Читать книгу "Добро пожаловать в ад - Максим Гарин"

Узнав Вельяминова, Меченый продрался к нему.

К непонятливому субъекту уже готовы были применить репрессивные меры, но следователь остановил ретивых сотрудников короткой отмашкой.

— Взрывчатки не пожалели, — сумрачно заметил он, обращаясь к прибывшему. — Экспертам работы хватит. Пока нельзя даже сказать, сколько человек было в машине. Вон красные сопли на ветках — похоже это все, что осталось.

Пожар на месте взрыва уже прекратился, потому что гореть, собственно говоря, было нечему. Дымили только две отсыревшие под осенними дождями березы. Несколько человек тщательно собирали мелкие осколки.

— Напрасно вы ввели меня в заблуждение — стали отмазывать Малофеева. Если бы мы знали, что преступник каждый день является на работу в здание Думы, вполне возможно он был бы у нас в руках…

Экспертиза сработала быстрее, чем предполагал Вельяминов. Ответы на некоторые вопросы были даны уже на следующий день. Около десятка обгорелых фрагментов одежды предъявили в первую очередь секретарше Ларисе. Она прекрасно помнила, кто в чем явился на работу в тот день. Опознала несколько клочков: один от малофеевских брюк, два от куртки Иваныча, еще столько же от одежды Терминатора.

Именно на это рассчитывал Рублев, когда оставлял свою куртку в машине. Вокруг него быстро сжимались концентрические кольца — милицейское и преступное.

Выскочить из обоих разом можно было только таким способом. Пусть все сочтут его мертвым.

Он узнал достаточно, чтобы начать работать на себя.

* * *

Рублев еще не знал, что его замысел сыграл на все сто. Нужно было немного отлежаться. Пройдя несколько километров по лесу, он кинул малофеевский пиджак на подстилку из опавших листьев. Лег на спину прижимая к туловищу левую, травмированную руку.

Но дожди перед этим лили целую неделю с короткими перерывами. Пиджак почти мгновенно намок и влага быстро проступила через подкладку — поясница уже ощущала неприятный холодок.

Стиснув зубы, Комбат отправился дальше. Он знал в какой стороне Кольцевая. Снова пошел дождь. Без своей дешевой, «непробиваемой» куртки он мгновенно вымок до нитки.

На стильную малофеевскую одежку налипла грязь.

Тащить чужой пиджак с собой не имело ни малейшего смысла. Комбат бросил его, присыпав опавшими листьями. Левой не шевельнуть — неужели перелом? Это было бы очень некстати.

Через полтора часа он выбрался на трассу. Это была еще не Кольцевая, но машины шли почти непрерывным потоком. Рублев мотнул головой отряхиваясь от брызг, вытер о траву подошвы, счищая налипший довесок.

Двинулся вдоль дороги, не слишком рассчитывая, что кто-то остановится.

Машины проносились мимо, обдавая мутными брызгами: легковые, трейлеры с аршинными надписями на боку, лесовозы и междугородние автобусы. Вдруг, прочертив четкий след на обочине, тормознул груженый гравием «КамАЗ».

Рублев заскочил в теплую кабину:

— Спасибо, шеф.

— Тебе куда?

— В город.

— А что с рукой?

— Не знаю еще, — не в привычках Комбата было распространяться о своих болячках и травмах, он давно научился воспринимать их стоически.

Но водитель оказался человеком с наметанным глазом. Выгрузив щебень, он погнал за следующей партией и пообещал:

— Две ходки еще сделаем. Потом заброшу тебя в поликлинику, у меня там жена работает. Пусть просветят рентгеном.

У Рублева обнаружили перелом. Без долгих разговоров наложили гипс.

— Кость у вас дай боже. Широкая, — заметил врач, кивая на снимок. — Если баловаться не будете, срастется нормально. Забетонировали на совесть, хотя карточки у вас и не было…

Рублев вспомнил, что деньги остались в куртке. Неудобно получается.

— Я рассчитаюсь. Завтра-послезавтра.

— Ладно уж. Выздоравливайте.

* * *

Валера Сенцов сам не заметил, как заделался сутенером. Началось все с торговли порнографическими журналами, за которую его вышвырнули с первого курса института. Время как раз было суровое — Андропов закручивал гайки.

Переждав немного, Валера переключился на видео: сдавал напрокат свой «аппарат» с заезженными кассетами немецкой порнухи. Климат в стране теплел на глазах, открывались новые возможности. Он бросил мелочевку и открыл собственное дело — небольшую фирму «Доверие». Человек, чувствующий себя одиноко, подавленно мог позвонить и анонимно поделиться своими проблемами. Очень быстро все это трансформировалось в нечто более прибыльное: секс-услуги по телефону.

Никогда Валера не задавался вопросом — почему его все время клонит в одну и ту же сторону. Сам он вовсе не был сексуально озабоченным человеком. Раз в неделю наведывался к разведенной продавщице из комиссионного магазина и чувствовал себя вполне удовлетворенным. Скорее всего твердая линия в бизнесе объяснялась просто — начав эксплуатировать одну из человеческих слабостей, выгоднее держаться однажды избранного пути, накапливать опыт.

Из множества претенденток он отобрал четырех в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, обращая внимание на тембр голоса и способность фантазировать.

Кого-то пришлось поднатаскать, кто-то включился сразу. Работа была тяжкой: после мазохиста мог позвонить садист, после подростка — сорокапятилетний мужчина.

Кто-то просил, чтобы его обзывали последними словами, кто-то начинал плести полнейшую галиматью, от которой, по выражению сотрудниц, «уши бантиком завязывались». Нужно было мгновенно переключаться, перестраиваться.

Через полгода работы у самой перспективной чуть «крыша» не поехала. Пришлось срочно от нее избавиться. Но черная полоса продолжалась — на крошечную фирмочку наехали рэкетиры. Запросили непосильную для Сенцова дань. Не получив требуемого, избили девочек и самого хозяина, переломали телефонные аппараты и мебель.

На следующий день Валера закрыл «Доверие». Он решил обустроить свою нишу поглубже, чтобы не иметь дела ни с налоговой инспекцией, ни с кулаками мордоворотов в кожаных куртках. Никакой рекламы в газетах.

Узкий круг клиентов — новый человек только по рекомендации.

Двух первых малолеток он забрал из детдома, там их били и насиловали то воспитатели, то сверстники. После такого беспросветного мрака, предложенная Валерой жизнь показалась райской: комфортабельная квартира, наряды, деликатесы, солидные «начальники» с масляными от вожделения глазами.

Третьей по счету стала Катя: родители развелись, мать вышла замуж за иностранца и укатила с концами.

Катя осталась у бабки, болталась по Москве без дела. Ее нанял торговать на рынке азербайджанец.

Место было на свежем воздухе, под навесом. В мороз старшая напарница добавляла в термос с чаем водки, чтобы согреться как следует. На третий месяц работы на рынок нагрянули какие-то боевики в камуфляже с одинаковыми нарукавными нашивками в виде молнии. Азербайджанцев швыряли на затоптанный снег, били резиновыми дубинками, нагайками, пинали ногами. Рассыпали в грязь лимоны, чищеные орехи, хурму и курагу. Их хозяина с разбитым в кровь небритым лицом, поблескивающими золотыми зубами, поволокли куда-то два рослых широкоплечих парня в черных беретах.