Читать книгу "Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Ирина Мельникова"

Следом за ней появился Валерий Абрамович Зайцев, первый заместитель Павла, невысокий полноватый мужчина, шумно отдувавшийся после гонки по коридорам краевой больницы. За его спиной высились два охранника с картонными коробками в руках.

— О, Дарья Витальевна! — воскликнул Зайцев радостно, не в пример Пашиной супруге, даже спиной выражавшей ей презрение. И пожал Даше руку. — Слышал, слышал, как ловко вы уложили эту сволочь! Я справлялся у Полевого, жив, сука такая! Тоже здесь где-то, только в хирургии…

— Не понимаю, — прошептала Даша, — о чем вы?

— Да в городе все говорят о том, как вы подстрелили киллера. Полевой сказал, что его уже предварительно допросили. Молчит пока, сволочь, не выдает, кто Павлика заказал. Но это дело времени, разговорят голубчика как миленького. Теперь им еще и ФСБ занимается. Губернатор звонил, тоже интересовался, как идут дела. Оказывается, президент уже в курсе и велел министру МВД взять дело под свой контроль.

— Что это ты перед ней ковром стелешься, Зайцев, — с обидой в голосе спросила Лилька, — точно не я, а она законная жена? Мне в таких деталях не докладывал.

Зайцев напыжился, хотел что-то ответить, но в этот момент открылась дверь отделения и выглянула все та же пожилая медсестра.

— Что такое? — Однако, заметив коробки, обрадовалась: — Лекарства? Это хорошо! Сейчас Анатолию Михайловичу сообщу.

Охранники шагнули к дверям, но медсестра замахала руками.

— Нет, нет, сюда нельзя, оставьте коробки на пороге. Мы их сами заберем.

Лилька схватила ее за руку.

— А жене, жене можно пройти?

— Жене? — удивилась медсестра. Перевела взгляд за Лилькину спину, скользнула им по Даше и решительно замотала головой: — Нет, никому нельзя, даже господу богу! Сейчас спрошу Анатолия Михайловича, скажу, что делегация пожаловала, может, выйдет, — и снова окинула Дашу взглядом.

Вышел хмурый молодой врач, по сути, сообщил то же самое, что и медсестра рассказала перед этим Даше. Добавил только, что пациент потерял много крови, но переливание затруднено тем, что большинство сосудов спеклось от огня…

— Мы сделаем все, что в наших силах, — сказал он бесцветным голосом. — Сейчас рядом с Павлом Аркадьевичем лучшие специалисты края, профессора. Идут переговоры с Японией, но боюсь, что он перелета не выдержит…

Лилька тихо заплакала, и Зайцев подхватил ее под руку.

— Крепитесь, — сказал сквозь зубы доктор, — право, мне очень жаль. Павел Аркадьевич — замечательный человек, настоящий мужик и борется изо всех сил. — Желваки вспухли на его щеках, он скрипнул зубами и скрылся за дверями реанимации, прихватив с собой обе коробки с лекарствами.

— Пусти меня, — Лилька освободила руку, подошла к банкетке, села рядом с Дашей и снизу вверх посмотрела на Зайцева. — Поезжай в контору, веди переговоры, выясняй все, что нужно, и постоянно держи меня в курсе.

— Девочки, это не дело, — начал было Зайцев, — давайте я вас развезу по домам. Смотрите, что здесь творится! — Он развел руками. — Поехали, выпьем за Пашино здоровье, а?

— Давай, Зайцев, вали скорей! — прикрикнула на него Лилька. — Мы уж тут как-нибудь на лавочке, на пару… с подругой. А выпить, если есть, оставь! Чтобы не окочуриться до утра. И звони, слышишь, звони, не жалей Пашиных денег! — Она вдруг всхлипнула и выругалась грязно, непотребно, так, как редко ругаются женщины.

— Все, все понял. — Зайцев достал из кармана дубленки плоскую серебряную фляжку и подал ее Лильке: — Здесь коньяк, девочки, хороший французский коньяк.

