Читать книгу "Жена моего любовника - Ирина Ульянина"

— Погодите, я что-то не пойму — при чем тут вы? Это тайник моего Серенького. Я сама, как-нибудь без вас разберусь!

Поздно опомнилась: гости уже сделались невменяемо-неуправляемыми. Шелест невидимых купюр затмил для них мои доводы… Что тут началось! Стук, треск, тарарам, просто светопреставление!..

Синев, подняв топор над головой, саданул им по зеркалу. Во все стороны брызнули осколки, и нашим взглядам предстала металлическая пластина. Гаевая, оттолкнув интерна, заколотила по железу молотком. Долбилась с неистовостью заправского чеканщика, а пластина не поддавалась, остались лишь едва заметные вмятины.

— Посторонись! — отшвырнул молотобойца в юбке Никита и ударами топорика принялся сокрушать стену вдоль пластины. Некогда идеально заштукатуренная, гладкая поверхность мгновенно выщербилась, осыпалась сибитовой крошкой. Лидия скакала, нанося удары молотка перед его носом, они постоянно толкались, и ни один не собирался уступать другому. Синева засыпало белесой пылью, он взмок, но не сдавался — рубил с нарастающим остервенением. Я подумала, что так парень скоро проделает дыру в соседнюю, Ксюшину комнату, но вскоре он отступил и выматерился. Оказывается, прочная металлическая пластина укрывала и торцевую сторону тайника.

— Стойте! Остановитесь, что вы делаете? — Мне было невыносимо наблюдать сокрушительную агрессию приятелей, хотя и противостоять вооруженным вандалам было неосмотрительно. Еще накинутся на меня с тем же энтузиазмом, что на железо, задолбают до смерти, а расчлененный труп выкинут в мусоропровод… Распаленным алчностью пуще, чем похотью, личностям было не до меня: Никита снова замахал топориком — колотил в стену снизу, стараясь обнажить границы тайника. И Лидка сделалась неразлучна с молотком — долбала куда глаза глядят.

За общим шумом-гамом я не сразу расслышала, что и в дверь стучатся и звонят. Окликнула охотников за чужим баблом:

— Тихо! Слышите?!

— Ой, наверное, соседи, — догадалась красная от надсады Лидия. Менее всего она сейчас напоминала мечту поэта. Скорее его химеру, взбесившуюся валькирию.

— Не имеют права запрещать, одиннадцати часов еще нет, — заверил ее белый, как маляр, Никита.

— Вы оба не угадали! Это милиция. Соседи наверняка вызвали милицию, — истерично захохотала я. — Вы попались! Сейчас вас повяжут и отправят за решетку. Ха-ха, вам хана!

На миг повисла тишина, которую я нарушила сообщением, что иду впускать представителей правосудия, и метнулась в прихожую. Будь что будет…

— Стой! — сграбастал меня за широкий подол Синев.

Лялькино платьице затрещало, край выреза впился мне в горло, но я все равно изо всех сил рвалась к спасительной двери. Хорошо бы в самом деле обнаружить за ней милиционеров или соседей… До замков оставались считаные сантиметры. Лишь бы дотянуться!

— Помогите!!! — истошно заорала я. — А-а, спасите!!!

И тут кто-то сбил меня с ног увесистым тумаком и добавил удар по темечку. Голова с хрустом, какой обычно издает переспевший арбуз, раскололась пополам. Последнее, что помню, — это ярчайшая вспышка молнии. А дальше — непроглядная чернота. Летела вниз с таким ускорением, что свистело в ушах. Вот меня со всеми потрохами и засосало в бездонную воронку дьявольской подземки…

— Похоже, она умерла. Мы убили ее!.. Ой, что же теперь будет?!

— Ни фига подобного. Прислушайся — дышит. Иди сюда…

— Столько крови натекло… Нет, не буду подходить, я боюсь покойников! Ой, мамочки, что же мы натворили?!

— Не мы, а ты! Кто просил махать молотком? Совсем ошалела, шифер треснул, да?

