Читать книгу "Окончательный приговор - Сергей Самаров"

Я кивнул в знак согласия и положил пистолет-пулемет на стол. Старший лейтенант со старшим прапорщиком последовали моему примеру. Мы все понимали правоту слов полковника. Мало приятного будет, если мы в очередной раз попадем в переплет. Кроме того, это может помешать нам осуществить свои планы.

Машины стояли там же, где мы поставили их по указанию бандитов, представившихся охраной. К счастью, ни бандиты, не имевшие для этого времени, ни настоящие охранники до машин не добрались. На стандартную сигнализацию надежды было мало. Кто желает ее отключить и умеет это сделать, тот сделает. Но у охранников, видимо, не было причин интересоваться нашими машинами. Они могли бы проявить любопытство только по приказу Абали Беслановича, а тот такого приказа не давал.

Только мы успели развернуться, как кто‑то – скорее всего, Хамзат, – управляя процессом изнутри дома, открыл ворота, и закрыл их сразу за «Волгой», выехавшей второй. Ехали мы неторопливо по местным меркам, уважая сигналы светофоров, хотя чуть‑чуть и превышая скоростной режим. Короче говоря, ехали, как дисциплинированные водители, понимая, что изредка и здесь такие встречаются. Но еще до того, как добрались до выезда из города, позвонил Абали Бесланович:

– Павел Валентинович, Джабраил не захотел остановиться. У него в машине, кроме жены, находились еще трое вооруженных людей, которые готовы были отстреливаться. Их накрыли из гранатомета. В живых никого не осталось.

– И слава Богу, – сказал я.

– Слава Аллаху, – в соответствии с местными обычаями подтвердил мои слова полковник Дакашев. – У вас все в порядке?

– Мы приближаемся к выезду из города. На глазах у дежурных поста лучше, наверное, не пользоваться мобильником.

– У нас на это внимания не обращают. Но я все сообщил. Сейчас буду вызывать бригаду из следственного комитета. Звоните, как завершите дела.

– Обязательно, – пообещал я, и отключил телефон.

* * *

На выезде из города нас остановили. Как же не остановить, если у нас номера из другого региона, пусть и соседнего. Причем остановили и меня, едущего первым, и Вадима с Вальтером, следующих на полста метров позади. Дорожный инспектор дежурил вместе с омоновцами, у которых наверняка имелись наши фотографии из страничек розыска. Но я сам не узнал себя и своих друзей на этих фотографиях, когда рассматривал листовки. Интересно, кто эти фотографии ментам подсунул? Не иначе, попали они к ним из управления кадров ГРУ, а там уж постарались сделать нас неузнаваемыми. Ни инспектор дорожной службы, ни омоновцы нас, естественно, не узнали. Я вообще ни разу не слышал, чтобы когда‑то кого‑то узнали по листовкам о розыске. Но вот две машины с номерами одного региона привлекли внимание.

– Вместе едете? – спросил меня инспектор, рассматривавший мои документы, когда «Волга» остановилась рядом.

– Коллеги. Вместе в командировке…

– Машину покажите, – потребовал командир группы ОМОНа.

Я послушно показал рукой.

– Вот она, смотрите…

Старший омоновец хмыкнул на такой ответ и распахнул дверцу пошире, чтобы все видели, что внутри. И пошарил рукой под моим сиденьем. Потом прощупал само сиденье толстенными и негнущимися пальцами. И спинку без внимания не оставил. Под задние сиденья лезть не захотел – поленился. Проверили и машину Вадима. Придраться было не к чему, и нас отпустили.

Проверка на посту ДПС заняла не много времени; тем не менее, мы подъехали не через двадцать минут, а через двадцать пять. Подполковник Волоктионов, как и обещал, прибыл раньше, и дожидался меня в гражданском «уазике» с местными номерами, что стоял на обочине с поднятым капотом. Водитель, засунув голову под крышку, ковырялся в двигателе.

Я остановился, вышел из машины и запрыгнул в «уазик».

– Здравия желаю, товарищ подполковник.

– Тебе того же, и даже еще больше, потому что слишком много развелось желающих тебя здравия лишить, – улыбнулся Волоктионов. – Рассказывай, что у тебя случилось. С меня срочную шифровку требуют. В Москве никаких данных о твоих похождениях нет, и это им не нравится.

– Я звонил с докладом полковнику Переславцеву, – сказал я, оправдываясь. – Он в курсе.

– Он в курсе. Но полковник не любит, когда информация поступает только из одного источника. Это значит, что ее невозможно проверить. И считает, видимо, что ты в состоянии наврать с три короба.

Я хорошо знал манеру разговора подполковника Волоктионова и понимал, что его слова нельзя воспринимать всерьез. По крайней мере, чаще нельзя, чем можно. Естественно, когда вопрос не касается прямых указаний в боевой обстановке. Тогда Волоктионов шуток и двусмысленностей не допускает. Но в этот раз я с удовольствием подыграл Сергею Валентиновичу.

– Я – и вдруг наврать?! Обижаете, товарищ подполковник… И полковник Переславцев очень обижает…

Мое возмущение получилось настолько похожим на искреннее, что Волоктионов поверил, и уже непонятно было, кто кого разыгрывает.

– Конечно. И я тоже так считаю. Любишь ты героем себя представить.

– Почему только представить? – удивился я с легким возмущением в голосе.

– Потому что твое происшествие нигде пока не отражено. Ни в одной сводке – ни в МВД, ни в ФСБ Чечни. Хотя, не знаю… Может быть… – у подполковника Волоктионова зазвонил телефон, и последние слова он произнес, уже посмотрев на определитель номера. – Сейчас Антон Павлович скажет, прав я или не прав. Слушаю, Антон Павлович… Да, только что вот встретились. Сидит у меня в машине и, на удивление, трезвый. Так… Так… Он будет очень рад этому. Да-да, мы как раз об этом и говорили. Конечно. Да, я слушаю. Понял… Понял… Боюсь, что это вовсе не он. Надеюсь, что и не я тоже. Да, мы будем осторожны. Может, их всех в форму одеть и в строй поставить? Никто их в такой наглости не заподозрит… Ладно, пусть сам решает… До связи, Антон Палыч… Обязательно позвоню…

Подполковник Волоктионов, отключив связь, сначала посмотрел на меня долгим и почти уничтожающим взглядом и только потом спрятал мобильник.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как ты умудрился еще одну машину взорвать. И опять со спецназовцами ФСБ, которые участвовали в первом твоем задержании. Четыре человека, четыре боевых офицера – это уже слишком. Нельзя же быть таким мстительным…

– Пусть не лезут, – почти равнодушно сказал я. – А что я сказал при звонке в редакцию? Опять представился Вахой-Взрывателем?

– А кем ты еще можешь представиться? Знаю я твою манеру на других свои дела сваливать. Нехорошая это привычка…

– А если серьезно? – спросил я.

– А если серьезно, то час назад четыре офицера спецназа ФСБ Чечни поехали по делам на машине. На собственной, кстати, машине. И взорвались, отъехав от своего управления только два квартала. Живых не осталось. За пару минут до взрыва в редакцию какой‑то русскоязычной радиостанции позвонил человек и сообщил, что снова подготовил взрыв. Человек говорил с сильным акцентом, но сотрудник, что отвечал ему, был этническим чеченцем, и задал вопрос по‑чеченски. Ваха-Взрыватель вопрос не понял. Значит, несмотря на имя, он не знает языка.