Читать книгу "Грек Зорба - Никос Казандзакис"

осмелится сыграть со

мной злую шутку.

Ни «Мать-настоятельница», ни «Кривоножка», ни «Зассыха». Говорю тебе, я знаю их все и каждую - по имени».

В тот день я проскользнул в галерею незаметно для Зорбы.

- Смелее! Смелее! - распаляясь, кричал он рабочим по привычке. - Вперёд, ребята! Мы покорим гору! Мы ведь мужчины, не так ли! Дикие звери! Господь Бог смотрит на нас и дрожит от страха. Вы - критяне, я - македонец, мы вместе покорим гору, а не она нас! Мы и Турцию поимеем, не так ли, разве эта ничтожная гора сможет испугать нас? Вперёд! Кто-то подбежал к Зорбе, при свете ацетилена я узнал узкое лицо Мимито.

- Зорба, - сказал он заплетающимся языком, - Зорба… Обернувшись и увидев Мимито, тот всё понял. Подняв свою лапищу, Зорба крикнул:

- Убирайся отсюда! А ну, быстро!

- Меня прислала мадам… - начал было дурачок.

- Убирайся, говорят тебе! Не видишь, мы работаем!

Мимито кинулся бежать со всех ног. Зорба с раздражением плюнул.

- Днём работают, - сказал он. - День - он вроде мужчины. Ночь - она чтобы праздновать. Ночь похожа на женщину. И нечего смешивать!

В эту минуту я подошёл к ним.

- Друзья, - сказал я, - уже полдень, время сделать перерыв, перекусить. Зорба повернулся, увидел меня и нахмурился.

- Будь так добр, хозяин, - сказал он, - оставь нас. Иди, завтракай сам. Мы потеряли двенадцать дней, их надо наверстать. Приятного тебе аппетита! Выйдя из штольни и спустившись к морю, я раскрыл книгу, которую держал в руке. Мне хотелось есть, но я забыл о голоде. «Книга захватывает так же, как созерцание жизни на шахте, - размышлял я… - Что ж начнём!» И я погрузился в причудливые лабиринты человеческого воображения.

Книга рассказывала о покрытых снегом горах Тибета, таинственных монастырях, молчаливых монахах в жёлтых сутанах, которые, концентрируя свою волю, заставляют эфир принимать нужную им форму.

Воздух вокруг вершин насыщен энергией человеческого мозга. Никчёмный шум мира не достигает этих высот. Великий аскет зовёт своих учеников, юношей шестнадцати-восемнадцати лет, и в полночь приводит их к замёрзшему озеру среди гор. Они раздеваются, разбивают корку льда и погружают свои одежды в ледяную воду, затем надевают их и сушат теплом своих тел. Снова сняв одежды, погружают их в воду, снова высушивают на своих телах и так семь раз. После чего они возвращаются в монастырь к утренней службе.

Они поднимаются на вершины в пять, шесть тысяч метров высотой. Спокойно усаживаются, глубоко равномерно дышат, голое гладкое тело не испытывает при этом холода. В ладонях они держат сосуд с ледяной водой, которой, сконцентрировавшись, посылают свою энергию, и вода закипает. Затем они готовят чай.

Великий аскет собирает вокруг себя учеников и говорит: «Несчастье тому, кто не имеет в себе источника счастья! Несчастье тому, кто хочет жаловаться на других! Несчастье тому, кто не чувствует, что эта жизнь и та, другая - единое целое!»

Наступала ночь, читать стало невозможно. Я закрыл книгу и посмотрел на море. «Необходимо, - думал я, - освободиться от всех своих фантомов… Несчастье тому, - внушал я себе, - кто не может освободиться от Будды, богов, родины, идей!»

Море внезапно потемнело. Молодая луна скатывалась кувырком к горизонту. Где-то вдалеке, в садах, тоскливо выли собаки, и весь овраг наполнился воем.