— Никита, я же не специально! Как-то нечаянно вышло… Ты же сам…

— Что «сам»? Я хотел ее остановить, а не покалечить!

— А я хотела тебе помочь. Катька — здоровая корова, у нее сил, как у быка, уйма! Думала, вдруг не справишься с ней?

Дрожащий голос принадлежал Гаевой. Он-то и вернул меня к действительности. Не слишком приятно узнать, что подруга считает тебя коровой и способна тюкнуть молотком по темени… Голова моя ужасно, чудовищно болела, просто крошилась от боли на кусочки, как сибит под топориком Синева. Я лежала на чем-то твердом, затылком ощущая липкость остывающей крови, пропитавшей волосы. Неужели я умираю?.. Было и жутко, и неудобно, и неприятно, но терпела. Затаилась, точно Панночка в гробу. Кто знает, что еще придет на ум этим подонкам? Когда имеешь таких друзей, врагов не надо. Пусть лучше подольше не догадываются, что я очнулась, а уж моя месть не заставит себя ждать… Эх, Лидка, еще пишет «Вокруг меня вампиры», а сама натуральная вампирша!

Синев — вампир номер два — промолвил:

— Сейчас принесу водки, обработаю ей башку, а ты, Лидуха, поищи в шкафах какие-нибудь тряпки — простыни там, полотенца. Свяжем корову, пока смирная, чтобы не мешалась.

— Никита, а деньги?

— Ты о чем?

— Как будем делить деньги, Никитушка? По справедливости, я надеюсь, поровну?

— После разберемся!

— Нет, давай договоримся сразу…

Заспорив, парочка удалилась. Я осмелилась приоткрыть один глаз и обнаружила, что валяюсь в прихожей, где меня и сразил молоток подружки. Попробовала приподняться, но в голове, как в кратере вулкана, заплескалась расплавленная лава, — чуть не застонала от огненной боли. Пришлось принять исходное горизонтальное положение.

За дверью послышалось шебуршение, затем раздалась музыкальная фраза звонка. Пришельцы, кем бы они ни были, проявляли настойчивость. Я возрадовалась: как это кстати! Вот оно, мое спасение, а то, чего доброго, истеку кровью и бесславно сгину во цвете лет. Звонок повторился, со стороны комнаты послышались шаги.

— Никому не откроем! Позвонят и перестанут, — совещались вампиры.

Один, приподняв мою голову, полил на рану водкой. Макушку нестерпимо защипало, я невольно поморщилась, когда ледяная, вонючая жидкость пролилась за шиворот, и поежилась.

— Ч-черт, Лидуха, она уже приходит в себя, где простыни? Шевелись, твою мать! — выругался Никита и ушел в спальню.

Я поняла, что промедление смерти подобно. Превознемогая боль и слабость, на четвереньках подползла к двери, приподнялась и отжала рычажок замка. Дверь распахнулась, а на пороге… Вероятно, сознание мое замутилось, потому примерещились… Владимир Иванович и Филипп Филиппович. Водитель ржавого жигуленка и крезанутый клиент! Охнув, начала заваливаться назад.

— Привет, Катерина! — подхватил меня под мышки бобер и прислонил к стенному шкафу. — Кто тебя так приветил?

— Ав… ав… А в-вы как меня нашли? — Почему-то я в последнее время от волнения начинала лаять, как щенок.

Стариканы не успели ответить, вместо них взвыл Никита:

— Идиотка, зачем ты это сделала? Зачем их впустила?!

— Руки! — крикнул ему дядя Филя.

В его вытянутой руке был зажат пистолет с очень длинным дулом. Наверное, с привинченным глушителем. К сожалению или к счастью, я в оружии такой же не Копенгаген, как и в машинах: вполне могу принять муляж за реальный револьвер и наоборот. Все это напоминало кино, боевик, потому я не слишком испугалась, а вот Синев покорно задрал лапки кверху. Лидия, вышедшая в холл со стопкой простыней, завизжала, как перегревшаяся кофемолка.