Читать книгу "Меркурий - до востребования - Катя Рубина"

– Да, да, – и ничего практически не ела.

Магда приходила каждый день, вернее, каждый вечер. С Магдой Пупель было хорошо и спокойно. Пупель вываливала ей все свои страхи и, как ребенок, обязательно требовала от нее сказку.

– А теперь о Прокопии, – просила она.

И Магда рассказывала в своей определенной манере, немного странно, немного преувеличенно, но очень интересно.

– А ты думаешь ему, Прокопию, было легко? – говорила она. – Человек выбрал юродство. Это служение Богу – самое тяжелое и непостижимое для понимания. Все уважают набожных праведных людей, старцев, схимников, а к юродивым отношение плевое, юродивых, как правило, терпеть не могут. Юродивый юродствует, раздражает, достает. Все думают: «Да что же это такое? Что он ко всем лезет? В таком непристойном, неподобающем виде ходит, эксбиционист проклятый, тьфу, смотреть омерзительно, и без трусов. Это просто издевательство, и никакой он не святой, это просто насмешка, да пошел этот юродивый к чертовой матери, будет еще эта мерзота мне в душу плевать».

Так и с Прокопием было, в страшный мороз, когда на паперти находиться было вообще невозможно, Прокопий отправился поискать место чуточку потеплее. И естественно, его никто на порог не пустил, и даже собаки в конуре на него рычали. Кому приятно выслушивать суровые слова, что ты полное ничтожество и живешь как говнюк, хоть и в церковь ходишь, и посты соблюдаешь. Никто не любит, чтобы ему рычали, что надо покаяться. В чем каяться-то? Пустишь придурка, а из него, как из помойного ведра, польется такое, что-де погибнет град, если все будут во грехе продолжать жить, и всякая другая пурга.

И собак тоже понять можно. Им места было жалко, они так угрелись, прижались друг к другу шерсть к шерсти, хвост к хвосту, а тут этот вонючка на черных сухих ножках, в мешке рваном, еды от него не дождешься, это уж точно, а места много займет, сожрать его толку никакого, что за радость в лютый мороз ледяные кости глодать.

Это потом Прокопий рассказывал священнику отцу Семиону, кстати – под страшным секретом, не хотел, чтобы при его жизни об этом знали, что в эту ночь, когда никто не пустил его погреться, он вернулся на паперть, весь скрючился, скорежился, закрыл глаза и чувствовал, что больше невмоготу.

И, наверное, в первый раз в жизни ему стало как-то не по себе. Начал он молиться, дабы скорее все это из себя изгнать. И вдруг откуда-то, неизвестно откуда появился беленький мальчонка, весь такой светленький, почти прозрачный.

Как будто из инея морозного сделанный, мальчишка держал в руках цветочки на палочках, такие синенькие цветочки, ни листиков, ничего, просто пришитые к веточкам, и самое чудное было, что в такой мороз от них шел запах весенний, как от набухших почек. А мальчонка этот ничего не сказал, он только этими волшебными цветочками на палочках Прокопия в носу пощекотал, и Прокопий чихнул, громко так, а-а-а-а-пчих. И после этого чиха разлилась по всему его телу теплота, вроде он чаю горячего выпил или бульону съел. И подумал Прокопий, что уже умер и от этого так ему хорошо. А на самом деле он вовсе и не умер, он лежал живехонький, практически голый на паперти в сорокаградусный мороз, с босыми ногами, без носков и прекрасно себя чувствовал, а к утру вообще потеплело до нуля. А умер он после этого через полгода в ночь на 8 июля.

Он отправился в Михайловский монастырь. У монастырской ограды Прокопий, почувствовав какую-то слабость, опустился на землю, хотел закрыть глаза и вдруг опять увидел прозрачного мальчика. Мальчик стоял прямо перед ним. Только на этот раз у него были другие цветы, таких красивых ярких цветов Прокопий никогда не видел. Красные большие лепестки свернуты трубочками, как маленькие бочонки, на стеблях шипы. Мальчик поманил его к себе и исчез. Прокопий с легкостью поднялся и радостно сказал: «Я иду к Тебе».

Теперь он точно знал, что час настал и Бог зовет его.

На заре поднялся сильный ветер. Нависли черные тучи. Стало холодно, и посыпал, повалил густой снег. Снег покрыл плотной шапкой леса, поля и огороды.

Люди в ужасе смотрели на это небывалое явление.

О Прокопии вспомнили только на следующий день – мол, и вчера у обедни и у всенощной его не было, а он никогда не пропускал ни одной службы. Туда-сюда, нету. Начали искать, и только на четвертый день увидели у ограды монастыря в снежном сугробе цветущий куст с ярко-красными благоухающими цветками, а под сугробом лежало тело Прокопия.

Пупель заплакала, ей стало легче.

– Я домой хочу, – зашептала она Магде, – я никогда бы не смогла быть юродивой.

– От тебя этого не требуется, – спокойно рассуждала Магда, – а домой ты скоро вернешься.

– Как я могу вернуться домой, когда дома у меня Погост, Господи, Боже мой, что я наделала?

– Эту проблему мы решим. Когда ты вернешься домой, там даже духа Погоста не будет, – пообещала Магда.

– Я боюсь, ты не знаешь, что это за человек.

– А я тебе говорю, что все будет хорошо, я обещала и сделаю. – В голосе Магды была такая уверенность, что Пупель совсем успокоилась.

– Там у меня в письменном столе, в верхнем ящике лежат тетрадки, ты могла бы их мне пока сюда привезти, я хочу кое-что написать.

– Завтра же привезу.

– А ты, правда, не боишься туда ехать?

– Нисколечко.

Прямо из больницы Магда отправилась на квартиру Пупель, дабы не затягивать процесс и ковать железо.

Погост открыл дверь – сразу с порога Магда очутилась в атмосфере дымного бивака. В квартире все было перевернуто вверх дном, повсюду валялись вещи, книги, склянки с лекарствами, мебель хаотично сгрудилась в центре комнаты. Не хватало только минных воронок.

– Чего тебе здесь надо? – Этот вопрос Погоста не предвещал ничего хорошего.

Магда моментально поняла, что о разрешении вопроса выселения мирным путем речи быть не может. «Ну, что же, на войне, как на войне», – подумала она и перешла в наступление.

– Я по твою душу, – жестко проговорила Магда. – Пора тебе отчаливать, необходима очистка и дезактивация.

– А не пошла бы ты отсюда! – завизжал Погост мерзкой Друниной. – Я у себя дома нахожусь!

– Хотелось бы напомнить одну маленькую деталь, – спокойно, но очень жестко отчеканила Магда. – Это не твой дом, на минуточку, это квартира Пупель.

Погост мерзотнейшим видом ухмыльнулся и, изгибаясь, как червяк на ветру, загнусавил:

– Так как она бежала отсюда, я считаю себя вправе...

– Напрасно ты это делаешь, я бы тебе сейчас вот что посоветовала: быстренько все прибрать, вынести мусор и отправляться восвояси, да, кстати, бумажку подписать надо.

– Какую еще бумажку? – Погост своим огромным телом начал надвигаться на Магду, пытаясь вытеснить ее в коридор.

– Что ты не возражаешь против развода.

– Умная нашлась, – глаза Погоста загорелись хищным огнем. – Я сейчас милицию вызову.