Читать книгу "Дорогой Джим - Кристиан Мерк"

— Я просто читал книгу, сэр, — пробормотал Найалл, украдкой проведя пальцами по шероховатому переплету. Стараясь не слышать в трубке воплей возмущенного начальника, он попытался представить себе, что мысленно беседует с Фионой.

— Поскольку у меня нет ни малейших сомнений, что это всего лишь жалкая попытка скрыть тот факт, что вы опять занимались своей мазней, мистер Клири, то, будучи старшим руководителем почтового ведомства в Малахайде, я не вижу другого выхода, кроме как уволить вас. Надеюсь, вы не сочтете, что я поступаю с вами слишком жестоко или действую без всяких на то оснований? — В голосе мистера Райчудури теперь слышалась истинное страдание — словно у часового, после трех предупреждений вынужденного в конце концов спустить курок. Назвать его суровым наставником? Нет, это было бы слишком банально. Просто он был рожден командовать — а ему, как на грех, попадались неуклюжие новобранцы вроде Найалла, которые вечно подводили его.

Найалл услышал, как аристократический нос мистера Райчудури фыркнул, словно стараясь выдохнуть все разочарование, скопившееся за два года его, Найалла, службы.

— Все в порядке, мистер Райчудури, — бодро проговорил он. — Вы совершенно правы. Я действительно оказался не на высоте.

— Я позабочусь, чтобы вы получили свой чек не позднее чем через пять рабочих дней, — уже почти отеческим тоном пообещал его теперь уже бывший начальник. — Удачи вам, мистер Клири, при необходимости не стесняйтесь обращаться за рекомендацией. — В трубке ненадолго повисло молчание. Потом старый вояка вдруг ни с того ни с сего добавил: — Вы позволите мне высказать одно наблюдение? Конечно, вы можете отказаться, но…

— Напротив — сгораю от любопытства, сэр, — проговорил Найалл, краем глаза наблюдая, как Оскар раздирает когтями коробку с лимонным печеньем, которую он купил для себя. Зеленые глаза кота хищно сверкнули, напомнив ему, чтобы не совал нос в чужие дела.

— У меня как-то был учитель, которого картинки просто завораживали, — начал мистер Райчудури. Снова мысленно перенесясь за много миль отсюда, достойный наследник славы бенгальского полка задушевным голосом продолжал: — Со временем даже его жена и дети потеряли для него всякий интерес. И вот однажды, оказавшись на рыночной площади, он увидел изображение Вишну в виде божества, покоящегося на поверхности вечного моря, а множество миров, просочившись сквозь его кожу, образовывали вселенную. Но позволить себе купить ее он не смог — не хватило денег. Тогда он купил бумагу и разноцветные чернила и просиживал перед картиной день и ночь, пытаясь скопировать это великолепие во всех деталях. Шли дни, дожди сменялись засухой. Учитель начал кашлять — но продолжал упорно рисовать. Жена и дочери умоляли его вернуться домой, но он их не слушал. — Мистер Райчудури многозначительно кашлянул, давая понять, что сейчас начинается самое интересное. — И вот, мистер Клири, как-то ночью мой учитель умер — умер прямо на улице, изнеможение и пневмония свели его в могилу. Его семья осталась без средств к существованию и только по милости Божьей не была выброшена на улицу. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?

Найалл, чувствуя, как злость на этого самодура, вышвырнувшего его с работы, вот-вот избавит его от всяких угрызений совести, все же благоразумно проглотил ответ, уже висевший на самом кончике его языка.

— Сказать по правде, сэр, нет — не имею ни малейшего понятия.

Голос в трубке сменился тяжким вздохом — точно бравый офицер понял наконец, что все это время метал бисер перед свиньями.

— Не стоит тратить жизнь на мертвые картинки, мистер Клири, — проговорил он, прищелкнув языком, — в точности как мать, огорченная тупостью своего отпрыска. — Потому что ничем хорошим это не кончится.

Мистер Райчудури повесил трубку, оставив Найалла размышлять о том, что старый почтмейстер, в сущности, прав. Потому что его воображением и впрямь завладела картина: чудовищных размеров волк кружит вокруг трех испуганных женщин, а те, сжимая в руках ножи, пригнулись к земле, словно дожидаясь момента, когда можно будет пустить их в ход. Спохватившись, он вдруг ясно понял, что просто обязан написать эту сцену. А иначе все эти образы, теснящиеся у него в мозгу, попросту сведут его с ума.

Поспешно сунув в рюкзак несколько футболок, Найалл подхватил Оскара на руки и отволок в соседнюю квартиру, где упросил двух студенток, будущих биологов, приглядеть за котом пару дней, пока его не будет в городе. Прежде чем Алекс с Дженнифер захлопнули за ним дверь, Найалл еще успел перехватить последний укоризненный взгляд кошачьих глаз, словно говоривший: «Ну, куда бы ты ни собрался, надеюсь, ты свернешь себе шею!»

Чем дальше на запад мчался поезд, тем все более живым выглядел волк.

Успев на первую электричку, Найалл пристроился возле окна. Вагон был практически пуст, так что компанию ему составляли только забытый кем-то чемодан да какая-то девчушка, дремавшая в углу с наушниками в ушах. Пару раз куснув прихваченный из дома сандвич, Найалл уставился в окно, гадая, насколько ему хватит сотни евро, отложенных когда-то на черный день.

Как только покосившиеся сельские домишки исчезли вдали, сменившись каменными изгородями и насквозь вымокшими под дождем полями, Найалл вытащил из рюкзака блокнот, в котором обычно делал наброски, и машинально принялся рисовать. Он сам удивился, когда с листа на него вдруг немигающим, настороженным взглядом уставился чудовищный зверь. Мерное покачивание поезда и перестук колес куда-то исчезли, и Найалл, забыв обо всем, с головой погрузился в свое занятие — в точности как предрекал ему мистер Райчудури. Вскоре помимо глаз на листе появились густая серая шерсть, а вслед за нею и узкая пасть, в которой угрожающе сверкали клыки.

Найалл так увлекся, что даже не слышал, как металлический голос объявил следующую остановку, Терлс, а затем и конечную станцию — Корк. Между тем вокруг волка постепенно вырос лес, густой и непроходимый, с деревьями, которые, если приложить ухо к листку, казалось, шепчут, предупреждая о неведомых и страшных чудовищах, скрывающихся в его чаще. Найалл уже почти дорисовал замок с черными воротами посреди внушительной стены, когда ему случилось снова бросить взгляд на волка. Лапы получились достаточно удачно, но все-таки не совсем так, как хотелось художнику. Во всем его облике, в позе было что-то неестественное, но вот что именно ему не нравилось, Найалл никак не мог понять. Вдруг ему пришло в голову, что ощущение исходящей от зверя угрозы кроется не в том, чтобы максимально точно передать его физический облик, а в необходимости ощутить биение сердца огромного хищника, дать возможность зрителю почувствовать инстинктивный страх жертвы. Найалл со вздохом откинулся назад и отложил карандаш. Волк по-прежнему смахивал на огромного пса, возможно, лишь чуть более опасного. Девушка проснулась и, смерив попутчика равнодушным взглядом, отвернулась к стене и попыталась снова уснуть. Стали разносить чай. Найалл, сложив листок, сунул его в папку с рисунками. Он был вынужден признать, что почти ничего не знает ни об опасности, ни о зле, ни о многих странных и чудовищных событиях, о которых говорилось в дневнике Фионы. Так что если он намерен довести до конца свое предприятие, ему следует вспомнить совет, данный старшим почтмейстером. Из громкоговорителя вновь раздался голос, невозмутимо объявивший: