Читать книгу "Кольцо Либмана - Питер Ватердринкер"

Несмотря на дождь, Нева полностью замерзла и покрылась льдом. Сегодня утром я наблюдал за тем, как дети катаются на коньках по каналу. Наша государыня любит детей, их у нее трое. Да, трое сыновей. Консул рассказал мне о родственных связях между Оранскими и Романовыми. Выходит дело, наша королева — родственница царской семьи Романовых, кости которой этим летом были захоронены в крепости, мне тоже довелось смотреть эту церемонию по телевизору в моей комнатке в Бад-Отеле. Как все в мире взаимосвязано!

В середине дня я очутился возле дворца, в котором провел свои последние часы Распутин. Как-то раз, когда мы проходили мимо, Ира рассказывала, как некий князь Юсупов пулями и ядом пытался прикончить монаха. В конце концов тот рухнул на медвежью шкуру. Князь решил, что монах убит, подошел, и тут Распутин с ревом снова поднялся, с дикими криками стал взбираться вверх по винтовой лестнице и выпрыгнул из окна, но во дворе его настигли пули княжеского сообщника.

— И потом они на этом самом месте бросили труп в прорубь, — сказала Ира, указывая на полузастывший канал перед дворцом. — На следующий день его нашли. В его легких была вода, что указывает на то, что какое-то время он был еще жив. Ужасающая смерть…

Сама она всегда испытывала к монаху симпатию. Он был интриган, пьяница и бабник. Так, во всяком случае, говорится о нем в книжках по истории. Дурной человек. Но, скажите, пожалуйста, для кого? Для обитателей дворцов, посещавших балы и позволявших себе дорогие развлечения на Французской Ривьере в то время, когда большинство нации в болезнях и нужде ютилось в бараках, кишевших тараканами?

— Известно, — продолжала она, — что Распутин умел останавливать кровь и много раз спасал от смерти царского сына, страдавшего гемофилией. Это неоспоримый факт. Он мог останавливать кровь руками, голосом и даже по телефону.

Ира сказала, что хорошо понимает царя и царицу. Какой родитель не сделает что угодно, чтобы спасти своего ребенка от смерти?

«Эва», — подумал я. В этот момент мы переходили через мостик, и я вдруг почувствовал, что мне становится нехорошо. Я опустил уши на шапке вниз, чтобы поменьше слышать мир, меня окружавший, но тут до меня донеслось отчетливое: «Йоханнес, в чем дело? Почему ты замолчал?»

Может быть, взять так прямо и все ей рассказать? Излить боль до капли, вывернуть сердце наизнанку? О моем отце, о нашей лапочке Мирочке, чье имя означает «мир», и которая тем не менее привела наш брак в перманентное состояние холодной войны. О, какая мать не сделает что угодно, чтобы спасти своего ребенка? Какая? Эва, ведь это ты! Где б ты сейчас ни была, с каких бы высот на меня ни взирала, я заявляю тебе, что это из-за тебя окочурилась наша дочурка, рожденная стать принцессой. Из-за тебя она околела в подвале на Стадхаудеркаде у того самого негра. Скажи, почему?

— Что за неблагодарный отпрыск, — возмущалась она, когда мы возвращались назад после первого (и последнего) нашего визита к Мире, шли на трамвайную остановку на Фредериксплейн, и я раз десять обернулся посмотреть, не мелькнет ли за окошком на уровне тротуара, ее карамельная мордочка. — «На войну бы ее, — бушевала Эва. — Да-да, всего один день в бараке, это бы ее научило. Эдвард, надеюсь, ты не дал им денег? Этот африканец потратит их все на зелье. Ох, для того ли я пережила лагерь? Чтобы мой ребенок связался с наркоманом…»

Неделю спустя Мира позвонила мне на работу. «Папочка, спасибо за деньги. Я в самом деле хочу избавиться от этого… Только вот Винстон… Ну, то есть он должен вначале подготовиться морально. Но что ты хочешь? Он такой чувствительный, настоящий художник! Знаешь, я интересовалась насчет курсов по имиджу и макияжу… Это ведь хорошо, правда?»

