Читать книгу "Кентавр в саду - Моасир Скляр"

О ком я скучал, так это о семье, о детях… Мне бы хотелось, чтобы мальчишки были сейчас со мной, помогали бы доить коров, пахать землю. Им бы это было полезно. И мне тоже.

По Тите я тоже тосковал, хотя все еще вспоминал с обидой миг, когда застал ее в объятиях того парня; эта картина преследовала меня весь день, но по ночам она рассыпалась: в полусне я твердил ее имя, хватая руками пустоту. Тита. Как мне не хватало ее губ, ее тела. Любовь? Возможно. То есть почти наверняка. Нет, это точно была любовь.

Почему же я не наплевал на свою гордость? Почему не вернулся к Тите, к детям, к друзьям?

Нет. Этого я сделать не мог. Прежде надо было разобраться с терзавшими меня сомнениями. Прежде надо было понять, кто я такой: искалеченный кентавр, лишенный пары ног? Человек, пытающийся избавиться от болезненных фантазий?

Как-то ночью, сидя на крыльце и глядя на озаренное луной поле, я в очередной раз задал себе все те же вопросы.

У дверей хлева, воздев руки к небу, Пери повторял свои заклинания. Я смотрел на него с завистью: вот человек, нашедший свой путь.

Вдруг мне пришла в голову одна мысль.

— Пери!

Он подошел, несколько недовольный моим вмешательством. Я пригласил его в дом. Мы сели за стол, я открыл бутылку коньяка (он отказался: в то время, когда творятся заклинания, пить ему не полагалось), я же принял порядочную дозу. Мне нужна твоя помощь, сказал я.

— Если справлюсь… — отозвался он, удивленный.

— У меня проблема, Пери. Проблема давнишняя, которую пора бы уже решить.

И тут я принялся рассказывать. Говорил я долго, выпил целую бутылку коньяка, но рассказал все: о том, как родился, как жил на фазенде, припомнил и нашу с ним встречу (он не сказал ничего, только молча выслушал). Потом я рассказал, как мы переехали в Порту-Алегри, как я бежал из дому, рассказал о цирке, о встрече с Титой, о путешествии в Марокко, об операции, о кондоминиуме, о гибели кентавра, о втором путешествии в Марокко — обо всем. Он слушал, не сводя с меня глаз, освещенный керосиновой лампой. Я сказал ему, что хочу снова стать кентавром, ибо не вижу другой возможности вновь обрести утраченную истину. Пери, колдун (он перебил меня: пока еще не колдун, патрон, я еще только учусь), мог бы помочь мне.

— Сделай так, чтобы у меня выросли лошадиные ноги, Пери.

— Да вы совсем пьяный, патрон.

— Может быть. Но я хочу, чтобы у меня было четыре ноги, понимаешь, Пери? Четыре ноги.

Не для того, чтобы стать четвероногим насовсем, объяснил я ему. Мне бы временные ноги, чтобы побыли у меня недолго, а потом отсохли и отвалились. Главное — на несколько дней снова стать кентавром.

Я говорил и говорил, он слушал молча и смотрел на меня все так же невозмутимо. Странная сцена: этот туземец, этот индеец. Считал ли он меня сумасшедшим, было ли ему меня жаль, воспринял ли он мой рассказ как шутку — по его лицу ничего нельзя было понять. Он смотрел так, будто оценивал меня. Смотрел, как человек, владеющий некой тайной и не знающий, стоит ли ею делиться. Я вышел из себя:

— Ну что, Пери? Хочешь попытаться? Если не хочешь, собирай манатки и катись с фазенды.

Попытаться можно, сказал он в конце концов. От меня не укрылось отсутствие слова патрон. Мы теперь были союзниками, компаньонами в едином начинании, смысл которого состоял в том, чтобы мобилизовать оккультную энергию древних богов и вырастить на теле человека задние ноги коня. Можно попробовать, повторил он, уставившись куда-то вдаль горящими глазами: в голове его уже складывался план, он замышлял что-то, решал, какие травы заварить, к какому колдовству прибегнуть.

Дайте мне время, сказал он, встал из-за стола и ушел к себе в хлев. Я пил и не мог остановиться. В конце концов я уснул, уронив голову на стол.

Я дал ему время. Тем более работы у нас было много. Соя, наша главная надежда, была под угрозой: засуха, начавшаяся в декабре, в январе только усилилась. Река, прежде полноводная, пересохла настолько, что в некоторых местах обнажилось дно. Я решил построить запруду, чтобы удержать хотя бы те капли воды, что остались. Соседям это не понравится, сказал Пери. Да пропади они пропадом, отвечал я раздраженно.

На эту работу ушло несколько дней. В конце концов она была закончена: вода по каналу потекла прямо на плантацию сои.

— У нас получилось, Пери! — закричал я в восторге.

Он не ответил. Он смотрел на какой-то предмет, наполовину увязший в обнажившемся илистом дне. Я замолчал и сам посмотрел туда же. Потом медленно побрел в сторону реки. Я шел за своей скрипкой.

Я повесил скрипку — то, что от нее осталось — рядом с лапой Лолы. Печальный это был вечер. Сидя у себя в спальне, глядя на скрипку и львиную лапу, я начал осознавать, что, возможно, уже нашел ответ на мучившие меня вопросы. Я смотрел на эти предметы и не чувствовал боли, что удивило и даже взволновало меня. Волнение усилилось, когда около полуночи мне показалось, что я слышу шелест гигантских крыльев. Полный надежд, я бросился прочь из дому. Тучи неслись по небу, луна то скрывалась за ними, то вновь появлялась, но больше ничего не было видно.

Никакого крылатого коня (которого некоторые мистики считали чем-то вроде ангела-хранителя кентавров). Я вернулся в дом, несколько разочарованный, но и успокоенный, лег и уснул.

Спал я недолго: меня разбудил хлопок взрыва. Я вскочил и выбежал во двор. Пери тоже был на ногах.

— Это на реке! — закричал он.

Мы бросились туда и в предрассветных сумерках увидели, что плотины как не бывало: взрыв разворотил ее. Река текла по своему прежнему руслу. Соседи поработали на славу.

Пери обернулся ко мне:

— Я готов, патрон.

Готов? К чему готов? В первую секунду я не понял, о чем он. Потом вспомнил: он готов превратить меня в кентавра.

А я? Был ли я готов? Честно говоря, я и думать забыл о нашем недавнем разговоре. Стать кентавром? Я почти уже и забыл об этом. Напоминание Пери было мне неприятно, казалось, таило угрозу.

Однако надо было ответить ему. Он ждал. Внезапно как камень у меня с души свалился. Да разве Пери сумеет превратить меня в кентавра? Как бы не так. А если и сможет, то ненадолго: на сутки разве что. Так я ему и сказал: да, я готов превратиться в кентавра, но только на один день. Возможно это? Ясное дело, ответил он, вы — патрон, сеньор, вам и решать. Тут я впал в эйфорию. Кентавр на один день — чем не приключение!

На всякий случай я спросил его, хорошо ли он представляет себе кентавра (а то как бы у меня не выросли ноги на спине или на голове). Он ответил, что прекрасно знает, в чем его задача.

Как только стемнело, я, следуя его указаниям, вышел в поле и лег навзничь на землю, раскинув руки крестом. Вскоре появился и он, в набедренной повязке и весь разрисованный, как настоящий шаман. Не сказав мне ни слова, он принялся плясать вокруг меня и петь что-то монотонное.