Читать книгу "Зов ночи - Ярослава Лазарева"

Его черная сущность начала разрушаться от созерцания совершенства, его разум пытался понять, отчего этот цветок вызывает у него такой восторг и преклонение, но он не мог найти происходящему объяснения. Вампир мучился, его ленивому, спокойному бессмысленному существованию пришел конец. Едва солнце уходило за горизонт, он выбирался из могилы  и всю ночь сидел возле розы. Он уже даже начал довольствоваться кровью полевых мышей, бегающих в траве. Лишь бы не уходить никуда от предмета своей страсти. Он поливал розу водой. И однажды, когда он засиделся до появления на востоке светила, не в силах уйти, вампир увидел, как первый луч солнца, показавшегося из-за болота, коснулся капелек воды на бархатных лепестках. Они заискрились такими радужными огоньками, что Вампир задохнулся от невиданной доселе красоты. Ему чуть не выжгло глаза, но он смотрел, впитывая зрелище, сколько мог терпеть. Но и поплатился за это. Когда он, зажмурившись, сполз в могилу и с трудом задвинул плиту за собой, то видел настолько плохо, что все казалось размытым и туманным. «И пусть! — подумал он. — На что мне тут смотреть? На эти земляные стены и обветшалый гроб? Как все уродливо! Как мерзко!» И он улегся на спину и закрыл больные глаза. И внутренним зрением сразу увидел прекрасную алую розу, освещенную первыми лучами солнца. Капельки росы сверкали, украшая ее, и на губах Вампира застыла улыбка. Через несколько часов он услышал шум ветра наверху, но не придал этому особого значения. Затем раздались раскаты грома. Однако Вампир даже обрадовался грозе, думая, что его цветок хорошо промоет дождем, а земля напитается влагой. Так он и лежал до самого вечера, улыбаясь и думая о розе. Но когда Вампир выбрался на поверхность, то не поверил своим глазам. Он подумал, что все еще плохо видит, и несколько раз протер их. Однако его бесценное сокровище погибло. Стебель был сломлен, прекрасный цветок лежал головкой в грязи, часть лепестков облетела. Вампир взвыл от муки. Он бегал по кладбищу и грозил равнодушному черному небу, посылая ему страшные проклятья. Под утро он устал. На него навалилась апатия. Он лег возле сломанного цветка и замер. Когда начала разгораться заря, Вампир лишь приподнял голос. Но его взгляд упал на темно-красные пятнышки на земле. Это были облетевшие лепестки. Тогда он сел, скрестив ноги, и оторвал стебель в месте слома. Погибшая роза выглядела жалко. Она потеряла часть лепестков, остальные уже увяли. Но для Вампира она оставалась самой прекрасной на свете. Он прижал ее к груди и поднял лицо к встающему солнцу. Страха он не испытывал. Роза согревала его и казалась его вторым сердцем. Он хотел уйти из этого мира вместе с ней. Солнце вставало медленно, но неуклонно. И вот сноп лучей появился из-за болота и залил окрестности золотым слепящим светом. И как только они коснулись Вампира, он моментально сгорел, так и не выпустив розу из сцепленных пальцев...»

Дочитав, я вытерла слезы. История, сочиненная Грегом, потрясла меня. Я не могла сейчас анализировать, почему он это написал. Я просто отдалась эмоциям. А потом вспомнила, что Рената даже нарисовала картину, когда прочитала эту историю. Видимо, и на нее написанное Грегом произвело сильнейшее впечатление.

— Ее замечательные полотна! — сказала я, вспоминая изображенного ею вампира, с любовью глядящего на алую розу. — Какое счастье, что она умеет так рисовать!

Я собрала листочки и отнесла их в кабинет Грега. Затем вернулась в гостиную и какое-то время сидела на диване. Настроение оставляло желать лучшего. Был уже поздно, спать мне не хотелось.

— Чем сидеть и тосковать, займусь-ка лучше чем-нибудь полезным! — пробормотала я и открыла коробку с видеокамерой.

