Читать книгу "Книга теней - Евгений Клюев"

В этом саду мы с тобою вдвоем.

Звезды на небе, звезды на мо-о-оре…"

И действительно классно поет Эмма Ивановна Франк. Эм-я-от-вашего-голоса-с-ума-схожу! - это Бес… Есть от чего сойти с ума: голос ей сама природа ставила, никто не вмешивался - никакие учителя. И никто не использовал - никакие театрально-зрелищные учреждения: для друзей только всю жизнь пела. Причем по первой же просьбе, безотказно. Хоть и ученики в классе просили - она, сколько себя помнит, немецкий преподавала, - хоть кто.

- Эмма Ивановна, спойте, пожалуйста! - Это, как правило, вместо проверки-домашнего-задания.

- Ну, что ж, - и какую-нибудь старонемецкую песню - чем не урок? Ужасно любили Эмму Ивановну Франк в спецшколе, да пришлось уйти на пенсию: ставки в спецшколе нарасхват…

Здесь, в кафе, ее тоже любят. И здесь не надо на пенсию идти. Между прочим, даже какая-то публика образовалась - "своя".

" Я помню вальса звук прелестный

- Весенней ночью в поздний ча-ас:

Его пел голос неизвестный,

И песня чудная лилась…"

Что-то случилось с Эммой Ивановной Франк на строчке "Да, то был вальс, старинный, то-омный…" - в зале даже есть перестали. Стас взглянул на Сергея - тот показал глазами куда-то в направлении входа. Там медленно и постепенно (плешь-лицо-шея-плечи-розы-руки…) образовывался в дверях запыхавшийся старичонка с внушительным букетом-алых-роз.

"Да, то был ди-и-ивный вальс!"

- Пропала наша Эм, - шепнула Павлу Бес.

А Эмма Ивановна смотрела только на старичонку: это ему она изо всех сил жаловалась на то, что теперь-зима, что ели-вроде-бы-те-же, покрытые-сумраком, что за-окном-шумят-метели, но… милый, милый Дмитрий Дмитриевич, звуки-вальса-не-звучат больше, это самое печальное, милый Дмитрий Дмитриевич… жизнь, видите ли, прошла, и один Вы можете ответить мне, "Где ж этот вальс, старинный, то-омный, Где ж этот ди-и-ивный вальс?"!

А переставшие есть уже не смотрели на сцену: они смотрели туда, куда посылала свои жалобы симпатичная-старушка-Эмма-Ивановна-Франк и где совершеннейшим бревном стоял маленький-старичок-вы-полненный-в-коричнево-синей-гамме - стоял навытяжку, держа перед собой букет, с места не сдвинувшись и даже не шелохнувшись ни разу. Дальше случилось совсем уж невероятное.

- Миллион-алых-роз, - объявил в микрофон несколько обалдевший Стас после того, как Эмма Ивановна Франк наклонилась к его уху, - для нашего гостя из Воронежа Дмитрия Дмитриевича Дмитриева. Музыка Раймонда Паулса на стихи Андрея Вознесенского.

- За месяц предупреждать надо, - заворчал Володя-ударные-инструменты.

"Жил-был художник один…" - начала Эмма Ивановна Франк и сделала из простецкой, в общем, песенки такую трагедию, которая и не снилась ее авторам… Низкий надтреснутый голос, поставленный самою природой, пел о чуде, руками одного человека содеянном и руками другого человека разрушенном, о счастье необладания, о любви без предмета, без цели, без смысла… обо всем. И падали на пол ложки и ложечки, вилки, ножи, чашки, тарелки, сердца - и сваливались в кучу, на которую никто не обращал больше внимания, потому что улетели посетители кафе далеко-далеко, откуда не видно уже этой-жизни, а видна та-жизнь, другая-жизнь, жизнь-вечная-и-прекрасная…

На обратном пути Дмитрий Дмитриевич молчал так, будто его убили. С этого памятного вечера он вообще стал говорить совсем мало - с трудом удавалось вытянуть из него даже односложный ответ. Зато он ежедневно ходил на концерты, а дома эдаким хвостом… хвостиком сопровождал Эмму Ивановну из комнаты в комнату: ей, честно сказать, было неловко.