— Спасибо, — буркнула Лилька и угрюмо посмотрела на Дашу: — Так ты и есть последняя Пашкина б…?

Зайцев, услышав не слишком приличное слово, мигом сориентировался и удалился почти на цыпочках, по-английски, не прощаясь.

— Выбирай слова, — сказала сухо Даша, — возможно, это не только ко мне относится.

— Что ты сказала? Что ты сказала? — Лилька уцепила ее за пуховик, но Даша ребром ладони отбила ее руки.

Прекрати визжать! Да, я спала с твоим мужем в то время, когда ты тем же самым занималась с его водителем. Так кто из нас б…? Я хотя бы люблю Павла, а ты?

— Так он, выходит, знал? — растерялась Лилька. — И ничего, ни словом, ни намеком? Знал и даже тебе рассказал? Значит, у вас далеко зашло?

— Далеко, — вздохнула Даша, — но на этом и кончилось, — она кивнула на двери отделения. — Там от меня уходит моя любовь, Лиля!

— Прости, — неожиданно сказала Лилька и погладила ее по руке. — Что мы за дуры-бабы, вздумали мужика делить, когда за него молиться надо. — Она отвинтила пробку и подала Даше фляжку: — Будешь?

— Буду, — Даша сделала глоток, другой и даже не почувствовала вкуса коньяка, зато в голове прояснилось и исчез неприятный озноб, сотрясавший все ее тело с того момента, как она увидела израненное и обожженное тело Павла.

Она передала фляжку Лильке, и та тоже сделала несколько быстрых глотков. Бледные щеки ее зарозовели, а глаза заблестели то ли от коньяка, то ли от слез.

— Куришь? — спросила она и достала из кармана шубы начатую пачку «Мальборо».

— Курю, — сказала Даша и взяла сигаретку из Лилькиной пачки. Спохватившись, оглянулась по сторонам: — Наверно, здесь не курят?

— Ага, не курят, — хрипло засмеялась Лилька и кивнула на жестяную банку на подоконнике, полную окурков. — Кури давай! Все ночь быстрее пройдет.

Некоторое время они молча курили, но ни одной мысли не задерживалось в Дашиной голове. И даже Лилькино присутствие рядом с собой она воспринимала как бы со стороны: вот сидят себе две расхристанные бабенки, курят и в разные стороны смотрят…

Лилька не выдержала первой:

— Ты прости, что я тебя б… обозвала! Вырвалось как-то! Я ведь давно о тебе знаю. Пашка, как напьется, все Даша то, Даша се! Словно и нет меня! — Она снова хрипло засмеялась и щелчком отправила окурок в банку. — Давно с ним спишь, подруга?

— Недавно, мы с ним два дня только вместе были…

— Два дня? — покачала головой Лилька, и длинные волосы упали ей на лицо. — А я — пятнадцать годков как с куста. Пятнадцать годков в золотой клетке. И теперь вот не знаю, горевать мне или радоваться? Вырвалась птичка, только куда лететь, не знаю. Я ведь привыкла ни за что не отвечать, все Паша решает, все только от него зависит, как мне одеваться, с кем дружбу водить, как дочерей воспитывать, каким языкам учиться, в какой спортивный клуб записаться… Все, все он решал! А я что? Совсем уж, что ли, богом убитая? Ну нет у меня образования, и что с того? Он сам не позволил мне учиться и работать не разрешал. Тебе хорошо, ты у нас знаменитость, Пашка гордился тобой, хвастался даже. Мной он тоже хвастался поначалу, в первый год после женитьбы. Он меня на двенадцать лет старше, льстило ему, что жена молоденькая да хорошенькая. А как только Таньку родила, словно замок ему на одно место повесили. Из дома — никуда, с дочерью сиди, грудью корми. А после того как Ольга появилась, то и вовсе сдурел. Раньше он часто меня с собой брал, а потом нашел замену. То одну девицу заведет, то другую. А я — родильная машина, дома сижу, попки дочерям подтираю…