Читать книгу "Жизнь за трицератопса - Кир Булычев"

Уже скоро рассвет…

И тут зажегся свет. И Удалов вошел в комнату.

Хорошо, что Ксения ушла к Гавриловой. Они просидят до полуночи, мало ли проблем у двух пенсионерок: личная жизнь детей не удалась, а внуки растут и требуют новые ботинки.

Перед Корнелием стояла проблема – и немаловажная: надо было спрятать от Ксении шестьдесят долларов.

Мечта Удалова о покупке голландского спиннинга была наконец-то близка к осуществлению. Тридцать лет он мечтал, а сегодня оказался в шаге от свершения.

И все объяснялось обычным везением.

Был Удалов на рыбалке, на озере Копенгаген. Ловил на червя, погода была дождливая, рыбаков, считай, никого.

Вода взбурлила, на удочку попался небольшой крокодил. Они иногда встречаются в озере Копенгаген, клюют на блесну. Лучше всего крокодила ловить зимой, на подледном лове, потому что зимой крокодил вялый и покорный. А летом он может и канат перекусить.

Крокодилы водятся в озере еще с дореволюционных времен, когда их развел тамошний помещик Гуль, большой либерал и оригинал.

В последнее время крокодилов осталось мало, их всё собираются внести в Красную книгу, но специалисты по красным книгам никак до озера не доберутся.

Считай, Удалову повезло.

Конечно, он предпочел бы поймать крокодилицу с яйцами – известный деликатес, но и малыш сгодится. И сгодился. Потому что, как только Удалов сошел с автобуса на окраине города, возле Восточного рынка, его встретили два тибетца. Порой тибетцы заезжают в Гусляр, торгуют печенью яков, высокогорными гобийскими и каракорумскими травами и тантрическими рукописями на пальмовых листах.

Внимание тибетцев привлек крокодилий хвост, который свешивался из сумки рыбака, перекинутой через плечо.

– Северный крокодил, однако? – спросил тибетец постарше, одетый в желтую тогу и красную шапку с высоким гребнем.

– Как угадали? – удивился Удалов.

– Давно ищем, – сказал второй тибетец в полушубке лагерного типа.

– Из хвоста молодого крокодила, выращенного в озере Северной России, добывается крайне редкий препарат, повышающий мужскую потенцию, – сказал старший тибетец.

– Мы присланы сектой Синего Облака в поисках этого снадобья для главы ее, Сапраменг-ламы, однако, – добавил второй тибетец.

– Любые деньги платим, – сказал первый тибетец.

И по жадному блеску в глазах тибетцев Удалов понял, что сейчас начинается его звездный час.

– Крокодилы у нас редко встречаются, – произнес он.

Старший тибетец, видно человек тертый, сразу сообразил, что начинается серьезный торг.

– Десять долларов, – сказал он, – но в китайских юанях.

– Вы с ума сошли! – вспылил Удалов и пошел прочь.

Крокодилий хвост покачивался за спиной и ритмично ударял его по бедрам.

Тибетцы бежали вслед и кричали:

– Двадцать пять долларов!

– Тридцать долларов в китайской валюте!

Удалов остановился и произнес:

– Сто долларов, и ни копейкой меньше.

– Пятьдесят!

– Семьдесят, и только в американских баксах.

Они расстались возле дома Удалова. Тибетцы унесли крокодила, а Удалов стал богаче на шестьдесят долларов.

И вот он стоит посреди комнаты, размышляя, куда можно спрятать это богатство, чтоб Ксения с ее интуицией эти баксы не отыскала.

Под комод? Выметет. В книги на полку? А как запомнишь, в какой книжке они лежат? Нет, место должно быть фантастически необычным. В летние сандалии! Вот куда!

Удалов открыл было шкаф, но замер – нет, кошка может залезть.

А может быть, в папку с грамотами? Сколько их получил Корнелий Иванович за долгую трудовую жизнь! И с портретами, и просто с красными знаменами.

Вряд ли Ксения вздумает в этой папке копаться.

Решившись, Удалов вынул шестьдесят долларов, тремя двадцатками, заложил их в грамоту «За победу в социалистическом соревновании в честь XXVI съезда КПСС», сунул грамоту в середину папки, положил папку на верхнюю полку книжного шкафа.

Всё. Решение принято, теперь можно искать подходящий спиннинг. В жизни снова появился смысл.

И Удалов проснулся.

Было раннее утро, небо начало синеть, облака умчались восвояси, предутренние звезды холодно мерцали на небе. Собаки все еще гавкали под окном. Потом каркнула ворона.

Ксения мирно спала рядом. Она ни о чем не догадалась.

Все проблемы были решены.

Снадобье Минца подействовало.

Во сне Удалов увидел решение загадки. Теперь он знает, куда спрятал заветную заначку.

Он спрятал ее. А куда он ее спрятал?

Удалов вскочил с кровати. Ксения заворчала во сне и повернулась на бок.

Но ведь он только что видел во сне и все помнил! Он видел, как вернулся домой, как стоял посреди комнаты и соображал, куда бы спрятать доллары. Сообразил и спрятал.

Куда?

Удалов еле дотерпел до восьми утра, когда сосед снизу загремел сковородкой – значит, готовит себе омлет. Удалов ворвался к Минцу.

– Лев Христофорович! – закричал он с порога. – Мы так не договаривались!

– Что? Неужели не подействовало?

– Я не помню.

– Так был сон или не было сна?

– Был сон, был.

– И число загаданное совпало?

– Но не в этом дело!

– В чем же дело? – Минц не выспался, лысина была потной, халат разошелся на животе, глаза красные, веки припухли.

– Я не запомнил!

– Момент счастья?

– Какой, к черту, момент счастья! Не помню, куда шестьдесят баксов спрятал!

И срывающимся от обиды голосом Удалов признался профессору Минцу в своей мечте о спиннинге и заначке от Ксении.

Минц проникся к Удалову сочувствием, потому что с возрастом его изумительная память все чаще давала сбои. И все чаще терялись в кабинете нужные бумаги и вещи. Казалось бы, только вчера положил книгу на видное место, а сегодня на этом месте книги нет и вообще ее нет в пределах видимости. Ты можешь перерыть всю свою небольшую захламленную квартиру и ничего не найдешь, кроме того, что искал в прошлом году. Через два месяца эта книга (уже ненужная) отыщется на самом видном месте, и станет непонятно, кого винить в этой дикой издевке судьбы.

– Странно, – сказал Минц, выслушав эпопею Удалова. – Я, например, помню все, что делал в наведенном сне. Каждое слово помню.

– Но ведь ты ничего и не забывал, – ответил Удалов. – А мне надо было вспомнить. Что я помнил, то я помню, а что забыл, то не помню.