Читать книгу "Скользящий по лезвию - Юлия Зонис"

Нежно проведя указательным пальцем по ее ладони, он показывал, как.

«Нормальные наручники булавкой фиг откроешь, но если сделаешь так, как я сказал, есть шанс потом потихоньку выдернуть руку. Масло, конечно, тоже не помешает».

Масла рядом не было, но Соки сделала все точно так, как говорил Джим, — напрягла мышцы, чтобы потом остался как можно больший зазор между наручником и кожей. Толстяк, кажется, ничего не заметил. Второй браслет он пристегнул к железному столбику кровати и, колыхаясь и покачиваясь, словно большущий воздушный шар, поспешил наружу. Генри Хиггинс, вооружившись винтовкой, присел на ступеньку у двери и принялся наблюдать. А Соки принялась высвобождать руку. Потребовалось немало покрутить запястьем, да еще старательно облизать кожу и наручник — на языке остался противный металлический привкус, но к тому времени, когда ворота, заскрипев, отворились, и фургон вкатился за ограду, она была готова. На столике по-прежнему стояла кастрюля с жабой. Милочка, уже изрядно пострадавшая сегодня, глядела на Соки с немой укоризной. Мысленно извинившись перед ни в чем не повинным животным, девушка тихонько встала с кровати и подхватила кастрюлю. Быстро оглянувшись через плечо, Соки убедилась, что Джордж все еще возится с воротами, закрывая их изнутри, и на цыпочках просеменила к выходу. Кастрюлю с жабой беглянка крепко сжимала в руках.

«Только не квакай, — мысленно просила она. — Ну пожалуйста, только не квакай».

Жаба стоически молчала. Заорала она лишь в последний момент, когда кастрюля с немалой силой опустилась на череп мистеру Хиггинсу.

* * *

Соки неслась, борясь с болью в плече и колотьем в боку. На ее счастье, ночь выдалась безлунная, и только пара жалких звездочек выглядывала в разрывы туч.

Джордж быстро отстал. Бордовый университетский свитер Соки затерялся во мраке, прежде чем толстяк успел пробежать десяток шагов. Генри Хиггинс мешком валялся у фургона. Возможно, на его пострадавшей голове сидела жаба. Соки была бы искренне рада, если бы Милочка со злости слила все токсины на своего хозяина.

Девушка благоразумно свернула с дороги и бежала прямо по лугу к темневшей в полумиле постройке. Она сильно надеялась, что это ферма. И что на ферме есть люди. И что эти люди возьмут ружья и всадят в толстый зад Джорджа хороший заряд картечи. Комм прыгал в кармане свитера, но у Соки не было времени проверить, прислал ли ей Ричард еще что-то.

Задыхаясь, она выбежала на широкий, засыпанный соломой двор. Двухэтажный дом слева был темен — ни огонька, ни звука. Девушка остановилась, согнулась, упершись руками в колени, и со свистом втянула воздух. Выпрямившись, пронзительно выкрикнула: «Помогите!»

Тишина в ответ. Не застучали шаги, не залаяла сторожевая собака. Только звезды равнодушно помаргивали над крышей фермы. Глаза Соки уже достаточно приспособились к темноте, и она заметила, что окна дома заколочены и закрыты ставнями. На двери висел замок. Рядом с домом торчало несколько сарайчиков, наверное, для инструментов, но там не спряталась бы и кошка. Соки отчаянно огляделась. Напротив, ярдах в пятидесяти, виднелась длинная постройка и утоптанная площадка, огороженная дощатым забором. В стене здания темнел широкий проем. Дверь. Дверь была открыта. Хрипло вздохнув, девушка метнулась туда.

Внутри было темно, пахло сеном и немного лошадьми. Соки пару секунд постояла на пороге, вытянув руки, как слепая, а потом вспомнила про комм. Она выхватила коммуникатор из кармана. Экран засветился, на нем появилось последнее сообщение. Соки ошарашенно моргнула. «Беги на конюшню. Р». Он знал? Знал?

