Читать книгу "Французская Мессалина - Оливия Клеймор"

В один из погожих дней король в сопровождении герцога де Сеймур и графа д’Эгильон совершали конную прогулку. Они заметили на лугу пастушек. Одна из них показалась Людовику очаровательной и, дав ей экю, он увлёк юную прелестницу в ближайшую рощицу. Графы также, решив не отставать от монарха, подхватили двух других пастушек, следуя примеру монарха.

* * *

Аббат Бовэ, к которому благоволила дочь короля, Луиза, читал проповедь в домовой церкви Трианона. Аббат излишне переусердствовал, изобличая пороки королевского двора.

Луиза имела неосторожность задать вопрос аббату:

– Святой отец, сколько, по вашему мнению, предначертано королю на этой грешной земле?

Бовэ встрепенулся и неожиданно для всех воскликнул, глядя на монарха:

– Ещё сорок дней! И вы предстанете перед судом Божьим.

Луиза обомлела. Мадам Дю Барри возмутилась:

– Ваше Величество, это неслыханная дерзость! Аббат заслуживает наказания, или по-крайней мере, строгого порицания за подобные речи!

– Нет…Он делает своё дело, – ответил король, считая аббата провидцем. – Я желаю, чтобы аббата назначили епископом Сенеза.

Через несколько дней произошло событие, потрясшее весь королевский двор Трианона: герцог де Шовелин скоропостижно скончался прямо на глазах своего повелителя. Людовик впал в мрачное настроение. Дю Барри старалась всячески угождать ему по совету мадам д’Эгильон.

Графиня чувствовала, что Людовик переменился. Она делилась своими мыслями с матерью в письме:

«Дорогая матушка!

Я не могу исполнить обещание и навестить вас в ближайшее время в монастыре Святой Женевьевы. Состояние здоровья августейшего монарха оставляет желать лучшего. С тех пор как скоропостижно скончался герцог де Шовелин, а затем и маршал де Арментьер, он впал в меланхолию, которая меня очень тревожит.

На днях аббат Бовэ, к которому благоволит принцесса Луиза, совершил неслыханную дерзать, предсказав скорую кончину короля через сорок дней. Я предложила Людовику развеяться и отправиться в мой замок Ренье, где архитектор Леду уже закончил строительство нового павильона, который я намерена превратить в театр.

Я навещу вас, дорогая матушка, при первой же возможности. Вы знаете, как я всегда бываю рада доказать вам свою любовь и глубокую признательность.

Графиня Дю Барри».

Мадам Дю Барри пришлось постараться, дабы сгладить удручающее впечатление, произведённое на короля проповедью священника. Вскоре в новом павильоне замка Ренье была сооружена сцена и дана известная опера «Ифигения в Авлиде». Король пришёл в восторг от зрелища и немного отвлёкся от мрачных мыслей.

* * *

Людовик XV предпочитал вечерний ужин на свежем воздухе, для чего был сооружён огромный шатёр, где расположились графиня Дю Барри, герцог де Сеймур, барон Ла Шемэ, граф и графиня д’Эгильон и ещё несколько придворных.

Присутствующие пытались изобразить весёлость и непринужденность, но предсказание аббата Бовэ никому не давало покоя. Лишь одна мадам Дю Барри по истине чувствовала себя прекрасно, ведь для неё главным было душевное состояние короля, а оно несколько улучшилось. Дю Барри щебетала без умолку. Она забавлялась с маленькой болонкой Бижу почти весь вечер, которую ей преподнёс в подарок герцог де Сеймур, чем доставил графине несказанное удовольствие.

Бижу была очаровательным созданием, она вставала на задние лапки, пытаясь достать лакомый кусочек, который давала ей графиня из своих рук. Чета д’Эгильон находила Бижу весьма забавной и умилялась её трюкам.

Король ел с аппетитом, давая лакомые кусочки маленькой Бижу. Неожиданно он почувствовал недомогание. Придворные обеспокоились и тотчас позвали королевских врачей Ла Мартиньера и Бувара.

Медики решили, что это лёгкое недомогание, которое скоро пройдёт. Но так как упадок сил был значительным, то они уговорили короля вернуться в Версаль уже на другой день.

Когда королевский кортеж достиг Версаля, королю стало совсем плохо, его тело покрывал липкий пот и бил озноб.

Тут же собрался консилиум врачей Лемоннье, Ла Мартиньера и Бувара, на котором также присутствовала мадам Дю Барри, дофин и принцесса Луиза, после чего Людовику сделали кровопускание.

Тем же вечером первый камердинер короля де Ла Борд подвёл фаворитку к постели больного, но тот вяло отреагировал на появление своей возлюбленной. Графиня, рыдая, покинула покои короля.

* * *

Принцесса Луиза, ещё не оправившаяся от потери матери, тяжело переживала болезнь короля. Она по-прежнему была убеждена, что всё зло – от графини Дю Барри, и Всевышний наказывает королевский род за свершённые прелюбодеяния.

– Это вы потянули короля в Трианон! – обвиняла принцесса фаворитку. – Вы повинны во всех несчастьях нашей семьи!

– Но, Ваше Высочество, – пыталась возразить мадам Дю Барри. – Его Величество каждый год посещал Трианон в одно и то же время! Причём здесь я!? – недоумевала она.

– Притом! Что это наказание Всевышнего за поведение моего отца! – воскликнула Луиза. – И как только он поправится, то сразу жениться на принцессе Баварской.

– Конечно, если будут на то воля Его Величества…

– Не сомневайтесь! Он более не польститься на ваши прелести! – уверенно заявила принцесса и удалилась с гордо поднятой головой.

* * *

Герцог де Сеймур и граф д’Эгильон не на шутку испугались: королю становилось всё хуже, лейб-медики подозревали, что он заразился оспой. Они припомнили их невинную шалость в Трианоне – развлечение с пастушками. Посовещавшись, они решили, что оспой была больна та юная крестьянка, с которой уединился Людовик. Они тотчас послали в Трианон нарочного, дабы тот узнал: не умер ли кто от оспы в близлежащих селениях к замку? Увы, по возвращению нарочный сообщил страшную весть: в селении, что близ Трианона от оспы умерло пять человек, в том числе и та очаровательная пастушка.

* * *

Мадам Дю Барри понимала: король может умереть. Она испугалась: что же будет с ней? Ведь она всецело зависела от Людовика: такова была судьба женщины, взятой королём в любовницы из низших слоёв общества, и после его смерти никому до неё не будет дела.

Любовь короля дала Мари-Жанне всё: возвысила её до графини, обеспечила богатством и влиянием при королевском дворе, но стоило угаснуть этому чувству, как фаворитка была обречена. Графиня тотчас вспомнила про министра Шуазеля, удалённого из Версаля благодаря её стараниям. Теперь то он сведёт с ней счёты, ведь дофин – совершено бесхарактерный человек, подверженный чужому влиянию.

* * *

Графиня Дю Барри в отчаянье написала матери письмо:

«Дорогая мама!

У короля, несомненно, оспа. Я сделала всё возможное, чтобы уговорить его остаться в Трианоне, но, увы, медик Ла Мартиньер, влияние которого велико и усиливается с каждым днём, настоял на переезде в Версаль. Я не отхожу от постели Людовика. Но в его годы можно ожидать различных осложнений, особенно при такой опасной болезни. Я попыталась внушить королю доверие к моему доктору Бувару, который лечит его теперь вместе с Лемоннье».