Появился заляпанный грязью Зорба, рубашка висела на нём лохмотьями. Он опустился на корточки возле меня.

- Здорово спорилось сегодня, - сказал он с удовлетворением, - хорошо поработали.

Я слышал слова Зорбы, но не понимал их смысл. Моё сознание ещё находилось среди далёких и таинственных отвесных скал.

- О чём ты думаешь, хозяин? Похоже, ты где-то в другом месте.

Я пришёл в себя, посмотрел на своего товарища и покачал головой:

- Зорба, тебе кажется, будто ты великолепный Синдбад-Мореход, и бахвалишься тем, что побродил по миру. Но ты ничего, ничего не видел, несчастный! Впрочем, и я не больше. Мир гораздо обширнее, чем мы представляем. Мы путешествуем, пересекаем земли и моря, а на самом деле не высунули носа за порог своего дома.

Зорба пошевелил губами, но ничего не сказал. Он только проворчал что-то, словно верный пёс, которого ударили.

- На свете есть горы, - продолжал я, - высокие, огромные горы, где множество монастырей. В них обитают монахи в жёлтых одеждах. Они спят, скрестив ноги, месяц, два, шесть месяцев и думают только об одной единственной идее. Только одной, ты слышишь? Они не думают, как мы, о женщине и лигните, или о книгах и о лигните; они концентрируют своё сознание на одной, только одной идее и творят чудеса. Именно так и происходят чудеса. Видел ли ты, Зорба, что происходит, когда с помощью лупы собирают солнечные лучи в одну точку? В этом месте тотчас вспыхивает огонь. Почему? Потому что поток солнца не рассеян, он собрался целиком в одной точке. То же самое происходит с сознанием человека. Чудеса творят, концентрируя своё сознание только на чём-то одном. Ты понимаешь, Зорба? Зорба задыхался. В какую-то минуту он встрепенулся, словно хотел убежать, но сдержался.

- Продолжай, - проворчал он сдавленным голосом. Но тут же рывком встал, как столб.

- Замолчи! Замолчи! - крикнул старый грек. - Зачем ты мне всё это говоришь, хозяин? Почему ты мне отравляешь душу? Мне было здесь хорошо, зачем ты меня расстраиваешь? Я был голоден, и Господь Бог или дьявол (пусть меня повесят, но я не вижу разницы) бросил мне кость, которую я лизал. И ещё вилял хвостом и благодарил. Теперь же… Зорба топнул ногой, повернулся ко мне спиной и уже было двинулся к нашей хижине, но он ещё кипел.

- Тьфу! Чудесная кость… - прорычал мой товарищ. - Старая грязная певичка! Грязная старая баржа! Он взял горсть гальки и швырнул её в море.

- Но кто же он, кто он такой, тот, кто бросает нам кости?

Зорба немного подождал и, ничего не услышав в ответ, заволновался.

- Ты ничего не говоришь, хозяин? - воскликнул он. - Если ты знаешь, скажи мне об этом, чтобы я тоже знал его имя, и не беспокойся, я быстро всё улажу. Но так вот, наугад, куда, в какую сторону идти? Так и нос разбить недолго.

- Я хочу есть, - сказал я, - займись-ка кухней. Поедим сначала!

- Что, уже и одного вечера невозможно провести без того, чтобы не поесть, хозяин? Когда-то у меня был дядя монах, он в течение всей недели только пил воду и ел соль, а по воскресеньям и большим праздникам добавлял немного отрубей. Так вот, он прожил сто двадцать лет.

- Он прожил сто двадцать лет, Зорба, потому, что он верил. Он нашёл своего бога, у него не было других забот. А у нас, нет бога, который бы нас накормил, поэтому разжигай огонь, там ещё осталось несколько кефалей. Приготовь суп, горячий, густой, чтобы было много лука и перца, такой, как мы любим. А там видно будет.

- Что значит, будет видно? - спросил со злостью Зорба. - С полным желудком всё позабудется.