Читать книгу "Путину - бой! - Сергей Удальцов"

Тоже все перевернули вверх дном. Но, с другой стороны, здесь все уже происходило более корректно, здесь не стали изымать деньги. Потребовали, чтобы я открыл сейф родителей, я открыл, они посмотрели, пересчитали, какие там сбережения родительские. Ничего трогать не стали. Изъяли компьютер отца, при этом оставили ноутбук мамы. Просто посмотрели поверхностно, какие материалы содержатся, и увидели у отца на жестком диске фотографии наших протестных акций. Это стало основанием, для того чтобы компьютер опечатать и забрать. У мамы компьютер был чистый, ее компьютер оставили.

Изъяли айпад, изъяли какие-то документы, какие-то статьи мама подшивала с моими комментариями — изъяли, изъяли — внимание — книгу Валерия Панюшкина «12 несогласных», изъяли несколько болванок и компакт-дисков. Причем очень смешно — они разбирались с этими компакт-дисками. Знаете, как быки реагируют на красный цвет, вот следователи так же реагируют на белый цвет. Один оперативник перечислял названия этих самых дисков, а следователь внимательно слушал и принимал решение, что изымать, а что можно оставить. Он перекладывал диски с какими-то фильмами и дошел до диска, по-моему, он назывался «Белый вальс». Он говорит: «Какой вальс? Забираем». Самое смешное. Мама хранит с детства мои школьные сочинения. Вот они нашли тетрадки со школьными сочинениями 5-6-го класса, где я разглагольствовал о вечных истинах. Очень долго изымали, сфотографировали содержание этих тетрадок. Внимание — школьные сочинения за 5—6-й класс. Когда они ушли, одну из тетрадок я так и не обнаружил в ящике. Судя по всему, прихватили с собой. Претензий особых нет — пусть читают.

Е. Альбац: На каком основании из частной квартиры Ксении Собчак изымаются деньги? У нас нельзя теперь хранить деньги?

И. Яшин: Они между собой хихикали, что это общак революции.

Е. Альбац: А у них какие были доказательства?

И. Яшин: Никаких доказательств. Им не нужны никакие доказательства. Они изымали то, что вызывает у них подозрение. Задача Собчак теперь доказать, что это ее личные деньги, что они не мне принадлежат, что они не являются, как они говорят, общаком революции, что это ее частные деньги, заработанные честным трудом.

О. Романова: Общак революции — это я.

И. Яшин: Оля, прекратите. Вы сейчас дождетесь. Я призываю не бросаться такими словами. Он звонил в главк, он не хотел опечатывать. Это заняло очень много времени — каждую купюру нужно… Это заняло очень много времени. Они явно не хотели. Но они периодически звонили в главк советоваться, и там в категорической форме требовали забирать все. Ключ от машины у Собчак забрали. Все забрали.

Е. Альбац: Адвокат присутствовал при этом?

И. Яшин: Адвокат сначала не присутствовал. Адвокат приехал, только часа через 3 его пустили. Нам, во-первых, не дали позвонить адвокату. У нас сразу отобрали телефоны. Каким-то чудом из кармана нам удалось отправить смс-ку, и через какое-то время приехал адвокат. Его долгое время не пускали, потом все-таки пустил. Потом Генри Маркович Резник приехал, стоял часа два под дверью, пытался выяснить, почему его, известного на всю страну адвоката, не пускают к его подзащитной Ксении Собчак. Выглядело это все, конечно…

Я не хочу вдаваться в пафос. Но когда я читал «Архипелаг ГУЛАГ» и там описывались сцены этих ранних, утренних обысков… Помните, Солженицын писал: вы лежите разморенные утренним сном в своей кровати, а они заявляются к вам в квартиру, подтянутые, вооруженные и полностью отмобилизованные. Вот у меня были абсолютно такие же ощущения, которые Солженицын так красноречиво описывал в своем «Архипелаге ГУЛАГ». И поведение следователей, особенно одного упитанного, крупного юноши с усиками, который начал Собчак рассказывать о том, что «вы же понимаете, Ксения Анатольевна, почему это происходит, вот если бы вы дружили не с этим отморозком, а с каким-то правильным молодым человеком, у вас бы не было проблем, жили бы вы себе счастливо». Она говорит: «Что мне, с чекистами вашими?..» Вот это, говорит, было бы правильное решение.

Е. Альбац: Так и сказал.

И. Яшин: Так и сказал.

Е. Альбац: А каким образом они вошли в квартиру?

И. Яшин: Ксения открыла им. Она спросонья растерялась немного. Должна была придти домработница. Она просто открыла дверь. Это, наверное, была ошибка. Но я понимаю, что, если бы она дверь не открыла…

О. Романова: Они бы взломали.

И. Яшин: Мы ничего не собирались прятать. Поскольку я не являюсь организатором массовых беспорядков и даже их участником, нет ничего такого, что можно против меня использовать.

Е. Альбац: Что мы еще знаем? Кто еще рассматривается как подозреваемый?

И. Яшин: Уходя, следователь мне сообщил, что следственная группа насчитывает около 100 следователей. Сегодня их примерно с трех ночи стали собирать, инструктировать, после этого разбили на группы, и обыски сегодня проходили по 18 адресам. Конкретные адреса мне не назвали, но 18 опергрупп — следователи, оперативники, понятые — выехали на 18 адресов…

Е. Альбац: У нас должен быть в эфире Алексей Навальный. Алеша, вы здесь?

А. Навальный: Алло, здравствуйте.

Е. Альбац: Расскажите мне, во-первых, как вы.

А. Навальный: Все нормально. 13-часовой рекордный обыск закончился, я чувствую себя бодро и весело.

Е. Альбац: Как Юля?

А. Навальный: Уже очень хорошо.

Е. Альбац: Как родители Юли?

А. Навальный: С ними была гораздо более неприятная ситуация. Потому что у них в квартире был обыск, а в этот момент в квартире находилась только бабушка, которой 85 лет. Естественно, с перепугу отказалась открывать, ее невозможно было уговорить открыть дверь. Там была долгая история с тем, что не хотели пилить эту дверь. Была крайне нервная, неприятная ситуация.

Е. Альбац: Алексей, что у вас 13 часов искали?

А. Навальный: В постановлении было написано: любые материалы, документы и доказательства причастности Навального к организации массовых беспорядков или их финансированию. На практике было понятно, что они пришли просто изъять все электронное. У меня забрали все ноутбуки, мобильные телефоны, все флэш-карты, все диски с записями, какие-то фотографии, видеокамеры, карточки фотоаппаратов, абсолютно все видеозаписи личного характера, все-все.

Е. Альбац: Илья Яшин, оказывается, проходит подозреваемым. А вы как проходите по делу?

А. Навальный: Пока я везде как свидетель.

Е. Альбац: Все-таки 13 часов — это что, они действительно что-то искали, или это была такая операция устрашения — мы сейчас доведем Навального до белого каления?

А. Навальный: Естественно, это операция устрашения для всех нас, не для меня, потому что меня такими вещами не запугаешь. Хотя это, конечно, очень неприятно, но в целом я всегда готов к чему-то подобному. Скорее это попытка запугать вообще всех. Во-вторых, это попытка парализовать мою работу. Я так понимаю, сейчас обыски идут у нас в офисе. Изымают мое адвокатское досье, клиентские документы, мои документы. И в этом смысле чтобы восстановить свои дела по расследованиям, мне понадобится какое-то время. Но самая главная задача, насколько я понимаю, была изъять все, в этом покопаться и найти компромат любого характера — личного, делового, какого угодно.