Читать книгу "Гнездо ласточки - Татьяна Тронина"

– Ты интересная… То тебе надо, то не надо! – вздохнул Виктор. – Сама себе противоречишь, Лидочка. Вот ты подумай. Жизнь – огромная, сложная, интересная, полная событий и дел. А еще есть книги, кино, передачи познавательные… История! Я об истории как науке. Ты представляешь, сколько всяких событий, великих личностей в истории человечества – а мы еще не все о них знаем! Небо! Ты посмотри… – он подошел к окну, отодвинул занавеску. – Там звезды, там планеты. Черные дыры, туманность Андромеды. Солнце с его огненными протуберанцами! Я когда обо всем этом думаю, у меня буквально дыхание перехватывает. А природа… Ты любишь природу, Лидочка? Не отвечай, я знаю, что любишь. Весна, осень, лето… Снег зимой! Закаты и рассветы! Гулять, наблюдать за сменой погоды, движениями облаков, перелетами птиц… А ты… А ты все сводишь к этим дурацким, этим… к дурацким фрикциям, – сделав над собой усилие, покраснев, произнес Виктор. – Мы ведь с тобой прекрасно жили – полной, насыщенной жизнью, говорили много, гуляли… Дом вместе строили, ремонт делали – даже не поругались ни разу! Ты детей хочешь, да? Давай заведем, давай. Я не против. Раз уж тебе приспичило…

Лида смотрела на него широко раскрытыми глазами. Потом пробормотала:

– А ты сможешь?

– Смогу, – мужественно произнес Виктор.

Он никогда не рассказывал об этом жене. Это была его маленькая тайна. Каждое утро, в душе, он быстро освобождал себя от давления плоти. Пара минут – и все, он чист и спокоен. Туалет, душ, почистить зубы, причесаться и еще – сделать вот «это»… Механически, не думая, почти не обращая внимания, не придавая значения. Чтобы потом, свободным, заниматься более важными и серьезными делами.

А зачем тратить на это столько времени, да еще вовлекая в данный процесс другого человека? Бессмысленно. Да и противно, честно говоря. Люди же не животные, у них есть разум и душа… Да, некоторые живут лишь скотскими инстинктами, но Виктор не таким был и не хотел, чтобы и жена его, Лида, превращалась в животное. И дети – это тоже сомнительное удовольствие. Все время испражняются, пускают слюни, кормить их… Сплошная физиология. Сколько лет должно пройти, чтобы из ребенка вырос нормальный человек!

– Витя… Нет. У нас ничего не получится, – сказала Лида. – Для тебя это фрикции, а для меня – любовь. И то, что ты назвал «секасом», – это… это обмен энергиями. Это возможность почувствовать себя женщиной. А не каким-то абстрактным человеком. Звезды, природа, история человечества… Ты думаешь, все это можно постичь рассудком? Нет, не только! Когда любишь, то чувствуешь и космос вокруг, и красоты природы… Всё, всё чувствуешь! Потому что любовь – это главное…

– Лида, ну что за глупости, – опять вздохнул Виктор. – Это пустая болтовня. Возвращайся домой, слышишь? Я все для тебя сделаю.

– Нет. Нет! Я не люблю тебя. И ты меня не любишь. Уходи, уходи, уходи! – закричала она, замахала руками.

Снизу постучали по батареям.

– Вот видишь, ты соседей переполошила. Давай сядем, Лида, и поговорим спокойно, без криков, как нам жить дальше… Я же хороший человек. Нормальный мужчина.

– Да, Игоря тоже вон нормальным мужчиной считают…

– А он и правда нормальный мужчина! – строго произнес Виктор. – На все ради семьи готов… Давай поговорим о семье Игоря, если хочешь, давай. Что тебе кажется там странным?

* * *

Она хотела плакать, но понимала, что при муже этого делать нельзя. С тех самых пор, как Ольга узнала о смерти старшей дочери, ее трясло. Она молчала, глаза оставались сухими, но тело постоянно сотрясала дрожь.

Все это время, что прошло после той злосчастной охоты, муж постоянно находился рядом с Ольгой. И он ни разу не ударил ее, не повысил голос. Наоборот – Игорь был полон нежности. Он ворковал, он носил Ольгу на руках, он каждый день совершал любовные подвиги… Он превратился в прежнего Игоря – того самого, которого Ольга знала в самом начале их знакомства.

И даже когда стало известно о смерти Киры, Игорь не изменил своего поведения. Он сообщил жене, что их старшая дочь погибла, что произошло чудовищное недоразумение (Киру оставили в лесу, и ее загрызли волки), но это еще не повод, чтоб предаваться вселенской тоске. У них обоих есть ради чего им жить и ради кого. Ради любви, ради друг друга. Ради младшей доченьки…

И вот именно после того страшного известия Ольгу и стало трясти. Женщине хотелось плакать, хотелось в слезах, в рыданиях, в крике выплеснуть свою тоску по умершей дочери, но она боялась.

Она боялась ласкового голоса мужа, его внимательных глаз, его рук, тянущихся погладить ее, обнять… Ведь одно неловкое движение с ее стороны, одно слово невпопад – и он сорвется. И чем нежнее Игорь сейчас, тем страшнее будет его гнев – потом, тогда, когда Ольга оступится…

Так случалось и раньше. Периоды безумной любви сменялись периодами ненависти – муж кричал, что она не ценит его отношения к ней, что она специально провоцирует его… И вершил наказание, бил ее.

Но как сейчас сдержаться, ведь родная доченька погибла! И никогда Ольга ее не увидит больше…

Обо всем этом женщина думала, лежа в супружеской постели рядом со спящим Игорем. И чем дальше, тем сильнее колотило Ольгу.

Она тихонько встала, бесшумно пробралась на кухню. «Господи, господи… Вот бы умереть! Тогда мы с Кирой были бы вместе на том свете! А Геля? Как Гелечку оставить?!»

Мысли о смерти преследовали Ольгу всегда, на протяжении тридцати лет ее брака. Смерти женщина не боялась, но сначала переживала за старшую дочь, теперь вот – что тогда будет с младшей?

– Кира. Кира, девочка моя… – пробормотала Ольга, наливая в стакан воды, чтоб выпить успокоительного. Руки ходуном ходили, глаза застилали слезы. И трудно, почти невозможно себя сдерживать.

– Будь ты проклят, – прошептала она. – Будь ты проклят!

Стакан выскользнул из ее рук, со звоном разбился о кафельный пол. Через несколько секунд на пороге кухни появился Игорь.

– Что случилось? – шепотом спросил он.

«Стакан разбила», – хотела произнести Ольга, но не смогла. Горло перехватило.

– Чего ты трясешься? – сухо спросил муж. – Чего ты все трясешься? Оля. Оля, ты можешь мне объяснить?

Она не могла. Боль разрывала ее изнутри.

– Оля, не молчи.

– Я тебя не-на-вижу…

– Что?

– Я тебя ненавижу… – с трудом, почти беззвучно произнесла женщина. – Ты ее убил. Ты. Ты ее в лесу оставил – нарочно, я знаю. Чтобы она там… погибла! Ты ее убил!..

Лицо у Игоря застыло. Он смотрел на жену светлыми, прозрачными, чистыми глазами. В них плескалось разочарование.

– Вот ты как… – печально произнес он. – Вот ты как за все хорошее… За все то, что я для тебя сделал. А я ведь пылинки с тебя сдувал, надышаться на тебя не мог. Неблагодарная, – с горечью сказал он. – Неблагодарная ты. Дрянь ты самая настоящая…

– Ты убил ее. Ты!