В слабом свете девушка увидела пустые стойла, солому на полу, какие-то корыта и приставную лестницу, ведущую на чердак. Соки шустро полезла наверх. Здесь хранилось сено: огромные кипы старого сена, почти рассыпавшегося в труху. Снова спрятав комм, беглянка постаралась зарыться поглубже. Едва она затаилась, как внизу послышался глухой стук. Затем лязгнул замок. Выскочив из своего укрытия, девушка метнулась к лестнице — и обнаружила, что дверь, еще пару секунд назад широко распахнутая, теперь заперта. Кто-то снаружи запер ее. Но кто?

Соки села на корточки, обняла колени и закусила губу, чтобы не расплакаться от обиды и страха. И еще плечо. Оно болело все сильнее, как будто мертвые вороны в отместку долбили ее острыми, смоченными трупным ядом клювами.

— За что мне такие страдания? — подняв голову к щелястому потолку, прошептала Соки. — Я ведь ничего плохого не сделала. Я всегда была хорошей девочкой. Почти.

Но у потолка, понятно, никакого ответа на это не было.

Глава 3

Пятнашки в темноте

Когда двое похитителей приблизились к дому, тучи разошлись, и звезды высветлили тесовую крышу. На фоне серебристого моря трав ферма казалась выброшенным на пляж китом. Люди, направлявшиеся к дому, явно намеревались выпотрошить эту дохлятину.

Джордж прихватил фонарик и вооружился монтировкой. Он всегда больше полагался на силу, чем на зоркий глаз или скорость реакции. Контуженный жабой Генри Хиггинс тоже нес фонарик в комплекте с винтовкой.

Толстяк, остановившись во дворе фермы, звучно крикнул:

— Эгей!

Голос затерялся среди построек. Ни одна тень не шевельнулась. Джордж довольно ухмыльнулся. Еще раньше, увидев замок на воротах, он предположил, что ферма заброшена. Удачно вышло.

Окна в жилом доме были заколочены, а вот дверь распахнута и висела на одной петле. На всякий случай толстяк осветил фонариком дальний сарай и хозяйственные пристройки, но там все было заперто. Значит, девчонка Дороти пряталась в доме.

— Э-ге-гей! — еще громче проорал он. — Раз-два-три-четыре-пять, мы идем искать. А лучше выходи сама. Если тебя найду я, то просто сломаю ногу…

Он выразительно помахал монтировкой.

— А вот если мистер Хиггинс, участь твоя более чем сомнительна. Он очень любил эту жабу. Более того, я сильно подозреваю, что только эту жабу он и любил, а ее бедное сердце не выдержало испытаний.

Пустой дом смотрел на чужаков неприветливо. Эхо, зародившееся было от криков Джорджа, быстро заглохло, как затухает сигаретный бычок под подошвой.

— Ладно, — уже потише сказал толстяк. — Похоже, она не выйдет.

Обернувшись к подельнику, он добавил:

— Мистер Хиггинс, не будете ли вы так любезны обыскать первый этаж?

— Тараканы? — с надеждой спросил человек-пугало.

Джордж вздохнул. За все тридцать с лишним лет своей жизни Генри Хиггинс научился внятно выговаривать только это слово, и то из большой любви к жабам. Жабам нужен был корм. Корм продавался в зоомагазинах. Продавцы зоомагазинов не понимали щебетания Генри, и тот с немалыми усилиями выучил одно слово. Джордж вполне допускал, что Генри так и не смирился со смертью любимицы. Возможно, бедняга полагал, что живительная доза тараканов вернет ее в чувство.

— Да, тараканы, — терпеливо ответил толстяк. — Тараканы, брат мой, — это то, что вполне может водиться в заброшенных домах, хотя я бы поставил на древесную гниль и термитов. Но вы можете поймать парочку. При условии, что заодно поищете и девчонку.