Читать книгу "Другая улица - Александр Бушков"

Они на короткое время замялись, переглянулись все трое. Потом один из тех, пожилых, сказал этак веско:

– Да объясни ты ему, Корнеич. Развей человеку недоумение, а то оно так его и будет грызть… Все равно в городе никто ему не поверит, они там давно верить перестали…

И взглядом словно бы подтолкнул его легонечко. Корнеич покрутил головой, фыркнул:

– А, ладно… Все равно не поверят, тут ты прав… Понимаешь, старший лейтенант, посмотрел дед Мокей всех парнишек, которым ты повестки привез. И никому из них на войне погибнуть не суждено. У Мокея ошибок не бывает. Раз сказал, что все восемнадцать живы останутся – так и будет. Тут уж не грех и угостить тебя как следует. Не принес ты нам смертушки… А значит – будешь дорогим гостем. Угощаем от всей души, ешь-пей, что на тебя смотрит, – и подмигнул ухарски. – А на ночлег я тебя в такое место определю, что никак не пожалеешь…

– Подожди, – говорю. – Этот ваш Мокей – колдун, что ли? Как это он так посмотрел?

– Да так и посмотрел, – ответил Корнеич крайне серьезно. – Как умеет. Это у них в родне неведомо с каких пор. И никакой он тебе не колдун, нечего дурацкие словечки выдумывать. Колдуны – это в сказках. А дед Мокей знает кое-что. Трудно вам, городским, такие вещи объяснять, забыли вы это, разучились…

Но колдуном ты его все равно не обижай, он мужик хороший и таких слов не заслуживает.

– Извините, – сказал я в некоторой растерянности. – У меня и в мыслях не было – обижать… Прости, Корнеич, если что не так.

– Да ладно, – машет он рукой. – Ты ж не со зла… Давай выпьем.

Выпили.

– Что же, – говорю я, – вот он просто так на человека посмотрит и определит, быть ему убитому на войне или вернуться живым?

– Именно что, – ответил Корнеич. – А я тебе что толкую? И осечек у него не бывало… – тут ему словно стукнула в голову некая идея. – А хочешь, старшой, он и на тебя посмотрит?

Я поначалу стал отнекиваться:

– Война все равно кончилась, что тут смотреть…

– Войны – вещь такая, – щурится Корнеич. – Одна кончится, не заметишь, как другая начнется… Или боишься?

Ну, тут уж меня забрало: не мне, фронтовику с пятью боевыми наградами, какого-то деда бояться!

– Ведите, – говорю, – вашего Мокея. Тем более что мне ему все равно нужно передать привет от военкома.

Он мне так задушевно:

– Мокея, старшой, не ведут, его честью приглашают… Сейчас пошлю мальчишку.

Вскоре пришел Мокей, осанистый такой, солидный, в волосах и бороде ни сединки, я потом узнал от военкома, что никакой он, собственно, не дед, всего-то шестидесяти лет. На пиджаке у него два Георгиевских креста, две Георгиевских медали и медаль за японскую войну. Тогда как раз разрешили ветеранам носить солдатские старорежимные награды. Неофициально, по-моему, не помню, чтобы об этом где-нибудь писали.

Освободили ему место рядом со мной, сел он, чокнулся со мной полной стопкой, выпили. И глаза у него неколючие, и лицо незлое – самый обыкновенный пожилой мужик – хотя, конечно, со своим гонором, сразу видно.

– В японскую воевали? – спросил я.

Он кивнул:

– И в германскую пришлось. А вот дальше так сложилось, что Бог попустил от смертоубийства. И остались на мне одни иноземные супостаты, а это не грех…

Я спросил чуточку шутливым тоном:

– И как же вы меня, дедушка Мокей, смотреть будете?

Он посмотрел на меня этак безмятежно:

– Зачем же кота за хвост тянуть? Я уже посмотрел. Воевать тебе еще предстоит, старший лейтенант, или, говоря по-старорежимному, господин поручик… А вернешься ли… – он словно задумался на миг. – А, вот оно… Бойся белой тряпки. Если вовремя испугаешься белой тряпки – вернешься живой.

Все на него уставились с несказанным уважением. Один я сидел и ломал голову: ну, допустим, не играет комедию, допустим, знает что-то, как они тут недавно выразились. Но с кем же мне воевать, если война кончилась? С Японией у нас договор… С Турцией, может? Еще в Восточной Пруссии кружили слухи, что после победы над Германией товарищ Сталин объявит войну Турции: за пособничество Германии и за проливы, чтобы наш Черноморский флот не сидел в Черном море, как в консервной банке. Были такие разговоры…

– А что за тряпка? – спросил я.

Мокей пожал плечами:

– Вот тут уж я тебе не скажу. Потому что сам не вижу. Одно знаю: вовремя испугаешься белой тряпки – вернешься живой…

– А вот кстати, – у меня, как частенько с пьяными случается, мысль моментально перескочила с одного на другое. – Я, когда ехал, километрах в десяти от деревни видел прямо-таки великанскую змеюку. Длиной, пожалуй что, с телеграфный столб. На солнышке, гадина, грелась. Это – что?

Все опять переглянулись – но на сей раз, как мне показалось, прямо-таки со скукой.

– Да это ты полоза видел, – сказал Корнеич. – Хватило ума тишком обойти, как я понимаю? Ну и правильно. Когда он не в настроении, и задавить может очень даже свободно. Хотя у него раз на раз не приходится…

Вот тут они мне и порассказали! По их выходило, что Великий Полоз из бажовских сказов – не писательская выдумка, а самое что ни на есть доподлинное животное. Не так уж их много обитает в здешних местах, но и не так уж мало. Есть полоз наподобие змеи, есть – наподобие ящера. Человеком он, конечно, оборачиваться не умеет, но что касаемо иных волшебных свойств…

Тут у них начался жаркий, явно не первый раз случавшийся спор. Корнеич стоял на том, что полоз – самая обыкновенная змея, только огромная. И ничего в ней нет волшебного, разве что след, говорят, бывает ядовитый. Двое пожилых держались другой точки зрения: что полоз, хотя человеком и не оборачивается, все же умеет отводить золотую жилу, прятать от людей. Особенно когда они, наткнувшись на золотишко, переругаются и передерутся. И вообще, говорили они, полоза убивать нельзя. Убьешь одного – другие той же ночью приползут в деревню и скот у хозяина удушат, и самого задавят. Корнеич им возразил, что сам знал мужика, который, так уж ему удачно сложилось, убил полоза лопатой, отхватил голову – и ничего с ним потом не было, и со скотом тоже. На что ему ответили: значит, мужик что-то такое знал…

Один Мокеич не встревал, сидел да слушал.

– А на самом деле как? – спросил я его, не вытерпев.

Он только улыбнулся:

– А как на самом деле – не всегда и знаешь…

Долго спорили, до хрипоты. Я помалкивал. В том, что полоз – не сказочный дракон, а натуральная огромная змея, я теперь не сомневался, и мне этого вполне хватало. Потом, далеко за полночь, отвели меня на ночлег, и не соврал Корнеич – хозяюшка той хаты… В общем, долго я ее вспоминал.

Больше я в тех местах никогда не был. Военком не обманул, через месяц отпустил честь честью, и комиссия признала меня годным без ограничений. Вот только предписание выдали отчего-то в Забайкальский военный округ. Ну, очень скоро стало ясно почему. Как и предсказал Мокеич, повоевать мне еще пришлось.