Эва, как ты могла? Как могла ты сказать Мире, что она для тебя навеки мертва. Когда она, смертельно больная, дрожащая, бедствующая, звонила тебе столько недель подряд, умоляя о помощи… До тех пор, пока ты не бросила в очередной раз трубку. В тот черный вторник. «Мама, помоги мне», — умоляла она тебя, корчась на полу от боли. Я узнал об этом уже потом, от того самого африканца, от Винстона. — «Скажи, чтобы папа зашел… Мне срочно нужны деньги, иначе…»

Почему ты мне тогда сразу же не позвонила? Ты убила ее, холодно положив трубку. «Оставление без помощи» — так это, кажется, называется, господа? Да-да, вот так же сотни тысяч наших с вами соотечественников отправляли в свое время в поездах на восток. Потому что большинство молча сидело дома и ничего не делало. Преступление требует расплаты… Ради симметрии…

— Кстати, — сказала Ира по дороге домой. — Распутин в юности работал официантом. Обычным официантом в ресторане, при том что он… Смотри, Йоханнес, осторожно, не упади!

Я натолкнулся, что называется, на снежный торос, одновременно почувствовав, как какая-то невидимая рука двинула мне по затылку. Кто это мог быть? Мой отец на небе? Эва? Пухлая рука Морфея? Рука Фемиды? Ведь не Мирина же это была рука? Я никогда этого не узнаю. И вы тоже. Обыщите меня хоть до самых генов! Классно я выразился, правда?

Ире вдруг захотелось срочно поставить свечки. Четыре. Она не могла объяснить, почему, но только что она получила медиограмму. Мы двинулись назад, в сторону Казанского собора, который был закрыт, и в конце концов пришли в леденцовую церквушку, возле которой когда-то был убит царь, разорван на части народным гневом. Все это сказки, но что поделаешь, если весь мир желает быть обманутым.

30

Сегодня произошло нечто ужасное, нечто совершенно кошмарное. Если я еще смогу рассказывать об этом, после всего того, что со мной произошло. Надо же, и это после того, как я стал намного лучше себя чувствовать. Намного лучше! Послезавтра прибывает королева, мой план полностью продуман, и надо же, чтобы теперь, именно теперь… Только что в дверь ко мне постучали из службы гостиничного сервиса. «Herein!»[67]— крикнул я, и в номер вошел юноша в форменном белом пиджаке. Он катил сервировочный столик на колесах, из ведерка со льдом выглядывала бутылка шампанского. Я спросил, что все это значит.

— Комплименты от дирекции, — ответил он, вытягиваясь по стойке «смирно». — Каждый день мы разыгрываем между гостями нашего отеля бутылку шампанского. Жеребьевка только что закончилась. Приз выпал вам.

Мне выпал приз, подумал я, глядя на улицу через окно, занавешенное бархатными гардинами. По улице торопливо двигались люди, месили по холоду снежную кашу, а мне, видите ли, выпал приз. Где сейчас Ира? Где затерялась она в этом густо застроенном болоте, которое я научился любить и ненавидеть, как Бог людей, живущих на Земле? Даже на Новый год мы с Эвой никогда не пили шампанского. Нам обоим делалось потом от него нехорошо, мучили газы. Не потому ли большинство миллионеров вечно ходит с надутыми щеками — сплошное скопление газов и засорение желудка!

Я сунул парню чаевые и отослал его вместе с его шампанским на колесиках. Я знаю, что эти ищейки Смирнова там внизу за мной следят… Даже, когда я тут… Они надеются, что я выведу их на след Абрама Абрамовича, которого вообще не существует… Только тс-с-с, ребятки..! Ничего не рассказывать… Пока молчок… Послезавтра прибудет королева… Женщина, которая в жизни немало страдала… Поглядите только на деревянную физиономию мужчины рядом с ней на троне…! Я все ей расскажу, терпеливо… По порядку, не слишком быстро… И она скажет этому консулу, она… В конце концов… Водка обжигает мне рот… Зелье я раздобыл в киоске за Казанским собором… Надо было видеть, как смотрели на меня портье, когда я только что проходил сквозь дверь-вертушку, зажав невзначай под мышкой две бутылки… Но они ничего не могли мне сделать… Они согнулись пополам в поклоне, как старомодные складные ножи… Доллары творят здесь чудеса!