Читать книгу "Никогда не обманывай герцога - Лиз Карлайл"

– Зачем? – повторила она. – Разве теперь это имеет какое-нибудь значение?

– Имеет, – глухо ответил Гейбриел. – Эти шрамы, твоя жизнь – мне нужно понять, как ты могла настолько ненавидеть себя. Что произошло? Я понял, что боюсь за тебя, Антония. И боюсь за себя.

– Мой муж, Эрик. – Высвободив свои руки, она обхватила себя. – Мой муж – вот что случилось. Я… рассердилась на него.

– Ты поранила себя не потому, что рассердилась. Нет для этого ты достаточно здравомыслящая женщина, – тихо возразил Гейбриел.

На мгновение Антония замерла, и от нахлынувшей волны благодарности у нее перехватило дыхание. Никто не называл ее здравомыслящей… уже много-много лет.

– Нет, я совсем не такая, – наконец ответила она. – Понимаешь, он нас оставил. Беатрис и меня. В своем загородном доме, в нескольких милях от Лондона. Я думала, что мы поженились для того, чтобы быть вместе. Тогда это была настоящая любовь. Я не знала – и никто об этом мне не говорил, – что у Эрика в городе есть любовница.

– О, Антония! – Гейбриел закрыл глаза.

– Он содержал ее много лет. И у них было двое детей. Я и понятия не имела. Я считала наш брак образцовым. Он ухаживал за мной, добивался, говорил, что безумно любит меня, но все это оказалось ложью. Мы часто из-за этого ссорились, поэтому он увез нас из города. А потом Беатрис и я видели его примерно раз в месяц. У меня снова должен был быть ребенок – безрассудный поступок, не правда ли? Но и это не помогло. С каждым разом ссоры становились все отвратительнее. Я ненавидела Эрика за то, что он унижал меня, не обращал внимания на дочь.

– Бедный ребенок, – прошептал Гейбриел.

– Дело в том, Гейбриел, что, оглядываясь назад, я начинаю понимать, что Беатрис это не трогало, она еще ничего не понимала, – тихо сказала Антония, покачав головой, и плотно сжала губы. – Думаю, виновата только я – моя уязвленная гордость. Я этого не хотела, однако использовала дочь, и это стоило мне всего.

– Что произошло? Что случилось с Беатрис?

– Однажды, ближе к вечеру, Эрик собрался в Лондон. – Антония заставила себя смотреть прямо в глаза Гейбриелу. – Ему не терпелось уехать – к… к ней, как я подозревала. Небо было затянуто облаками, моросил дождь, и вдалеке были слышны раскаты грома, но, несмотря ни на что, он подготовил свой фаэтон. Мы, как обычно, ссорились: из-за его отъезда, из-за позднего часа, я обвинила его в том, что он оставляет нас ради нее.

– Но по-видимому, так оно и было, – тихо вставил Гейбриел.

– Эрик назвал меня строптивой коровой, а я упрекнула его в том, что он не уделяет внимания Беатрис, никогда не проводит время с дочерью. Не знаю, зачем я это сказала, потому что к тому времени она почти не знала его. А он в ответ посмотрел на меня так, словно ударил. «Прекрасно, – сказал он, – посади малышку в экипаж. Я возьму ее с собой в Лондон и, быть может, таким образом положу конец твоему нытью».

– Боже мой, – пробормотал Гейбриел.

– Я, конечно, испугалась, но Эрик как сумасшедший ухватился за эту идею. «Хорошо! – крикнул он мне. – Черт возьми, ты хочешь, чтобы ребенок проводил время с отцом, так я заберу ее с собой!» Он схватил ее в охапку – без пальто, без шапки – и сломя голову выбежал из дома.

– Господи, ребенок, должно быть, перепугался.

– Нет, Беатрис решила, что это веселая игра. Я никогда не забуду его сверкнувший взгляд, когда он подстегивал лошадей. Это был торжествующий взгляд… победителя. Беатрис была с ним, а не со мной, она была счастлива и визжала от радости, пока они не доехали до поворота в конце аллеи. Позже сказали… что дорогу размыло дождем. Экипаж перевернулся. Я все это видела. Я знала… О Господи, я заранее все знала!

– Все произошло очень быстро, Антония, – с трудом произнес Гейбриел. – Она не страдала.

– Слуги отнесли тела обратно в экипаж, – прошептала Антония, чувствуя, что впадает в какое-то оцепенение. – Пошел сильный дождь. Кто-то… пытался увести меня, но я не ушла. Везде была кровь, грязь и вода. На них, на полу. А том я взглянула вниз… и поняла, что эта кровь и вода из меня. Такое впечатление, что меня оставляли жизненные силы – жизненные силы моего ребенка. Тогда я поняла, что своим характером убила Беатрис и, очевидно, убью будущего ребенка.

– И… ничего нельзя было сделать?

– Я назвала его Саймон, – едва слышно сказала Антония, и одинокая слеза скатилась у нее по щеке, обжигая кожу. – Он был просто великолепен, так прекрасно сложен. Его сразу же крестили. Знаешь, все понимали. Он прожил два дня. А потом… мне уже незачем было жить.

– О, Антония, я так сочувствую тебе!

– Я даже не помню этого. – Она снова повернула к себе запястья и смотрела на них сквозь пелену слез. – Гейбриел, это одна из тех многих вещей, которых я не помню. Я тебя не обманывала. Меня… нашла Нелли. В розарии. С ножом для чистки овощей. Потом приехал отец, отвез меня в какой-то загородный дом, чтобы я, как он сказал, могла отдохнуть, и оставил там.

– Боже мой. И на сколько?

– На несколько месяцев, – спокойно ответила она, пожав плечами. – А когда я пришла в себя, папа увез меня в Гринфилдс – его имение и через несколько недель сказал, что устроил мой брак с герцогом Уорнемом. Сообщил, что мне повезло и герцог хочет на мне жениться. Я не стала особенно возражать, на самом деле мне было… совершенно безразлично.

Гейбриел обнял Антонию за плечи и притянул к себе. Его тепло и успокаивающий запах окутали ее, и она позволила себе закрыть глаза.

– Антония, прости, что заставил тебя снова все пережить, но мне необходимо было это знать.

– Я переживаю это каждый день. Но быть может, не так остро? Нет, неправда. Просто не так подробно. Как ты однажды сказал, Гейбриел, я буду грустить о своих детях до конца жизни, но со временем, возможно, не при каждом вдохе.

– Надеюсь, что когда-нибудь так и будет, Антония, для твоей же пользы.

Они долго сидели молча, но Антония чувствовала на себе его пристальный – возможно, даже любопытный – взгляд и думала, не слишком ли многое ему открыла. Но для нее это было большое облегчение. Она невероятно устала держать все в себе, скрывать свои чувства. Ей казалось, что она долго спала и только теперь снова проснулась – для боли, да, но, возможно, еще и для какой-то радости в жизни, для солнечного тепла, журчания фонтана в саду, маленького удовольствия решать, что надеть в тот или другой день.

А еще было физическое удовольствие, которое Гейбриел подарил ей и которое не то чтобы снова разбудило ее, а просто оживило. Его приятный голос, нежные прикосновения и надежность крепких широких плеч – все это не должно было иметь никакого значения, но тем не менее имело. Она просыпалась, возвращалась к жизни…

– Ты никогда не был влюблен, Гейбриел? – тихо спросила она.

– Был, однажды, – не задумываясь ответил он, удивив этим Антонию. – Как мне казалось, страстно влюблен. Но это не привело ни к чему хорошему.