Читать книгу "Смерть за стеклом - Бен Элтон"

– Недурно, недурно, – проворчала Джеральдина, скрючившись над монтажным столом. – По крайней мере, хотя бы заговорили о сексе. Можно надергать материала для эфира. Мне понравилась рукоблудная шутка Дэвида. Он набирает очки. Готова поставить несколько фунтов, что парень войдет в финальную тройку. Что на это скажете?

– Остается надеяться, что они будут разговаривать так же громко, – отозвался один из звукорежиссеров. – Не забывайте, что на них нет радиомикрофонов. Мы полагаемся только на потолочные.

– Помню. Но что было делать? Не цеплять же аккумуляторы на голеньких. Да и микрофоны ни на что не повесишь.

– Ну, хорошо, проехали, – подстегнула товарищей Мун. – Какой следующий вопрос? Давайте задам я! Кто-нибудь из нас платил когда-нибудь за то, что занимался сексом?

– А то! – расхохотался Гарри. – Сколько раз! Отваливал любимой подружке, потому что признавался, что накануне оттарабанил ее сестру или приятельницу.

– Я не о том. Вы платили за удовлетворение? Проститутке или наемному трахальщику? – Следующее замечание Мун показало, почему она проявила такой интерес к этой теме. – Не знаю, как вы, а я собой приторговывала.

Ее откровение вызвало у остальных явный интерес.

– Я нисколько этим не горжусь, но мне нужны были деньги. Я занималась гуманитарными и общественными дисциплинами в Престонском универе, когда он был еще политехом, а стипендии не платили. И подумала: какого хрена всю ночь торчать за стойкой, когда можно заколотить те же самые бабки, повалявшись двадцать минут на спине.

Все слушали с явным удовольствием.

Все кроме Сэлли, которая терпеть не могла Мун за ее бахвальство и выдумки. Кому какое дело до того, что эта тварь – проститутка? К тому же Сэлли не верила ее россказням. Больше Мун не сделает из нее дурочку.

– А я снималась в порно, – начала Келли. – Только не знаю, можно ли считать, что я получала деньги за секс?

– Зависит от того, что ты делала перед камерой, – рассудил Гарри. – У меня есть фильм, называется «100 актов». Вы не поверите, но это правда – одна деваха натягивает сто мужиков в ряд. Я сам не верил, пока не увидел. Одного за другим: «Следующий, сынок, туда-сюда, перепихнулись, пошли дальше».

– Не может быть! – удивилась Дервла. – Никто не выдержит трахаться сто раз без передышки.

– Честно! Там все взаправду – кошерно-чисто – судьи с папками и все такое прочее. Девчонка в натуре обработала сотню. Я ее зауважал.

– А я никогда не занималась любовью перед камерой, – призналась Келли. – И не смогла бы. Эти порноактеры все такие сальные. Ужас! Меня снимали только в массовке – две девицы на заднем плане целуют соски, вот и все. Смех. Хотя многие играют по-настоящему: ласкаются, лижутся, трахаются. Заглавный герой, не поверите, – одновременно и драл, и давал!

– Воображаю, как нелегко поймать нужный ритм, – предположил Джаз. – Необходим метроном. А иначе – сбой!

– Хрен поймешь, что происходит: то ли ты вставляешь, то ли из тебя вынимают, – заржал Гарри.

И все грохнули вместе с ним.

Кроме Дэвида. Как далеко она намерена зайти, думал он и сжимал от напряжения кулаки. К чему она клонит?

Его звали Борисом Хреном, и это он стоял рядом с теми девчонками, демонстрируя сложный секс. Невероятно! Пот давно лил с него ручьями. Неужели она проболтается? Неужели эта безмозглая стерва собирается его выдать? Так и подмывало протянуть в темноте руку и зажать ее губастый раззявленный рот. Заткнуть кулаком, сунуть кляп, пока не поздно, утихомирить.

Дэвид чувствовал, что реплики Келли направлены против него, – подлый удар. Он только-только стал забывать те произнесенные шепотом в ванне слова. Келли его узнала, и это глубоко его потрясло. Но проходили дни, она не напоминала о своем открытии, он стал успокаиваться. Решил, что недослышал, недопонял… Или, по крайней мере, поверил, что она сохранит все в секрете.

И вот…

Она его мучила, смеялась над ним, показывала, что знает тайну, которая способна разрушить его мечты.

А Дэвид грезил только об одном – о сцене. Он мечтал стать актером, конечно, признанным, настоящей звездой. После Королевской академии театрального искусства показалось, что цель близка. Он завоевывал призы, получил первые достойные роли, и о его таланте заговорили влиятельные театральные агенты. Но все как-то быстро кончилось. Другие выпускники его класса пробились в Национальный театр,[45]в Королевскую шекспировскую труппу[46]или даже в Голливуд. А пламя Дэвида вспыхнуло и погасло.

Однако в глубине души он все еще верил, что поднимется. Он был хорошим актером и обладал талантом, который нельзя не заметить. И еще он был красивым, до боли красивым. Требовалось одно – толчок. Поэтому Дэвид попросился в шоу «Под домашним арестом». Он понимал, что это отчаянный финальный гамбит, но на поверку он был вполне отчаянным человеком.

У него появится телевизионное имя, и это наверняка куда-нибудь откроет дорогу: например, к выигрышной заглавной шекспировской роли в «Глазго ситизенз» или «Западнойоркширской труппе». И если появятся положительные отзывы, недолго ждать переезда в Лондон. А потом… а потом – вперед!

Вперед – догонять паршивцев с его курса, которым повезло гораздо больше, чем ему. Вперед – снова обрести способность открывать театральные издания и не костерить любую статью, где пишут об очередном проходимце, который на десять лет моложе его, но успел совершить переворот в искусстве, потому что поставил Шекспира под навесом на Собачьем острове.[47]

Но ничего этого не случится, если станет известно, что Дэвид Далгейш, актер, художник и человек, который отказывается от любой недостойной его таланта работы, не кто иной, как Борис Хрен и Оливия Ньютон Давала!

Он сделается посмешищем. От ярлыка «порнозвезда» невозможно избавиться. Особенно после его ролей – синтетического героя трахальщика и давалы. Конечно, конечно, никто не спорит: немного скандальной славы Поланского и Кена Рассела никому не повредит в начале карьеры. Можно безнаказанно обнажать молодую задницу перед именитым режиссером; это стало даже считаться шиком. Не возбраняется, особенно если это юная, миловидная девушка, сняться в пристойной эротической картине, вроде восхитительной «Леди Чаттерлей», или сыграть героиню без корсета «Фанни Хилл».[48]