Читать книгу "Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно"

Он сел, изо всех сил стараясь изобразить на своем лице собранность и невозмутимость. Вопрос о том, не сравнивает ли он себя с Всевышним, еще раз напомнил ему о том, сколь слабым человеком он иногда бывает. Частые визиты к Эльвире, этой сладкой шлюхе-искусительнице, были этому несомненным свидетельством. Его сильно смущало это постоянное влечение к противоположному полу, и он взывал к Господу, чтобы тот освободил его от этой пагубной страсти, однако Всевышний всегда оставлял его один на один с его слабостью, и он так и не нашел в себе сил ее преодолеть. Эта шлюха, словно какими-то чарами притягивала его к себе, и он, вопреки всем опасностям, которыми могли завершиться его тайные визиты, от них не отказывался. Оставалось надеяться только на то, что сама она об этом не проговорится и слухи не дойдут до Рима.

Он постарался вернуться к действительности:

– Вашим языком глаголет сатана. Вы безбожник! Признайтесь, наконец, в своей ереси! Да, скажите это, сделайте такое признание, и вы облегчите вашу душу, даже если и согрешили!

– Если бы я согрешил, я бы с радостью покаялся в этом на исповеди у вас. Но только в исповедальне, чтобы никого между нами не было, кроме Всевышнего. Точно так, как предусмотрено канонами Римской церкви. И вот еще что: все мы грешники, и вы тоже, ваше преосвященство, потому что вы – человек!

– Выходит, вы признаете, что согрешили?

– Не больше и не меньше, чем любой другой. А ваши обвинения меня не касаются, ни в чем подобном я не повинен. Я вам прямо и открыто говорю: я высоко ставлю таинство исповеди и время от времени исповедуюсь, но того греха, который вы мне вменяете в вину, на мне нет.

Игнасио откинулся на спинку кресла. Этот парень косвенно признался в том, что грешен. Для начала уже неплохо.

– Вы – грешник, и сами признаете это! – громко воскликнул он. – И если вы будете возражать мне, инквизитору Божьей милостью, вы впадете в еще более страшный грех. Сознайтесь, наконец, что вы вступили в союз с дьяволом, и вы сразу почувствуете облегчение.

– Я воспитан как католик по законам ордена цистерианцев. И каяться и сознаваться мне не в чем! Нет на мне вины!

– Речь идет о вашей бессмертной душе! Отрекитесь и покайтесь, слышите вы! Я ничего не имею против цистерианцев, однако ради всего святого – покайтесь и отрекитесь!

– Может быть, вы не имеете ничего против цистерианцев, но уж обязательно имеете что-то против францисканцев[14].

– Что я могу иметь против францисканцев? Я лично ничего против них не имею, хотя в изложении отдельных вопросов веры они и заблуждаются.

– Ваш орден вот уже около двух веков ведет с орденом францисканцев нескончаемые споры. Причем спор идет о вещах и понятиях, где различия между вами и францисканцами в глазах любого непредвзятого человека разнятся разве что на волосок.

– Не отвлекайтесь, подсудимый, сейчас суд выясняет лично вашу вину.

– А я говорю о духе и направлении, в котором здесь ведется дознание. Я утверждаю, что вы – типичное воплощение того малодушия и мелочных обид, духом которого пропитано все соперничество между вашим орденом и орденом францисканцев.

– Это вас ни в коей мере не касается. Вы только что сами признались, что вы – грешник.

– И добавил: «Не меньше и не больше, чем любой другой». Я упомянул мелочность и малодушие, говорил о трудноразличимом на глаз человеческом волосе. Я стою здесь перед вами не только потому, что вы склонны все трактовать и осуждать, как человек малодушный и мелочный. Приведу вам наглядный пример из истории вашего ордена, пример, которым вы, конечно, руководствуетесь во всей вашей деятельности: это запрет, которого в 1351 году добился доминиканский инквизитор Николаус Росселли от Папы Римского. В нем был отменен вердикт францисканского суда в Барселоне, содержавший весьма важное суждение. В вердикте было сказано, что кровь, пролитая Христом во время пыток, утеряла свою Божественную природу, поскольку она оказалась на земле.

– Какое отношение это имеет к тому, что вы, обвиняемый, – еретик? Однако, как бы там ни было, эта мера была не только уместной, но и в высшей степени необходимой. Все в Иисусе Христе – Божественной природы вне зависимости от того, где и когда человек может увидеть это воочию.

– Вот видите, вы рассуждаете точно так же, как двести лет назад ваш брат по ордену. Францисканцы возразили бы вам, что кровь, пролитая страдающим Христом, выставлена во многих местах для обозрения и поклонения верующих. Ее столько, сколько в одном теле содержаться не могло. Кто с уверенностью скажет, что эта кровь подлинная? Или нет?

– Повторяю, в Иисусе Христе все Божественного происхождения, это так же верно, как и «аминь» в церкви, – вернее быть не может.

– А где в Библии сказано, что это так? Назовите мне источник, на который вы ссылаетесь!

– У меня другие задачи!

– Вы просто не в состоянии сделать это, потому что в Библии этого не сказано! И где в Священном Писании есть упоминание о том, что крайняя плоть Иисуса Христа – Божественного происхождения? А тем не менее она почитается священной как в Латеране, так и в Королевской часовне во Франции! Она почитается как реликвия наряду со всем прочим: с кровью Христовой, с волосами из его бороды и с головы, вплоть до срезанных ногтей!

Дон Хайме звучно прокашлялся. На лбу у него образовалась глубокая складка – он явно был недоволен. Игнасио побледнел.

– Сатана, – пробормотал он. – Я узнал тебя, сатана! Изыди из этого слабого тела, изыди, изыди!

Витус отмахнулся от этих слов.

– То, что я говорю, не имеет к сатане ни малейшего отношения. Я только хотел показать вам, насколько бессмысленно двести лет кряду спорить о том, Божественного происхождения крайняя плоть или нет. Расщеплять тончайшие волоски – вот как я это называю! И именно этим вы постоянно занимаетесь во время допроса!

Игнасио совершенно овладел собой.

– Нуну, – сказал он, – уведи этого несчастного путаника. Отведи его в камеру пыток и займись им как следует. Пытай его до тех пор, пока он не признается, что предался дьяволу. Я вознесу молитву Всемогущему, чтобы это случилось как можно скорее, потому что тогда у него будет еще время покаяться и отречься.

– Не бывать этому! – воскликнул Витус. – До чего вы ограничены! Что я должен сделать, чтобы вы, наконец, поверили мне?!

– Отрекитесь, сын мой, – Игнасио слабо улыбнулся. – Скажите просто: «Да, я клянусь, что нечистый вселился в меня и овладел мною, и да поможет мне Бог!»

– В сотый раз повторяю: мне не в чем каяться и не от чего отрекаться. Я всего лишь...

– Ну, пошли, лекарь-еретик!

– Не от чего мне отрекаться и не в чем каяться! Господи, если Ты есть на небе, даруй этим ослепленным способность здраво мыслить и рассуждать!