Читать книгу "Приказ: дойти до Амазонки - Игорь Берег"

Осторожнее надо, а то порежешься невзначай об осколок, а вдруг он смазан какой-нибудь гадостью, вроде кураре? Это что такое? Какая-то петля, вделанная в бетон. Очевидно, в основе стены плиты, а за эти петли плиты устанавливали на место. Как мило со стороны строителей! К петле можно привязать веревку и спокойно по ней спуститься. Надо только запомнить место, если вдруг, паче чаянья, придется эвакуироваться этим же путем. Вообще-то планируется по-другому, но кто его знает…

Евгений бесшумно соскользнул по веревке на землю, присел, вглядываясь в сумерки. Да, тут было светлее, чем на той стороне стены. Все же кое-какие фонари горели. Но не здесь, не рядом, дальше. Вот тут у строителей просчет. Надо и в закоулках хоть какое-то освещение устраивать. Беспечные люди эти поселяне. Живут здесь достаточно давно, привыкли к тому, что их никто не трогает, поскольку все в округе знают — у этих поселенцев есть оружие и они умеют им пользоваться. А мы сделаем вид, что не знаем этого. Так спокойнее.

Миронов прикинул направление. Не так уж и далеко до цели. Но есть ли там пленники? Проверим. Он двинулся вперед, не выходя на середину улицы, но и не забираясь в палисадники, которые имелись здесь перед каждым домом. В Европе, конкретно — в Германии, ему бывать не приходилось. Специфика службы не позволяла офицеру и сотруднику Службы общей безопасности путешествовать в качестве туриста. До сих пор он побывал только в нескольких странах Латинской Америки и то — «по служебной надобности», то есть, вместе со своей группой выполнял секретные задания. Если и приходилось им прогуливаться по улицам местных городов, изображая туристов, это было вызвано поставленными перед ними задачами, без особенного глазения по сторонам.

Поэтому маленький кусочек «фатерланда», по которому он сейчас крался, был для него не меньшей экзотикой, чем, к примеру, Бродвей в Нью-Йорке. Только, конечно, не такой многолюдный, как знаменитая улица. Невысокие, примерно по колено, оградки, лужайки за ними, крохотные клумбы. Кое-где даже стояли фигурки глиняных бородатых гномиков. Экая идиллия! И в душе у него при виде такой аккуратной красоты шевельнулось что-то, чему он не мог бы дать определение. Не умиление, не жалость, а что-то другое. Люди, жившие в этом поселении, вряд ли приехали на пустое место. Скорее всего, здесь раньше была какая-нибудь туземная деревенька с грязными хижинами, бродящими повсюду курицами и валяющимися в пыли свинками. Мужчины деревни предпочитали сидеть в тени, вести неспешные и бессмысленные разговоры, покуривая самодельные трубки, а вечно беременные женщины возились по хозяйству, варили маисовую кашу и вытирали сопли своим чумазым и больным детишкам.

Но вот пришли из-за океана белые поселенцы, в соответствии со своими вкусами и привычками все здесь вычистили, привели в порядок, построили крепкие красивые дома, провели свет, водопровод и канализацию, в общем, сделали все, как у них на родине. И стали жить. Куда делись аборигены, теперь уже не важно. Скорее всего, их никто не гнал, они сами не смогли жить при новом порядке и ушли в джунгли, чтобы, не сильно напрягаясь, построить новые шаткие хижины и опять лениво сидеть в тени, потягивая свои трубки.

Может быть, им даже заплатили за эту землю и за то, что пришельцы снесли их убогие жилища. Скромно заплатили, но все же какие-то деньги. А быть может, никто и не собирался платить. Приехали солдаты, погрузили всех в кузова грузовиков и отвезли на новое место жительства. Такое ведь тоже бывает, правда?

И если раньше ему и его бойцам хотелось, что называется, «навести шороха» в этом фашистском заповеднике, то теперь, глядя на окружающее умиротворение, он раздумывал, а стоит ли поднимать здесь большой шум, что-то взрывать, поджигать и вообще вести себя подобно предкам этих немцев, которые уж точно не стеснялись, придя на землю его предков? Ведь люди, живущие в Нойдорфе, построили все вокруг своими собственными руками, высадили каждый цветок, покрасили каждую рейку в заборе. Они работали и поэтому имеют право жить в красоте и покое.

Конечно, есть у них штурмовики, которые похитили ни в чем не повинных актеров. Но ведь это глупые пацаны, которые начитались дурацких книжек, наслушались рассказов своих дедов-маразматиков. Вот и потянуло на подвиги. Молодежь всегда делает глупости, в любой стране. На то она и молодежь.

А как же быть с кровавыми ритуалами, о которых рассказали Михель с Людвигом? Может, приврали старики, перебрав пива? Надо бы с этим вопросом разобраться. Теперь и здесь как-то не верилось, что люди, создавшие себе кусочек земного рая, способны мучить и убивать подобных себе.

Пока все шло нормально. На улице, по которой он передвигался, не было ни души. Оружие у него стояло на боевом взводе, но стрелять в случае опасности не хотелось. В ночной тишине выстрелы прозвучат очень громко и переполошат всех. Лучше бы никто не выходил в эту пору на улицу и не обращал на постороннего внимания. Но ни в одном окне свет не горел и для тревоги поводов не было.

Он, все так же пригнувшись, дошел до угла, посмотрел по сторонам. Теперь нужно повернуть и через четыре дома будет нужный ему сарай. Днем, разглядывая в бинокль улицы Нойдорфа, он назвал так это и подобные ему строения. Но чистые и аккуратные постройки совсем не походили на то, что принято у нас считать сараями. Скорее «хозяйственное здание». Да, пожалуй, звучит лучше.

У ворот первым должен быть Штефырца. Мишка разбирается в замках и ему нетрудно вскрыть местные запоры. Вряд ли они слишком сложные. Вскоре должны подтянуться и остальные бойцы.

Так и случилось. Только вот результат оказался нулевым. То есть, было «хозяйственное здание», был вскрытый замок, была вся группа (за исключением, разумеется, Оруджева). Было даже место, где, по-видимому, до недавнего времени содержали пленных: небольшая комната с наручниками, прикованными к стене прочными стальными цепочками. А вот сами пленные как раз и не присутствовали. Не было их ни в комнате, ни вообще в этом чертовом сарае!

— Спокойно! — негромко сказал Миронов, когда они убедились, что американских актеров нет. — Пока ничего страшного не произошло. Будем методично обходить здесь каждый дом. Может быть, их куда-нибудь в приличное место на ночлег перевели. Ну не звери же эти немцы!

— Ага, не звери! — усмехнулся Монастырев. — У них, наверное, здесь бункер есть секретный, где они опыты над людьми производят…

Евгений удивленно посмотрел на него. Сюжет фильма, который собирался снимать Лазарофф, он в общих чертах подчиненным пересказывал. Те только что не хохотали во весь голос, слушая эту белиберду. И вот…

— Толик, — ласково сказал он. — Ты что, родной? Неужели всерьез поверил голливудским сценаристам? Какой, на фиг, бункер? Опомнись!

— Портос, — добавил Шишов, — что ты как дитя малое?

— А чего? — пробасил, хотя и вполголоса, Монастырев. — Раз есть немцы, да еще и фашисты, то обязательно должен быть секретный бункер! Я в книжке одной читал.

— Толян, — погладил его по плечу Штефырца. — Порой так хочется, чтобы ты был неграмотным!

Все заулыбались, улыбнулся и сам Портос.