Читать книгу "Шаг за грань - Олег Верещагин"

– Один?! – В голосе его были ужас и недоверие.

Капитан смотрел на него печально и спокойно, и Антон опустил голову.

– Значит, это правда… Мне не приснилось… Я думал, что хоть это сон… – Его лицо стало угрюмым и серьезным. А глаза… капитан подобрался. Такие глаза у мальчишки сулили неприятности… кому? – Хорошо, – с поразительным холодным самообладанием продолжал между тем Антон. – Тогда еще… Я бы хотел просить вас… Если это возможно… Я хочу остаться на вашем корабле. Не как гость. У вас же есть юнги?

Юнги на линкоре, конечно, были. Но четырнадцатилетние мальчишки, выбравшие Флот еще лет в восемь-девять, постоянно и упорно занимавшиеся на станциях юных звездоплавателей при обычных школах, вдобавок – отучившиеся по два последних года, с двенадцати до четырнадцати, во флотских школах специалистов и стажировавшиеся на кораблях – это не двенадцатилетний мальчик из сельскохозяйственной колонии. Даже если у него вся комната была обвешана снимками космических кораблей и он мечтал стать космонавтом.

Так подумал Белобородов. И еще подумал, что людям с такими глазами не отказывают. Это глупо. Просто глупо – такой человек все равно найдет путь к своей мечте… нет, не к мечте – к мести. И что у детей таких глаз быть не должно. А раз есть…

– Через три дня тебя выпишут. – Капитан поднялся со стула, одернул халат, как мундир, снова недовольно покосился на себя же. – Тогда мы и поговорим об этом. Поправляйся до конца, Антон.

– Угу… – Мальчик кивнул. Проводил глазами вышедшего офицера, посидел. Потом начал медленно клониться – лицом в свои коленки под простыней. Уткнулся в них, сжал голову ладонями и застыл, шепча еле слышно: – Бобик, Бобик… Бобик…

Звать маму, сестричек и братика, точно зная, что с ними, было слишком страшно.

11. Юнга

Первый год Галактической войны

Линкор «Белая Русь» был обычным линкором типа «Русский Щит»[10]– еще довоенной постройки, русский проект. Их было сделано двадцать штук, и сейчас новые не строились – их заменили на стапелях линкоры совместного проекта «Память Китежа». Но множество «Русских Щитов» еще служили уже в объединенных ВКС.

Экипаж из ста восьмидесяти пяти человек (в том числе двадцати девяти офицеров) обслуживал корабль длиной двести восемьдесят семь метров и массой два с половиной миллиона тонн. Линкор был надежно бронирован: орудийные башни главного калибра прикрывала метровой толщины броня из сверхпрочных полимерных композитов, сверхжаростойкой керамики и древней, но надежной броневой стали. Корпусная броня была куда тоньше – двадцать сантиметров, не считая, конечно, участков, прикрывавших реакторы и боевые рубки. Корабль снабдили генератором дефлекторных щитов «Доспех-5М». Его энергосистема обеспечивалась двумя термоядерными реакторами «Топаз-6М», двумя же аварийными реакторами БРМ-450 мощностью 450 МВт и термоядерным реактором «Топаз-4М2» для генератора щитов. Два основных прыжковых двигателя «Квант-200» и аварийный прыжковый двигатель ГП-60 были сердцем корабля. Их дополняли четыре флаинг-мотора «Поток-25», два реверс-мотора «Поток-35М» и 25 маневровых двигателей ТР-156. Корабль развивал ускорение в космосе до 12 g и при необходимости мог даже входить в атмосферу, но лишь с целью торможения – для посадок он не предназначался, слишком уж был велик.

Огневую мощь линкора составляли восемь спаренных двухсоттрехмиллиметровых башенных орудий «Заря-203», десять счетверенных стомиллиметровых башенных орудий «Заря-250», сто «револьверов» для ракет РС-350М с общим боеготовым комплектом в триста ракет, сорок счетверенных зенитных установок-пятидесятисемимиллиметровок «Ока-57» – и все орудия линкора были уже не пороховые, а рельсовые, они выбрасывали снаряды со скоростью десятков километров в секунду. Антон и раньше знал почти все об этих кораблях (какой земной мальчишка не собрал к четырнадцати годам кучу не всегда понятной, но завораживающей информации об оружии?!), но его реальное знакомство с боевой космической техникой ограничивалось экскурсией на орбитальный терминал, да – еще на Земле, до переселения! – на корвет.

Линкор оказался царством отсеков, разделенных (везде, кроме грузовых трюмов) узкими проходами, в которые экипаж проскакивал с поразительной быстротой и легкостью. Внутри владычествовали натуропластики – твердые, пористые, мягкие, гибкие, клейкие, светящиеся… Объединяло их только то, что все они были негорючими и приятными для глаз в жилых помещениях, нейтральными в грузовых, напряженно-резкими – в боевых палубах и постах – постарались психодизайнеры.

Антону досталась отдельная каюта Ю-4 – точнее, каютка, три метра на два и высотой два метра. Но все-таки это был отдельный мир, замкнутый и надежный. При постройке космофлота еще до начала Экспансии стали учитывать, что человеку психологически крайне необходима «своя территория», и от прошлого опыта больших казарм отошли – по крайней мере, в отношении экипажей космофлота. У каждого появилось место, куда можно прийти и закрыть за собой дверь. Кроме того, большое количество отдельных герметичных помещений с броневыми переборками кардинально повышало живучесть корабля. Ну а если кому-то хочется общения – тоже вещь необходимая, – есть большие кают-компании.

Напротив двери, над которой выпятился спикер-шкафчик, даже шкаф – от пола до потолка. Слева от него откидная кровать. Над нею – портрет Его Величества. Справа – откидные стол и стул. Над ними – простенький пейзаж с дубом и кусочком луга, через который идет дорога. Справа от двери – откидной умывальник с зеркалом из полированного металла, слева в крохотной выгородке за жесткой пластиковой шторкой – унитаз и душ. Крупно и грозно было предупреждено о лимите воды во время походов, но тут же кто-то – уже явно неофициально и не для Антона, а для обитателей кают класса Ю вообще – написал по трафарету:

ЮНГА!

НЕ БУДЬ СВИНЬЕЙ!

ПРИНИМАЙ ДУШ ДВАЖДЫ В ДЕНЬ!

ЭТО СБЕРЕЖЕТ

ОБОНЯНИЕ ЭКИПАЖА,

НЕРВЫ КАПИТАНА И ВРАЧА,

А ГЛАВНОЕ —

ТВОЙ БЕСЦЕННЫЙ ЗАТЫЛОК!

Антон невольно улыбнулся, садясь на откинутую кровать. Но почти тут же ему стало так тоскливо, что мальчик стиснул зубы, закрыл глаза и откинулся этим самым затылком в переборку. Каюта сделалась ему противна, захотелось домой, так захотелось, что мальчик выцедил сквозь зубы короткий стон. Потом резко открыл глаза и сказал решительно:

– Уймись, у тебя нет дома.

И, произнеся эти страшные слова, с облегчением ощутил, что они – неправда.

Дом был. Он лежал в развалинах, но он был. Туда надо было вернуться, чтобы его отстроить, чтобы похоронить – хотя бы символически – останки семьи. Любое другое решение будет предательством. Но чтобы вернуться – надо победить. Чтобы снова обрести дом – надо разбить врага. Иначе кем возвращаться? Прячущимся беглецом? Рабом Чужих? Ну, нет.