Читать книгу "Исповедник - Дэниел Сильва"

В голове сама собой возникла строчка из Элиота: «В моем начале мой конец».

Эйхман…

Как могло случиться, что этот убийца миллионов, этот кровавый бюрократ смерти, составлявший графики движения поездов геноцида, оказался в тихом и спокойном пригороде далекого Буэнос-Айреса? Кто позволил ему жить после несметных злодеяний? Кто простил ему гибель шести миллионов? Конечно, Шамрон знал ответ, потому что каждая страница досье Эйхмана отпечаталась в его памяти. Подобно сотням других убийц, он ускользнул по так называемому монастырскому маршруту, пролегавшему через цепь монастырей и других церковных учреждений, протянувшуюся от Германии до итальянского порта Генуя. В Генуе он нашел убежище у францисканцев, а потом с помощью церковных благотворительных организаций получил фальшивый паспорт и стал беженцем.

14 июня 1950 года Эйхман покинул приютивший его францисканский монастырь и взошел на борт «Джованны С» – корабля, отправляющегося в Южную Америку… Чтобы начать там новую жизнь, подумал Шамрон. Глава католической церкви не нашел слов, чтобы осудить убийство шести миллионов, но его епископы и священники дали кров величайшему преступнику. Этого Шамрон понять не мог. Для такого греха не существовало прощения.

В памяти снова всплыл истеричный голос Льва, распинавшегося в своем кабинете в Тель-Авиве. Нет, подумал Шамрон, он не станет помогать ему в поисках Габриеля. Он сделает наоборот – поможет Габриелю узнать, что случилось в монастыре у озера, и найти тех, кто убил Бенджамина Штерна.

Легкой и уверенной походкой принявшего решение человека он вернулся в дом и прошел в спальню. Гела лежала на кровати и смотрела телевизор. Шамрон достал чемодан и начал собирать вещи. Жена то и дело поглядывала на него, но ничего не говорила. За сорок лет совместной жизни она видела такое не раз. Собрав вещи, Шамрон сел на кровать и взял Гелу за руку.

– Ты ведь будешь осторожен, Ари, правда?

– Конечно, любимая.

– Ты не будешь курить, правда?

– Никогда!

– Возвращайся поскорее.

– Я вернусь скоро.

Он поцеловал ее в лоб.

Что его угнетало, так это необходимость отправляться с визитом в офис на бульвар Царя Саула. Там его ожидала неприятная и крайне унизительная процедура: расписаться в служебном журнале в фойе и приколоть дурацкую бирку к карману рубашки. Он не мог больше пользоваться своим старым личным лифтом – теперь эта привилегия перешла ко Льву – и был вынужден втискиваться в кабину обычного вместе с мальчишками и девчонками из секретариата и архива.

Шамрон поднялся на четвертый этаж. Ритуальное унижение на этом не закончилось – Лев вымещал на нем свое раздражение. Никто не принес Шамрону кофе – пришлось тащиться в столовую и довольствоваться жидкой бурдой из автомата. Потом он прошел по коридору к своему «кабинету» – голой комнате размером не больше кладовки, с сосновым столом, складным металлическим стулом и пахнущим дезинфектантом телефоном с отколотым уголком.

Шамрон сел, открыл портфель и достал присланную из Лондона фотографию, ту самую, которую сделал Мордехай у дома Питера Мэлоуна. Он просидел над ней несколько минут, положив локти на стол, прижав пальцы к вискам. Дверь то и дело открывалась, в кабинет заглядывала и тут же исчезала чья-нибудь голова. Широко раскрытые глаза смотрели на него с нескрываемым любопытством, как на некоего экзотического зверя. «Да, точно. Старик снова бродит по коридорам Конторы». Шамрон ничего не замечал. Все его внимание занимал человек на фотографии.

Наконец он поднял трубку телефона и набрал номер архива. Ему ответила девушка, судя по голосу – только что окончившая среднюю школу.

– Это Шамрон.

– Кто?

– ШАМРОН, – раздраженно повторил он. – Мне нужны материалы по кипрскому похищению. Если не ошибаюсь, 1968 год. Вас тогда, возможно, еще и на свете не было, но уж постарайтесь.

Он швырнул трубку на рычаг и стал ждать. Через пять минут в дверь постучали, и в комнату протиснулся молодой парень с выцветшими глазами. Его звали Йосси.

– Простите, босс. Девчонка новенькая. – Он подал папку. – Вы это хотели посмотреть?

И Шамрон, как нищий, протянул руку.

Дело было из числа тех, которые не давали повода для гордости. Летом 1986 года министр юстиции Израиля Меир Бен-Давид отправился из Тель-Авива в трехнедельный круиз по Средиземному морю на собственной яхте с двенадцатью гостями и пятью членами экипажа на борту. На девятый день круиза, во время стоянки в порту Ларнаки, яхта была захвачена группой террористов, которые заявили, что представляют организацию под названием «Палестинские боевые ячейки».

Об операции по освобождению пленных не могло быть и речи – кипрские власти хотели, чтобы проблема была урегулирована как можно быстрее и без лишнего шума. У израильского правительства не осталось иного выхода, как пойти на переговоры, и Шамрон открыл канал связи с руководителем террористов, который говорил по-немецки. Все закончилось через три дня. Заложники были освобождены, террористы получили возможность беспрепятственно уйти, а еще через месяц из израильских тюрем были отпущены более дюжины закоренелых убийц из ООП.

Публично Израиль всегда отрицал, что состоялся элементарный обмен по принципу quid pro quo – услуга за услугу, но этим заявлениям, разумеется, никто не верил. Для Шамрона тот случай стал унизительным поражением, горечь которого ощущалась и теперь, спустя годы, когда он стал перелистывать страницы документов. На глаза ему попалась фотография руководителя террористов. Сделанная с большого расстояния, нечеткая, зернистая, она не имела практически никакого значения – просто лицо, скрытое солнцезащитными очками и шляпой.

Шамрон положил рядом с ней другую, сделанную из машины слежения в Лондоне, и потратил несколько минут на сравнение снимков. Один и тот же человек? Сказать определенно было невозможно. Он поднял трубку и снова набрал номер архива. На этот раз ответил Йосси:

– Да, босс?

– Принеси мне досье на Леопарда.

Он был тайной, загадкой, ребусом. Некоторые говорили, что он немец. Другие – что австриец. Третьи называли его швейцарцем. Лингвист в Тель-Авиве, прослушавший записи его разговоров с Шамроном, которые велись на английском, предположил, что он уроженец Эльзас-Лотарингии. Западные немцы, имевшие к нему особый счет, окрестили его Леопардом. Он был наемным террористом, человеком, работавшим на любую группу, на любую из конфликтующих сторон, если только это соответствовало сути его убеждений: на коммунистов, антизападников, антисионистов.

Именно Леопард стоял, как считалось, за захватом на Кипре; именно Леопард по заданию Абу Джихада убил трех израильтян в Европе. Шамрон желал его смерти. До сих пор его желание осталось нереализованным.

Он пролистал досье, оказавшееся безнадежно тонким. Рапорт французской разведки; депеша из Интерпола; донесение из Стамбула, где якобы видели Леопарда. Три фотографии неизвестного лица, предположительно Леопарда. Первая сделана в Ларнаке, вторая – в Бухаресте, третья – в аэропорту Шарль де Голль. Шамрон положил рядом с ними снимок из Лондона и посмотрел на стоявшего рядом Йосси.