Читать книгу "Новая Зона. Игра вслепую - Григорий Елисеев"

В его руках была такая же тарелка. Роман пожал плечами и улыбнулся. Грэй опустился справа от молодого человека и, блаженно вздохнув, прислонился к стене.

Ели молча. Снаружи по жестяному подоконнику барабанил дождь, а в комнате было тепло и уютно. Грэй вздохнул и, приложившись губами к фляжке, сделал глоток.

– Проклятье! – Капитан, откинувшись назад, посмотрел на тени, пляшущие на потолке. – А вы умеете обставить приключение со вкусом.

Он улыбнулся.

– Чувствую себя пещерным человеком, скрывающимся от ужасов непроглядной ночи в своем маленьком убежище. – Барнс покачал головой. – Слушайте, у меня появилась идея.

Мужчина посмотрел на Романа.

– А давайте вы как-нибудь приедете к нам. Ну, вы, Гольф и Дельта. Возьмем Рема, арендуем пять «Харлеев» и рванем к морю через всю страну. От Нью-Йорка до Лос-Анджелеса, а?

Он развел руки в стороны и согнул ноги в коленях, изображая мотоциклиста, сжимающего руль. Роман улыбнулся.

– Ну, почему бы и нет? – Сталкер отставил в сторону пустой поддон и отхлебнул воды. – Только я не умею водить ничего, кроме бронетранспортера.

– Это, как говорится, дело наживное. – Барнс протянул ему флягу.

Мужчины чокнулись, словно внутри был алкоголь. Ненадолго повисло молчание. Рембрандт и Лавров о чем-то спорили. Пит и двое других охранников, судя по их виду, вскоре собирались встать на сторону доктора. Владимир, слушая их вполуха, сидел скрестив ноги по-турецки и настраивал принесенную из тайника в кухне гитару. Анна и Элис негромко о чем-то разговаривали.

– Скажите, – наконец начал Барнс, – а что происходит со сталкером с возрастом?

– В каком плане? – Нестеров подложил руки под голову, через полуопущенные веки любуясь Волковой.

– Ну как же? Рефлексы, скорость реакции… Мы все стареем и рано или поздно перестаем годиться для беготни по заброшенным городам.

– Как сказать… – Роман вздохнул. – Путей несколько. Вернее, три, поскольку часть из них равносильна. Первый: умереть раньше этого срока. Или сломаться… перегореть.

– Перегореть? То есть?

– Бывают бедняги, которых Зона выпивает досуха и отпускает. И они влачат жалкое подобие существования, но назвать это жизнью получается с очень большой натяжкой.

– Вы говорите о Зоне как о живом существе? – Барнс удивленно приподнял бровь.

– Конечно, – кивнул Роман. – Все сталкеры принадлежат Зоне. Мы становимся ее частью. Постепенно, с годами, срастаемся с ней и уже не можем выбраться.

Грэй поморщился.

– Так вот, – продолжил Нестеров. – Второй способ – это выжить. Дожить до этой самой старости и уйти на покой. Так случилось с предыдущим Сигмой. Он перевел накопленные от операций деньги со своего рабочего счета в какой-то швейцарский банк и уехал в Штаты. Только знаете, чем все это для него закончилось?

Капитан вопросительно кивнул.

– Он инструктор в одной из транснациональных корпораций. Тренирует местных ходоков, и ему за это платят. Так что он не смог сбежать от Зоны. Он все еще часть ее.

– А третий способ?

– Уйти сейчас. Я в любой момент могу забрать у шефа свою долю от всех операций, в которых участвовал, купить квартирку где-нибудь в Новосибирске и спокойно жить, как нормальный человек. Только знаете, что будет дальше? Я не смогу сбежать от Зоны. Ко мне придут вербовщики из такой же корпорации и предложат стать их частным сталкером. И я соглашусь. Потому что…

– Вы принадлежите Зоне, – закончил за Романа Грэй.

– Верно. Так что лучше я буду работать на «Декартовы координаты» и открывать людям тайны Зоны, чем просто таскать артефакты для какого-нибудь «Wonder Tech».

Мужчины замолчали. Барнс, видимо, обдумывал сказанное Нестеровым.

– Ладно. – Свистунов хлопнул в ладоши и, слегка наклонившись вперед, взялся за гитарный гриф. – Начинаем наш концерт по заявкам. Для начала «Алые паруса» Владимира Ланцберга.

Гольф перебрал струны и начал играть. Негромкая музыка мешалась с треском костра и стуком дождя по подоконнику, создавая атмосферу уюта. Сталкер закрыл глаза и негромко запел старую песню, ставшую неофициальным гимном подчиненных Декарта.

– Ребята, надо верить в чудеса…

– Когда-нибудь весенним утром ранним, – подхватил Роман, глядя из-под полуопущенных век на огонь.

– Над океаном алые взметнутся паруса, – присоединилась к молодым людям Анна.

– И скрипка пропоет над океаном, – неожиданно с улыбкой продолжил Лавров, а следом за ним, правда, не очень попадая в ритм, Барнс:

– Над океаном алые взметнутся паруса, и скрипка пропоет над океаном.

Над городом бушевала гроза, ветер снаружи шумел кронами деревьев, а Роман глядел на отсветы костра, пляшущие на потолке, и думал о том, что готов просидеть так всю свою жизнь…

* * *

Резкий звук заставил Нестерова распахнуть глаза и, моргая, сесть на кровати.

– Внимание всему личному составу…

Длинное помещение казармы заливал мигающий свет красных аварийных ламп. В коридоре оглушительно ревели сирены. Роман потер переносицу, пытаясь сосредоточиться и понять, где находится.

– Внимание всему личному составу! – снова загремело из динамиков зацикленное сообщение. – Немедленно привести базу в состояние полной боевой готовности! Всем занять места согласно боевому расписанию. Уровень тревоги – красный! Это не учения! Повторяю: это не учения!

Нестеров моргнул, а затем, откинув одеяло, соскочил на пол и принялся натягивать камуфлированные брюки. Вокруг становилось все громче раздраженное ворчание разбуженных солдат. С верхней койки свесился Павел.

– С добрым утром, братец, – усмехнулся он, спрыгивая. – Я так понимаю, министр решил устроить очередную внеплановую проверку?

Роман застегнул куртку и обернулся к младшему брату. Обоим Нестеровым было по двадцать два года, и вся разница заключалась лишь в пятидесяти восьми секундах. А еще в том, что, в отличие от старшего брата, решившего делать карьеру в армии, Павел уже успел окончить университет.

– Да я бы этому министру… – пробормотал Роман, завязывая шнурки на ботинках.

– Вы нарушаете субординацию, сержант, – усмехнулся Павел, застегивая ремень.

Сирены продолжали выть. Нестеров опустил на голову кепи и, распрямившись, откашлялся.

– Отря-ад, слушай мою кома-анду! – проревел молодой офицер, раскрывая двери казармы. – За-а мной! Бе-егом!

Нестеров на секунду замер на пороге, а затем, махнув подчиненным рукой, присоединился к общему потоку фигур в камуфляже, мчащихся в одну сторону. Коридор через каждые несколько метров озаряли вспышки аварийных ламп. Сюрреализма добавлял и абсолютно безынтонационный голос, звучащий из динамиков и почти тонущий в вопросах поднятых по тревоге солдат.