Читать книгу "Мертвые тоже скачут - Маргарита Малинина"

– Ты говорила, что поможешь мне. – Пауза. Может, он ждал, что я скажу «да» или хотя бы кивну? Ни того ни другого я не сделала. – Как? Как ты собиралась помочь?

– Извини, но это мое дело.

Я думала, он будет ругаться, но он не стал. Только робко поинтересовался:

– Ты уверена, что получится? Гарантии есть?

Я испуганно воззрилась в его туманные глаза. Против воли мой подбородок затрясся. Я должна была ответить правду.

– Нет. Никаких.

– Значит, я… Может быть, я не выживу? Я останусь… ничем?

Со стороны это могло показаться комедией или диалогом сумасшедших. В тот час мне казалось это трагедией.

– Может быть, – вымолвила я с большим трудом.

От мысли, что Валера может рассыпаться, как прах, мне стало ужасно страшно. Я поняла, что сделала бы что угодно, чтобы его спасти. Но средств не было. Или были? Если вернуться на этот свет ему помогло неоконченное дело, то вдруг остаться здесь ему поможет любовь?

– Помнишь, мы говорили о счастье? – спросил любимый, глядя на меня печальными глазами, в уголках которых спрятались остатки слез.

– Да.

– Странно, но смысл этого слова окончательно понимаешь, когда уже ничего нельзя вернуть. Когда переходишь черту. Когда все заканчивается. Вот теперь я понял, что такое счастье.

– И что же?

Он смотрел в мои глаза, а я – в его.

Сказал тихо:

– Счастье – когда перед тем, как уйти навсегда, ты успеваешь проститься.

Слезы покатились по моим щекам, через пару секунд – по его. Дотоле белая маска приобрела живые черты. Отныне это было истинное лицо. Живущее, чувствующее, любящее.

Мы оба хотели проститься. Еще давно, с самого первого дня. И мы простились. Это было долгое сладострастное и болезненное прощание огня и льда.

Глава 14

Я проснулась одна, на постели отца, который никогда не был моим отцом. Валеры рядом не было. Я потянулась, посмотрела на часы – они показывали без четверти одиннадцать – и встала. Собрала валяющиеся тут и там предметы одежды, напялила их на себя и удалилась из комнаты в поисках ненаглядного.

Возлюбленный ошивался на кухне, готовя мне завтрак. Я счастливо рассмеялась и сказала:

– По-моему, я втюрилась.

– А? – обернулся он. – С добрым утром, солнышко. Что ты говоришь?

Я почувствовала неприятный укол: эта ситуация дико напомнила мне случай с Кириллом у реки. Он признался мне в своей влюбленности, а я не расслышала, занятая своими мыслями. Теперь все повторилось с точностью до наоборот. Но я не стану убегать и обижаться.

– С добрым утром, ранняя пташка!

– А-а, – решил он, что я повторила. – Я такой, я всегда рано встаю. – Подумав, добавил: – Мне кажется. Настаивать не стану, твердо знаю только ту информацию, что значится на моем надгробии. – Он говорил настолько бодро, что мне стало за него по-настоящему страшно, но виду я не подала. Просто подошла и обняла сзади. – Ничего, зато теперь я хоть знаю точную дату своего рождения. Не поверишь, но я этого не помнил! – Он снял с доски овалы копченой колбасы и разложил на два кусочка белого хлеба. – Мне уже тридцать два, подумать только… Чай сама нальешь?

– Налью, спасибо, – улыбнулась я.

Итак, ему тридцать два. А мне всего двадцать один. Ну это ничего, совсем скоро я его догоню, он же не будет стареть. Или будет? Блин, эти зомби такие малопознанные, учиться придется на своих ошибках, а я, как умная, привыкла на чужих. Что поделать, может, я еще и прикладную энциклопедию выпущу, «Ручные зомби» там или «Как выйти замуж за мертвеца».

– Посиди со мной, – попросила я, садясь за стол.

– Конечно.

Валерий был в одежде убитого Хабарова, того самого, которого я пару суток принимала за отца, и ввиду этого я, разумеется, ничего не имела против мертвицинской наглости. Не в грязном же ему ходить, в самом деле. А то когда я еще постираю… Синяя футболка очень ему шла. Руки были сильными, тоже бледными, но все же не такими, как лицо. Повторюсь, теперь уже землистость симпатичной физиономии не вызывала такого дикого, загробного ужаса, как раньше, потому что в ней чувствовалась капелька жизни.

Я жевала бутерброды, запивая зеленым жасминовым чаем, а возлюбленный втолковывал мне, что это была первая ночь, когда он заснул спокойно и спал, ни разу не проснувшись. Я благодарно улыбалась и кивала, рискуя подавиться завтраком и думая о том, как же жалко, что я сама не проснулась ни разу, так хотелось бы увидеть его безмятежно спящим и одарить осторожным, но поистине любящим поцелуем, чтобы ему еще слаще спалось, но вдруг ко мне явилась мысль такая, что я все же подавилась.

А ведь я вправду ни разу не видела его спящим! Я засыпаю – он еще не спит, я просыпаюсь – он уже проснулся. Только один раз, в ту ночь, когда я пошла любоваться его раной, но, как оказалось, он и не спал, лишь притворялся.

Мне сделалось плохо. Не обманывает ли он меня, чтобы избавить от этой боли? Чтобы вселить в меня надежду, что все можно исправить? Заметьте, ложную надежду.

– В чем дело? Колбаса протухла? – Валерочка заботливо стучал меня по спине, способствуя откашливанию.

– Нет, с колбасой все в порядке, она достаточно свежая.

– Слушай, Кать, я все думал об этом деле… Не нравится мне эта цыганка.

– Какая цыганка? – удивилась я. На ум мне шла только Эсмеральда из «Собора Парижской Богоматери» Гюго.

– Ну эта… ведьма-то.

– Ах, она вроде мулатка.

– Черт знает что… – буркнул он. – Как ты о ней узнала? Ну в смысле… как вышла на ее след? Не просто ведь так. Я понимаю, ты хотела разобраться?

– Да, хотела, – опустила я глазки, отставляя опустевшую чашку.

– Но почему? Мы же сначала не слишком поладили?

В его голосе слышалось неподдельное любопытство. Это вновь вселило в меня радость. Любопытство – самая натурально человеческая черта.

– Да, но я обожаю распутывать таинственные истории.

– Ясненько. – Валера поднялся и подлил мне заварку в чашку, потом потянулся за чайником. – Ну и давай по порядку.

– Что? А, ну это… В общем, Азаза…

– Чего-чего?

– Это ее имя, ведьмы той. Вот, она сама пришла к моему дому, я углядела ее из окна и вышла, чтобы разузнать, чего это она околачивается битый час возле моей калитки.

– Ты осмелилась выйти и поговорить с какой-то сумасшедшей, что стояла перед твоим окном? – упрекнули меня в опрометчивости. Кстати, правильно сделали. – Ты в своем уме? Надо было запереться на все замки.

– Ну я такая, я всегда в пекло лезу… Спасибо, – поблагодарила я за обновленный чай и сделала успокаивающий глоток, чтобы продолжить. – Так вот, она стала трепать мне о какой-то беде, что меня ждет, бла-бла-бла и прочее в том же духе. Я ее отослала, а потом Кирилл познакомил меня с Дианой. То есть не потом, а за пару часов до этого, но суть не в том. Короче, Диана позвала нас в гости, и там, у нее в комнате, я увидала эту долбаную книгу про воскрешение.