но она до сих пор вспоминает эти минуты экзистенциального страха.

«На моем ежедневном маршруте есть один светофор, когда я оказываюсь перед водой. И я всегда там вспоминаю о нашем путешествии. Я вспоминаю себя, как я чувствовала себя там, окруженная океаном, на нашей яхте. Это напоминание позволяет мне держаться над суетой и помогает верить в будущее».

Когда я спросил Комптон, изменил ли этот опыт ее отношение к работе, она не колебалась ни секунды:

«Когда мы с мужем были на яхте, там мог быть только один капитан. Мы постоянно менялись, но в каждый конкретный момент управлял лодкой кто-то один. И это отразилось на моей работе архитектора. Ты должен работать в команде и понимать свое место и роль каждого участника. Они могут меняться, но, если кто-то становится капитаном, с этим не надо спорить. Нельзя начинать споры посреди океана».

Не многим из нас доводилось работать в столь экстремальных условиях, но ее слова меня глубоко тронули. Сколько раз я начинал споры посреди метафорического океана, во время стратегической сессии или рекламной кампании? Разумеется, в бизнесе должно оставаться место для критики или дискуссии, но также необходимо полное доверие лидеру.

«Я хотела бы, чтобы все испытали те ощущения, которые я пережила во время этого путешествия, – сказала Комптон. – Тогда мир стал бы совсем другим, я гарантирую».

Разумеется, подобная самоотверженность требует рискованных ситуаций. Слишком многие из нас проводят всю свою карьеру в безопасности, хеджируя ставки, оставаясь на обочине, наблюдая за тем, кто в итоге выиграет схватку. Если мы действительно хотим посвятить себя работе, надо как-то рисковать в этой игре.

Романтики знают, что это нелегкий труд. По ходу карьеры я всячески избегал показывать свою уязвимость. Если я хотел превзойти кого-то в какой-то презентации или инициативе, моя цель состояла в том, чтобы предоставить пуленепробиваемые аргументы. Я приходил на встречи гиперподготовленным, обложенный текстами, вооруженный всеми данными и деталями, готовый возразить на любые малейшие опасения.

Со многих совещаний я выходил триумфатором, полагая, что добыл себе мощную поддержку. У меня ушло несколько лет на понимание своей ошибки. Есть огромная разница между «поднятым большим пальцем» и утверждением «мы в деле». Я получал кучу больших пальцев, но мне зачастую не удавалось получить настоящую, долгосрочную вовлеченность. Мои коллеги поддерживали мои идеи, но не вкладывались в них по-настоящему. Они становились последователями моих идей, вместо того чтобы проводить их как «наши».

Наконец у меня случилось прозрение: идеальной презентацией является «неидеальная презентация». Никто не хочет выполнять чей-то идеальный план. Никто не хочет добавлять чего-то своего к тому, что уже и так совершенно. Мы все ищем приглашения к со-творчеству, со-действию, со-владению; возможности сделать что-то новое, вне зависимости от того, насколько мелким и незначительным будет наш вклад в общий ход вещей. Мы не хотим отвечать на риторические вопросы или просто заполнять пустоты в идеальном рисунке, а стремимся интерпретировать, копаться или даже взламывать идею. Мы ищем возможность отклоняться от сценария и вовлекаемся только тогда, когда являемся соучастниками представления.

Сегодня я больше внимания уделяю тому, как оставить зазор между моей идеей и тем, как я ее представляю. Когда я делаю презентацию, то редко довожу ее до той стадии, в которой она проработана у меня в голове. Останавливаюсь несколькими шагами ранее. Редактирую, стираю, намеренно что-то упускаю. Я проектирую лакуны, которые могли бы заполнить другие. Удерживаю себя от искоренения всех недостатков. Представляемые мной планы неполны по содержанию и уязвимы. В них видны лазейки, шрамы, трещины, и другие видят возможность защитить их, усилить, сделать своими. В этот момент и начинается настоящая вовлеченность.

Возможно, это является императивом для бизнес-романтиков: мы не играем с нулевой суммой. В нашем уравнении всегда чего-то не хватает. Однажды композитор и музыкальный продюсер Брайан Ино сказал:

«Совершенство – это безликость»{218}. В несовершенстве мы формируем свой характер и находим романтику.

Мы, бизнес-романтики, не только развиваем себя, чтобы стать более уязвимыми, но и постоянно ищем слабые точки у тех, с кем мы работаем. Мы не заинтересованы в их «лайках», мы хотим знать, что они любят по-настоящему. Мы убеждены, что вкусы, эстетика, совместный «культурный капитал» в терминологии социолога Пьера Бурдье{219} – это важное требование при найме людей на работу. Именно поэтому с недавних пор я прошу соискателей заполнить опросник Пруста только для того, чтобы больше узнать о личности человека, выходящей за рамки выверенной биографии и отполированного резюме. Опросник Пруста получил свое название благодаря французскому писателю Марселю Прусту, который в молодости заполнил такую анкету в альбоме своего друга. В нее входят такие вопросы, как «ваши любимые литературные героини», «ваши любимые качества в мужчине / в женщине», «добродетели», «поэты», «ваше представление о счастье/несчастье» и другие личные вопросы, касающиеся эстетических предпочтений. В 1993 году журнал Vanity Fair стал публиковать этот опросник на последней странице.