Эта идея показалась мне удачной. Я всегда любила видео и сейчас решила освоить подарок родителей. Внимательно прочитав инструкцию, начала снимать все подряд и просматривать на компьютере, что получалось. По моей квартире летали живые тропические бабочки, это Тин как-то подарил их мне на радость. Я пару часов гонялась за ними, но они переполошились от такого внимания, упорно не хотели позировать, как только я нацеливалась на них объективом, сразу удирали. Получив множество кадров, в которых вместо бабочек фигурировал пустой потолок и стены, я отказалась от этой затеи и решила отснять картины Ренаты. У меня их было несколько: те, где изображены мы с Грегом, а также триптих, на котором присутствовал только он в момент своего превращения в вампира. Я поставила все картины к стене и начала вести камеру вдоль них, наезжая на каждую отдельно и делая ее крупный план. Начала с большого портрета Грега. Рената изобразила его стоящим на московской улочке. Он был в распахнутом старом пальто, напоминающем солдатскую шинель, его волнистые волосы разметались по плечам, лицо было румяным, взгляд горящим. В руке он держал свернутые тетрадные листы. С этой картины я плавно переехала объективом к триптиху. Рената изобразила сцены перед повешением. На боковых сторонах Грег готовился, ставил стул, делал петлю, а на центральной части он уже шел на зрителя в облике вампира. Его бледное лицо с остановившимся взглядом выглядело ужасно. Я сняла вначале боковые части, затем середину триптиха. После этого перешла к картинам, на которых Рената изобразила нас. Вот мы сидим, прислонившись спинами друг к другу, Грег — на ночной половине, а я -на дневной. Это был наш первый совместный портрет. Помню мою радость и даже восторг, когда я получила от нее в подарок эту картину. Ведь Грег, как и любой вампир, не отображался на снимках. Картина служила мне вместо фотографии любимого. Помимо этого портрета Рената нарисовала нас стоящими, но та картина осталась в особняке в деревне. Затем она развила идею и изобразила нас в мрачном склепе. Мы были представлены в виде Ромео и Джульетты и выходили из склепа, взявшись за  руки. Таким образом художница нафантазировала другой конец известной трагедии, и знаменитые влюбленные остались живы. На самом деле и эта картина воплотилась в жизнь. Ведь Грег лежал в коме в склепе,  и лишь мой поцелуй вывел его из этого состояния. Я вдруг припомнила, что склеп, изображенный Ренатой, точь-в-точь повторяет тот, который был в монастыре. Но это полотно находилось в лондонской квартире Грега, поэтому в моем ролике оно отсутствовало. Зато в гостиной висела одна из самых жизнеутверждающих картин Ренаты. Она подарила нам ее на новоселье. Взявшись за руки и подняв лица в голубое небо, мы самозабвенно кружились на цветущем лугу. Сверху на нас сыпался целый ворох разноцветных лепестков. Я навела объектив на картину, и вдруг лазоревая бабочка пролетела перед ним. Я замерла, понимая, что это одна из обитательниц моей квартиры, за которыми я толь-ко что гонялась с камерой. Бабочка порхнула вверх, затем изменила направление полета и уселась на нарисованное плечо Грега. Она плавно опускала и поднимала крылышки. В кадре это выглядело волшебно, и я не шевелилась, боясь ее вспугнуть. Вот бабочка перепорхнула ко мне, посидела на моей руке и улетела. Я закончила съемку. Настроение взлетело вверх. Мне казалось, это хороший знак, ведь на одной из картин, той, что находилась в особняке, Рената изобразила на моей ладони лазоревую бабочку, и она всегда ассоциировалась у меня с душой Грега. Сколько я мечтала, что когда-нибудь эта бабочка перелетит на темную сторону полотна и Грег снова обретет душу! Так и случилось, когда мы наконец соединились физически. Я сама видела, как бабочка на картине улетела с моей ладони, а потом порхала на стороне Грега, и тьма уходила. И сейчас полотно заливал солнечный свет, а Грег выглядел на нем не как бледный мертвец, а как пышущий здоровьем молодой человек.