Читать книгу "А дело было так... - Михаил Высоцкий"

Пока паука изучали — не из пустого любопытства, в познавательных целях, чтоб прикинуть, куда при встрече с живой особью разить, — за нами в свою очередь со скалы тигр наблюдал. Саблезубый. Его первым Тронгвальд приметил. Трогать не стали, думали, пойдет своей дорогой. Только решил хищник, что в одиночку шестерых сможет завалить. Видать, совсем с голодухи одурел. Нам даже возиться не пришлось, эльф пару раз выстрелил, Тын дубинкой лениво так взмахнул: и не стало тигра саблезубого.

А когда за мамку детеныши мстить пришли, мне даже не по себе стало. Они ведь еще совсем тигрята, а туда же лезут, загрызть пытаются — пришлось и тут Тыну грех на душу брать. Ему Алендас помог, и неудивительно, такому что тигренка, что ребенка убить — рука не убоится.

Только отошли, а за спиной уже шорохи раздаются — мелкое зверье на званый ужин сбегается. Интересная все-таки природа — кому-то горе, а кому-то всегда радость. Это у людей всегда если зло — так плохо, а добро — хорошо. В природе ни плохого, ни хорошего не бывает. Где вы про зайца-богатыря слышали, который трехглавого волка сразил? Или про свинью богатырскую, которая против медведя на честный бой выйти не убоялась. Или про трех смелых антилоп, которые загнали в ловушку сильного, но глупого льва? Герои и злодеи только среди людей и бывают, ну а звери по своим законам живут, и нечего их человеческими словами обзывать.

И хорошо, что мы не звери!

Под вечер, когда на привал устраивались, к костру снежный волк вышел. Близко-близко, рукой можно достать. И не подкрался ведь незаметно, а чинно, как благородный воин, подошел. Сто раз подстрелить могли, но всех интерес взял, чем встреча закончится. А волк посмотрел каждому в глаза, морду наклонил, зубы оскалил, улыбнулся значит, да прочь пошел. Выходит, мы что-то вроде перемирия заключили. Нас пообещали не трогать, мы приняли к сведению. Или, наоборот, это волчья хитрость такая — один знакомый мудрец всегда говорил, что волки да собаки людей умнее, только говорить не хотят. И действительно, человек сутками пашет, потом и кровью хлеб себе добывает, а собака сидит в конуре, иногда побрешет, миска рядом — ну и кто после этого лучше устроился? А ведь собаки — это просто ленивые волки, которым самим за добычей гоняться неохота, вот и приучили человека, чтоб их кормил да поил, на прогулку выводил.

Уже начинали мысли в голову закрадываться, что и вовсе перевал нестрашен, даже с ветром свыкнуться смогли, однако ночью к нам в гости те самые пауки пожаловали. Как мотыльки на огонь — штук десять в стаю сбились и к нашей пещере пошли. Хорошо, что дело в дежурство Тронгвальда было — эльфы в темноте лучше любой совы видят, а тут еще и луна яркая, за версту пауков углядел. А как добрались до нашего убежища, так мы их хлебом-солью и встретили!

— По глазам бей! — «посоветовал» Тронгвальду Алендас — сразу видно, большой специалист, в анатомии паучьей разбирается. Глаз у пауков до десятка бывает, пока все выколешь, съесть успеют. Хотя обычно шесть или восемь, но все равно много. Самый надежный способ любого паука обезвредить — лапы переломить. Их тоже восемь, но хрупкие они — если правильно в сочленение бить, то сами отваливаются. Только с ядовитыми жвалами да паутиночными бородавками нужно быть осторожнее, а то сам не заметишь, как в паутину укутает. В «шкуру» бить смысла вообще не имеет — только меч зря иступишь, а вот стебелек между головогрудью и брюшком перебить уже не так сложно…

Однако когда рядом тролль, а проход в пещеру узкий, все эти премудрости смысла не имеют. Если уж Тын ударит, то любой хитин развалится, потом и не разберешь, где тут голова, а где хвост были. Главное, чтоб самого тролля не обездвижили — для этого с двух сторон Тронгвальд с Алендасом стоят, паутинки на ходу отбивают. Я бы тоже так мог, да не командирское это дело. Вот с драконом сражаться — святое право настоящего героя!

Пауки большие, да дурные. Им бы отойти и подождать, пока мы сами от голода на свежий воздух не полезем, а они к нам в пещеру ломятся. Да еще и толпой, друг другу мешают, каждому хочется побыстрее под дубину Тына попасть и на тот свет отправиться — тролль услужить всегда готов, хоть он и философ, но хворобой под названием «сострадание к ближнему» не заразился. Страшная на самом деле болезнь, заразная — нормальные мужики в тряпки превращаются, им в глаз дают, они другой подставляют, для симметрии значит. Против врагов словом сражаются, волков с ягнятами пытаются в мире жить научить, все свое добро нищим раздают, а сами нищенствовать начинают. Одно хорошо — эта зараза сама себя истребляет, в процессе, как говорят драконы, «естественной эволюции» — им ведь и с женщинами дела иметь не положено, потому что «грех». Вот мы, богатыри, и помогаем эволюции по мере наших скромных сил, чтоб род человеческий окончательно не деградировал.

Как Тын половину пауков перебил, так вторая сама отстала — принялись за ужин из своих товарищей, не пропадать же добру. До утра чавкали. Никто глаз не смыкал, страшно ведь, в десяти саженях огромные ядовитые пауки пируют. Один только принц махнул рукой на это дело да сопел в уголочке. Не завидую я парню, страшно представить, в какой обстановке рос, если даже в такой дрыхнуть может… Утром сытые пауки ушли восвояси.

То ли новость передалась, то ли со времен Лигахана популяция хищников на Кервранском перевале заметно поубавилась, то ли они только зимой лютуют, но за день лишь одного бродячего паука встретили, двух тигров и трех змей — ни одна из этих встреч серьезной угрозы не представляла. Тролль — это ведь не просто боевая единица, это целая небольшая армия в одном лице, а вместе с эльфом — еще и прикрытая лучниками.

Намного опаснее была сама природа. Неутихающий ураганный ветер то и дело выхватывал огромные каменные булыжники и катил их через перевал; обледенелая галька под копытами коней норовила выскользнуть, несколько раз только аномальное чутье гнома позволило избежать беды. Там, где летом струились горные ручьи, игриво блистая в солнечных ручьях, осталась лишь незаметная ледяная корка, под которой притаились обманчивые пустоты. На таком льду коню ноги переломать — раз плюнуть, особенно когда кони бесятся, норовят понести и только железная воля седоков удерживает их от безумства…

Из всех коней самой спокойной была кобыла принца — я даже имя ее запомнил, Малиновка. Даже мой Цезарь выл, когда по бокам хлестали вырванные ветром колючие кустарники, а Малиновка за все время похода ни звука не издала…

Особо подозрительным было полное отсутствие «адских девочек». Если Лигахан не обманывал, а такой привычки старый богатырь не имел, то они на перевале так и шастают, прохода никому не дают. И днем, и ночью, небольшими группами и целыми армиями, в разведке и на дозоре, они охотятся на всех остальных обитателей перевала, удовлетворяя свою бездушную тягу к убийству. А мы даже следов их не наблюдали. Шестое чувство, оно же чувство опасности, нашептывало мне на ухо, что затишье всегда бывает перед бурей, что нас гонят в ловушку, но холодный рассудок быстро ставил трусливую интуицию на место. В ловушку — значит в ловушку. «Если другого пути нет, то и путь в западню может стать дорогой на свободу», как сказал великий генерал Map Ян Сунн, когда его войско попало в окружение.