Разрушил все это телефонный звонок из Воронежа. Дмитрий Дмитриевич опустил трубку и глаза:

- Мне домой надо, внук звонил. Соскучили без меня.

- Ну, если "соскучили"… - Эмма Ивановна в кровь стерла пальцы о терку. "Морковь-с-кровью, блюдо называется". - Тогда, конечно…

Два дня группа "Счастливый случай" скупала в московских магазинах все-что-попадалось-под-руку. В сопровождении ребят и Эммы Ивановны Дмитрий Дмитриевич благополучно отбыл на Казанский вокзал. Воспитанные ребята, погрузив в вагон багаж, откланялись. Дмитрий Дмитриевич стиснул плечо Эммы Ивановны совершенно уголовным образом.

- Хорошая Вы моя, - сказал. - Совсем не я Вам нужен?

- А кто? - машинально спросила Эмма Ивановна.

- Тот, который… ну, снился Вам… на самом деле. Я - что… - И в первый раз за все это недолгое время он очень аккуратно поцеловал Эмму Ивановну в щечку - три раза.

Поезд почти тронулся.

- Это Вам! - опомнилась Эмма Ивановна, выхватив из сумки большой сверток. - На счастье. Хотя… Вы, по-моему, уже счастливы.

- Вы простите, если что не так! - высунулся Дмитрий Дмитриевич из тамбура уходящего уже поезда. - Я ведь по-простому…

- Да что Вы, голубчик! Все было очень хорошо, все правильно было… - Это уже вдогонку. И пошла по перрону.

В купе Дмитрий Дмитриевич развернул сверток. Большой слон-из-кажется-слоновой-кости лежал на боку.

- Дорогая штука, - отнесся сосед.

- Дорогая… - сказал Дмитрий Дмитриевич и зажмурился.

Глава ДЕСЯТАЯ
Дол зеленый, ЙО-ХО!

Настоящее одиночество наступило через час с небольшим, когда Эмма Ивановна, вернувшись, домой, увидела стакан, на стенках которого собрались минеральные пузырьки. Это был его-стакан.

Эмма Ивановна машинально взяла стакан и воду допила; воды не стало в стакане. Побродив по комнатам, нашла носок. Его-носок - веселенькой такой расцветки с крохотной дырочкой на пальце. Дырочку надо было заштопать. Заштопала. Поискала второй носок, второго не оказалось. "Что же я буду с одним-то носком делать?" - спросила она вслух, стала на разные лады повторять эту фразу, боясь задать себе вопрос, что бы она делала с двумя.

Дмитрий Дмитриевич Дмитриев уехал из ее жизни на поезде. Эмма Ивановна долго смотрела перед собой, глаза начали слипаться - и поезд мысленно отходил, и вагоны мелькали - один, другой, третий, десятый… стосорокпятый: Господи, чтожеэтозадлинныйпоездтакой! Она очнулась от звонка в прихожей: Дмитрий-Дмитриевич-спрыгнул-с-поезда-и-пришел-за-носком!

- Кто там?

- Пожалуйста, откройте, Эмма Ивановна Франк.

- Кому? - хоть и знала уже кому: она вспомнила этот голос сразу.

Что ж такое-то: никого не было всю жизнь, никто не шел, а тут… Одна - заря - сменить -другую и так далее.

- Здравствуйте, магистр, - сказала она, стоя в дверях.

Посетитель как-то-даже-несколько-отшатнулся - и его рука, не приподнявшись, словно бы приподнялась, заслоняя лицо от взгляда Эммы Ивановны

- Вы… разрешите? - спросил он между тем, глазами показывая в прихожую.

- Да-да, конечно, - однако с места Эмма Ивановна так и не сдвинулась, не понимая, что возможности пройти не дает гостю. Тот продолжал оставаться в дверях, она же продолжала смотреть на него.