Читать книгу "Изменник - Андрей Константинов"

— Я не знаю, — ответил Антон, и Павел сразу понял, что он лжет.

— А почему, — спросил, — ваш АВТОРИТЕТНЫЙ приятель сам не хочет сделать эту пустяковую работу? Его возможности гораздо выше, чем у меня.

— Ему некогда, Павел.

— Понятно… Ему некогда, — произнес Павел. Он быстро прикидывал: что делать? Отказаться? Послать эту гниду куда подальше?

Чтобы читателю стало понятно, надобно напомнить, что на дворе у нас — 93-й год. В ту пору, уже беспредельную, еще, тем не менее, не продавались на рынках базы данных. А уж адрес или телефон судьи, прокурора, сотрудника МВД или госбезопасности узнать в справочном было невозможно. Более того, всякий интересующийся перечисленной категорией лиц сам мог стать объектом пристального интереса.

Бывший оперативник МУРа знал, как добыть необходимые Антону телефоны и адреса… Но не спешил этого делать. За интересом Антона (который, скорее всего, и не Антон вовсе) стояло что-то… не очень чистое. И если с Мукусеевым, Зиминым или неизвестным директору «Манхэттена» Фроловым (который тоже наверняка не слесарь ЖЭКа) что-либо произойдет, то можно попасть под замес.

Павел Большаков закурил и спросил:

— Сколько же вы готовы заплатить за «сущий пустяк», Антон?

Антон вынул «паркер» и черканул сумму на салфетке.

Директор «Манхэттена» внутренне вздрогнул. Сумма подтверждала самые худшие предположения… М-да, запросто можно попасть под замес!

— Это аванс, — сказал Антон.

…А можно и не попасть…

— Ну что, Павел, по рукам?

— Я должен подумать, — сухо произнес директор.

…А на Чистых прудах белый лебедь плывет, отвлекая вагоновожатых…

* * *

После стычки с омоновцами Джинн трижды менял такси, купил китайскую дешевую куртку, джинсы и новую сумку. При этом он безжалостно избавлялся от «старого шмотья». Все «шмотъе» было весьма

дорогим и качественным, но жалеть его не следовало — каждая вещь была уликой. Джинн особо не обольщался, понимая, что три милиционера, хоть они и не Холмсы, сумеют дать довольно подробное описание внешности «Нургизова»… Но с этим уже ничего не поделаешь.

Он уехал в Реутов — позвонил Ирине. Конечно, дома ее не оказалось. До вечера он отсиживался на пустыре, а когда стемнело, выбрался и пошел к ней… Он шел и думал, что прошло два года, что за это время она могла переехать, выйти замуж или просто плюнуть на него и забыть… Два года — это очень большой срок.

…Ирина открыла дверь и застыла. Только губы шевельнулись. Кажется, она прошептала: это ты?

И он глазами ответил: я. Олег Фролов… Джинн… Одиссей… Ненад Павелич… Олег Гафарович Нургизов. В общем, убийца в бегах… Впустишь?

А вслух он сказал:

— В глазок нужно смотреть, мадемуазель. Город наводнен недобитой красно-коричневой сволочью. Что же вы, мадемуазель, так неосторожны?

А она заплакала.

* * *

…Она заплакала.

И это было хуже, чем омоновский наряд. Хуже, чем нож басмача, приставленный к горлу… Хуже, чем новость, что Колька Федоров «отдыхает» в Томбсе.

Она плакала, прислонившись к стене. Беззвучно. Слезы текли по лицу, размазывая косметику… разрывая на части миры.

Как и зачем ты жил все эти годы? Чего ты добивался? И чего, в конечном итоге, добился? Жизнь прожита уже наполовину… или на три четверти… или прожита совсем… И вот теперь ты, убийца в бегах, стоишь на лестничной площадке в идиотской китайской куртке, с югославским пистолетом за брючным ремнем и смотришь, как плачет женщина… А свет бра в прихожей желт, как мандариновая корка, и плач женщины невыносим как боль, когда кончается действие промедола. И нет дороги назад…

* * *

Павел Большаков добыл необходимые Антону сведения… Они встретились в ГУМе, Большаков передал Антону листок бумаги, а Антон Большакову — конверт.

— Будет лучше, — сказал Павел, — если листок вы уничтожите.

— Разумеется, — ответил Антон.

— Третий человек из вашего списка… Фролов… Я бы на вашем месте не стал с ним…

— Я знаю, — перебил Антон. — Этот человек мне нужен. Не могли бы вы…

— Нет, — в свою очередь перебил детектив.

— Напрасно вы так категоричны, Павел. Всего лишь посмотреть.

— Мне проще смотреть за неверными женами, Антон… Головных болей меньше.

— И денег тоже, — с улыбкой сказал Антон.

— Не в деньгах счастье.

— А в их количестве… Обсудим гонорар?

* * *

Шел дождь. За окном на липе сидела нахохлившаяся ворона. В телевизоре с идиотски-серьезным видом сидел Бурбулис. Долдонил про демократию. Ирина налила в чашки кофе, сказала:

— А теперь рассказывай.

— Что? — спросил Джинн.

— Что случилось, рассказывай.

А что действительно случилось? Ничего особенного — катастрофа!

— Ничего не случилось, — сказал Джинн, прикуривая. В глаза Ирине он не смотрел… Он не хотел ни говорить, ни думать о том, что произошло. Изменить что-либо в прошлом не дано. А в будущем? Будущее формируется прошлым… в котором ты уже наколбасил выше крыши. И совершенно непонятно, что делать дальше. Идти в родную контору? Это автоматически повлечет арест… Если бы за спиной не лежал труп полковника СВР, все можно было бы объяснить. Но труп полковника Широкова перевесит все аргументы. А соперничество спецслужб, существующее издавна, вряд ли сделает возможным компромисс.

Бурбулис с экрана исчез, и диктор сказал:

— Почти сутки в столице продолжается розыск преступника, совершившего вчера вооруженное нападение на сотрудников милиции. Напомним, что инцидент имел место вчера днем на Автозаводской улице. Вооруженный пистолетом и гранатами человек напал на наряд ОМОН и открыл огонь. Опасаясь за жизнь многочисленных прохожих, сотрудники милиции не стали применять табельное оружие и выполнили все требования преступника. Рискуя жизнью, милиционеры вступили в переговоры с нападавшим и предложили себя в качестве заложников. Именно этот мужественный поступок позволил избежать многочисленных жертв ни в чем неповинных людей. Мэр Москвы заявил, что будет ходатайствовать о награждении мужественных милиционеров… Сейчас мы покажем вам фоторобот преступника.

На экране возникла картинка. На Джинна смотрело свирепого вида «лицо кавказской национальности». Абрек, только что спустившийся с гор… Джинн усмехнулся, а Ирина сказала:

— М-да… не очень похоже.

— Ты о чем? — спросил Джинн и выключил телевизор.

— О тебе, любимый. Хочешь сказать, что это не ты?

Джинн собрался возразить, но потом подумал, что так, пожалуй, даже лучше — пусть Ирина считает, что он прячется от ментов. Но проблемы это не решало. Ворона за окном каркнула и спланировала вниз.