Читать книгу "Дикий опер - Сергей Зверев"

Во время встречи один из людей Бараева, которому было дано задание ликвидировать незнакомца сразу после разговора, попытался уверить главаря, что прибывший – сотрудник правоохранительных органов. Сразу после этого этот человек был взят Суреном под контроль, и в одном из эпизодов встречи Сурену удалось предотвратить убийство незнакомца.

При досмотре, устроенном Бараевым прибывшему, Сурен получил возможность убедиться в том, что Зазаев, уверявший, что пришелец – сотрудник полиции, был прав. Тот продемонстрировал справку об освобождении из колонии особого режима, где в свое время закреплял свою легенду Сурен.

Сурен уверен в том, что за все одиннадцать месяцев пребывания в данной колонии он ни разу не встречался с этим человеком, что означает только одно – прибывший на встречу человек предъявил фиктивную справку об освобождении, т. е. является либо самозванцем, желающим заработать дешевый авторитет среди «пиковых» воров, либо штатным сотрудником криминальной полиции под прикрытием. Первое наименее вероятно, так как организовать проверку прошлого освободившегося недолго, а последствия этого предсказуемы.

Во время перестрелки Сурен дважды предотвращал убийство полицейского посредством ликвидации фигурантов, проявивших откровенное устремление уничтожить субъект оперативного эксперимента.

Подготовка Сурена и его оперативной легенды заняла два года. В рамках его деятельности им было выдано правосудию более пятнадцати наиболее опасных членов ОПС Бараева, предотвращены три заказных убийства высокопоставленных лиц и дезорганизовано двенадцать криминальных мероприятий на территории Мирнской области. В результате несогласованности действий высших должностных лиц правоохранительных структур провалено долгосрочное оперативно-разыскное мероприятие, гарантировавшее в перспективе качественные результаты.

Учитывая изложенное, прошу Вас принять меры реагирования в рамках Вашей компетенции по недопущению разобщенности действий правоохранительных структур и риска для жизни их сотрудников.

Полагал бы:

а) скоординировать работу подразделений ФСБ смежных регионов, работающих по разработанным ранее планам в параллельных направлениях;

б) информировать Генеральную прокуратуру РФ об этой работе;

в) информировать ст. следователя Приколова А. А. и лиц, входящих в его следственную группу, о необходимости согласованности действий в этом направлении…

Эта информация не будет доведена до Антона ни сразу по получении, ни после.

Глава 19

Он сидел в кабинете следователя Приколова, и руки его даже после инъекции анальгина с димедролом ходили в треморе, словно после тяжелейшего похмелья. Разговаривать с ним было практически невозможно. Но нельзя было и не разговаривать с ним.

Колмацкий сейчас плохо слышал, видел лишь свои дрожащие ладони, и в уголках губ его скопилась слюна. Привести его в чувство ни медикаментозным вмешательством, ни посредством участия психиатра было невозможно.

– Филипп, – терпеливо повторяла штатный психолог Следственного комитета, – что вас волнует? Чем вы озабочены? Давайте поговорим об этом?

– Она что, дура? – шепотом спрашивал у Приколова Дергачев, держа сигарету бинтовой повязкой. – Она не понимает, чем он озабочен? Давайте лучше я с ней поговорю?

Майора Тоцкого час назад увезли в городской морг прямо с улицы. Дергачева бинтовали долго и терпеливо, и капитан находился под воздействием стресса.

Его расстреливали сверху в упор, с высоты двух метров, и все, за чем он мог спрятаться, – небольшая выемка в стене, но она была занята Колмацким. Коридорного в нее, поняв, что теперь стрелять будут сверху, втиснул сам капитан. И все, что оставалось ему делать тогда, когда прозвучал первый выстрел из двенадцати, – молиться и верить, что он будет, как недавно говаривал Антон Бараеву, жить.

Одна пуля чиркнула по его запястью. Вторая прошила брючину и впилась в стену.

Третья, едва не оторвав большой палец, прошила ладонь между ним и указательным.

За спиной его блажил дурниной Колмацкий. Как утопающий хватает за шею своего спасителя и тащит на дно, так и коридорный выталкивал Дергачева под огонь, пытаясь убежать из проклятого места.

Когда под ноги капитану упала дымящаяся «беретта», он сполз на заплеванный бетон и уперся в него окровавленными руками.

Дополз до верха лестницы, увидел следователя, держащего на коленях голову мертвого Тоцкого, и только тогда почувствовал боль. Еще через мгновение, не сумев с ней справиться, потерял сознание.

От тех лекарств, что ему ввели, он сейчас был возбужден, глаза его блестели нездоровым огоньком. Он словно позабыл, что теперь их осталось только двое.

– Я сам с ним поговорю, – решительно сказал Копаев, вставая и грубо провожая психолога до двери.

– Это невозможно! Человек не контролирует свой психоэмоциональный статус!

Она так и вышла – спиной вперед, протестующая.

Он дошел до сейфа, проскрежетал его дверцей, вынул бутылку водки и с хрустом свинтил пробку.

Налил себе, Дергачеву и замер над Колмацким.

Стоял он недолго. Наступив коленом на его колени, он прижал щуплого коридорного к стулу и закинул назад его голову.

Клацание зубов и глухой вой Колмацкого длился недолго. Нельзя долго выть и одновременно пить водку. Руки его цеплялись за рукава пиджака Антона, но это было сопротивление ребенка, которому ставят прививку.

Когда Колмацкий впервые в жизни выпил залпом триста граммов, он понял, что, оказывается, это вполне возможно. Особенно когда тебе при этом пальцем давят за ухо и выплюнуть жидкость нет никакой возможности.

– Кони… – сказал коридорный, когда дыхание его восстановилось. – Кони в Москве.

– Он перебрал, – предположил Дергачев.

А Колмацкий попросил сигарету, прикурил ее и расслабленно выдохнул дым в потолок.

– Я не понял, что нужно было этой бабе?

Приколов объяснил. Заодно спросил:

– Почему тебя хотели убить, Филипп? Ты что-то знаешь об убийстве Резуна?

– Да, – масляными глазами он встретил взгляд Копаева. – Его убили. В смысле – горло перерезали.

Антон смотрел на него и вспоминал свою таблицу, где справа значились потенциальные покойники, а слева – никому не нужные фигуранты. Все они стояли на сцене, когда начинался спектакль, и время само разделило их на подлежащих ликвидации и никому не нужных.

Копаев думал, что устранят Шахворостова, а они убили Дутова. Предполагал, что будет охота за Яресько, а они убрали Зазаева. Полагал, что нужно подальше прятать Майю, а они окружали Колмацкого.

Ирреальность.

Почему те, кого Антон обозначает знаком минус, бандитов интересуют, а те, за кого он боялся, здравствуют?