Читать книгу "Тоннель желаний - Анна Яковлева"

С лопаткой в руке, Таська обратила к мужу лицо.

Взгляд ее метался.

– Господи, Егорушка, какая разница? Ну, допустим, мы были в церквушке Санта-Клауса. И что из того?

По лицу Егора пробежала тень, он выпустил Таськины плечи и отошел к окну: там разыгралась метель, очертания соседних домов моментально растворились в белой пелене.

– Санта-Клаус – это по-нашему Николай Угодник. Ты никогда не думала, что все это неслучайно? – сипло спросил он.

От упоминания имени святого у Таськи закололо под сердцем.

– Если б не Ленка… – Она очень старалась увести разговор в сторону.

– Это понятно, но я не об этом. – Егор как завороженный смотрел сквозь снежную стену, будто там, в мельтешении снежинок, ему открылась истина. – Я о том, что неслучайно все.

– Егорушка, – промямлила Таська, – да это все чушь собачья.

Голос у Таськи сорвался – ну вот только этого не хватало, обозлилась она на себя, за что ей оправдываться? Что она такое запретное просила у этого Санты? Чтобы Егор стал мягче? Подумаешь, криминал какой.

Егор медленно обернулся:

– Ты просила, чтобы я перестал давить на вас? – Таська затравленно уставилась на мужа: похоже, у него после аварии открылся третий глаз.

– Егорушка, – в полном отчаянии прошептала она, – неужели ты думаешь, что я могла пожелать тебе такое? Он не угадал, этот их Клаус. Он извратил все. Я же совсем не это имела в виду!

Таську охватила дрожь, обессиленная, она пошарила рукой у себя за спиной, наткнулась на стул и опустилась на него.

– Не колотись, – мягко попросил Егор, – конечно, ты не этого хотела. Я ведь тоже виноват перед тобой.

– Ты?

– Да. Мы оба желали большего. Я желал, чтобы ты устроилась на работу и чтобы освободила меня от ответственности за вас. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептала Таська, – бедный ты мой, бедный. – Она порывисто поднялась и прижалась к мужу. – Что же теперь будет?

– Поживем – увидим.

От этой фразы повеяло такой безнадежностью, что у Таськи из глаз хлынули слезы. Ничего не видя перед собой, будто глаза залепило снегом, она вернулась к плите и принялась неистово перемешивать картошку – как раз вовремя. В аромат жареной картошки уже вмешалась едва уловимая нотка гари.

* * *

В спальне Таську поджидало еще одно открытие: она дико, безумно стеснялась мужа.

Сахалин, бизнес, бои титанов, необходимость заботиться обо всем и обо всех благополучно отбили вкус к сексу. А тут еще эта неуместная материнская жалость – она точно не подогревала влечения.

Робея, Таська выключила бра, скинула халат, юркнула в родную постель, натянула одеяло до подбородка и затаилась, ожидая атаки самца.

Какое-то время Егор лежал так же тихо, как Таська, а потом… потом повернулся к ней спиной.

Таська не знала, что и думать. Боясь шелохнуться, рассматривала проступающий в темноте потолок и мучительно соображала.

Может, во время аварии у Егора повредилось что-то, какой-нибудь нерв, орган, артерия, отвечающая за потенцию? От этой обидной мысли Таське стало совсем плохо. А вдруг все радости секса остались в прошлом? Какой ужас… Если бы знала, что их ждет, любила бы мужа каждый день. Два раза в день… Эх, жаль, что нельзя натрахаться впрок. Вот елки, почему она раньше не была зажигалкой?

Столько времени потеряно… Как только Егор с нею жил?

С тяжелым вздохом она перевернулась на бок и незаметно для себя уснула.

Сон был недолгим и неглубоким, да к тому же наполнен эротическими образами.

В самый неподходящий момент образы исчезли, и от разочарования Таська проснулась.

Несколько секунд понадобилось ей, чтобы успокоиться. Когда пульс вернулся в норму, она уловила неровное дыхание Егора. Он не спал!

От мысли, что она могла стонать во сне или еще как-нибудь выдать себя, щеки у Таськи вспыхнули, кровь застучала в голове. «Симулянт бессовестный, – с обидой подумала она, – весь в Ягу. Сначала отлынивает от своих обязанностей, потом прикинется импотентом».

Надо было решаться, и Таська решилась.

– Егорушка? – позвала она шепотом.

– Что? – Он шевельнулся, но не повернулся.

– Почему ты отвернулся от меня? – сгорая от стыда и радуясь, что темнота скрывает ее состояние, спросила Таська.

– Я хотел с тобой поговорить, объяснить. – Егор наконец перевернулся на другой бок, и теперь они лежали с Таськой лицом к лицу.

Таська в принципе была не согласна с таким подходом: зачем тратить время на разговоры?

– Обними меня, – попросила она и прижалась лицом к плечу Егора.

Руки Егора наконец нашли ее под одеялом, от невыносимого острого ощущения Таська задохнулась и прикрыла веки – она и сама не ожидала, что так соскучилась по мужу и настолько изголодалась по ласке.

Егор шептал бесстыдные слова в пылающее маленькое ушко, держал ладонь под безвольной шеей жены, соблазнял и атаковал, как не соблазнял и не атаковал даже в их далекую юность. И вдруг в самый острый момент включил свет:

– Я хочу видеть тебя.

По позвоночнику разлился огонь, Таська выгнулась.

– Тая, – бормотал Егор в коротких паузах между поцелуями, – помоги мне.

Теряя сознание, она прислушивалась к рукам, тискавшим ее, как на заре их любви, – оказывается, они не разучились, а она так боялась…

До аварии Егор все больше полагался на технику и все меньше – на чувства.

Оказывается, он не разучился быть горячим, изобретательным и нежным. Оказывается, кураж из кухни может переместиться в спальню. Сейчас все было как когда-то давно, и – ах! – как это было сладко…

И это не было слиянием двух тел – это была близость сердец. Она бродила в кипящей крови, вырывалась наружу через все раскрытые поры и проникала под кожу партнера.

– Таюшка. Как я тебя хочу…

– Подожди, не спеши…

– Не могу.

– Можешь, – приказала Таська и поняла, что и здесь она стала главной.

Не только Егор пострадал от аварии.

Пострадали все.

Настена – она совсем забросила учебу, Яга – она совсем выжила из ума, Таисия Бинч – она присохла душой к бизнесу.

Каждый день просыпалась раньше Егора, выскальзывала из постели, принимала душ и выпархивала за дверь, подспудно ожидая и страшась вопроса: «А куда это ты намылилась, дорогуша?»

Почему-то была уверена, что наступит день, и Егор запретит ей ходить на работу – его работу! – и рулить бизнесом.

Время бежало, вопрос не возникал, и это пугало еще больше.