Читать книгу "Уход Толстого. Как это было - Виталий Борисович Ремизов"

девятого октября сестра Саша готовилась ехать к отцу, но усиленно скрывала от нас, куда она поедет и когда выедет.

Измученный, больной физически и нравственно, отец поехал без цели, без ранее намеченного направления, только для того, чтобы куда-нибудь скрыться и отдохнуть от тех нравственных пыток, которые сделались ему невыносимы.

— Взвесил ли папа, что мама может не пережить разлуки с ним? — спросил я у сестры Саши.

— Да, он считался и с этим, и все-таки он решил уйти, потому что считает, что хуже того положения, которое создалось теперь, быть не может, — ответила мне она.

Вечером мы написали отцу письма и передали их ей. На словах мы поручили ей передать отцу, чтобы он не беспокоился о мама, что мы ее бережем, а ее просили заботиться о нем и беречь его.

В эту же ночь я уехал к себе в Калугу.

Никто не сказал мне, куда уехал отец, но я был так уверен в том, что он в Шамордине у тети Маши, что на следующий же день я пошел к калужскому губернатору князю Горчакову и попросил его принять меры, чтобы козельская полиция не причинила отцу неприятностей из-за того, что у него не было с собой никаких документов.

Шамордино от Калуги в пятидесяти верстах.

В это время у меня в Калуге случайно стояла тройка лошадей. Моя жена настойчиво советовала мне тогда же сесть в экипаж и ехать к Марье Николаевне, но я этого не сделал только потому, что я побоялся спугнуть оттуда отца. Ему могло быть неприятно, что я узнал, где он находится. […] Теперь я жалею, что я этого не сделал»[150].

ШАМОРДИНО

(Продолжение)

30 октября

[ВЕЧЕРОМ СОВЕРШЕННО НЕОЖИДАННО ПРИЕХАЛИ АЛЕКСАНДРА ЛЬВОВНА С ВАРВАРОЙ МИХАЙЛОВНОЙ ФЕОКРИТОВОЙ И ПРИВЕЗЛИ Л. Н. ТОЛСТОМУ ПИСЬМА ДЕТЕЙ И СОФЬИ АНДРЕЕВНЫ. — В. Р.].

Из дневника

Льва Николаевич Толстого

Е. б. ж. (если буду жив. — В. Р.).

Жив, но не совсем. Очень слаб, сонлив, а это дурной признак.

Читал Новоселовскую философскую библиотеку (М. А. Новоселов, бывший толстовец, ушедший в православие. — В. Р.). Очень интересно: о социализме. Моя статья «О социализме» пропала (позже была найдена среди рукописей писателя. — В. Р.). Жалко. Нет, не жалко. Приехала Саша. Я очень обрадовался. Но и тяжело. Письма от сыновей. Письмо от Сергея хорошее, деловитое, короткое и доброе. Ходил утром нанимать хату в Шамордине. Очень устал. Написал письмо Софье Андреевне.

Из «Яснополянских записок»

Душана Петровича Маковицкого

«30 октября. Погода сырая. В 7.45 (вечер. — В. Р.) Л. Н., надевши на себя свитку и спросив послушницу, обслуживающую в гостинице, как идти на деревню и далеко ли, пошел туда. Деревня Шамордино ближе чем в версте от монастыря. Л. Н. пошел туда искать сам другое помещение. Вернувшись, сказал, что нашел квартиру у бабы Алены. „Вы ремесленники будете?“ — спросила она. Л. Н. сказал, что она должна прийти не помню с каким еще ответом, и днем спрашивал, не приходила ли.

[Среди бумаг Маковицкого сохранилась следующая запись, сделанная им в декабре: „Из Шамордино в Оптину Пустынь возил меня Кузьма Тимошкин. Его тесть водил Л. Н. 30 октября квартиру искать. Л. Н. его встретил на улице и спросил: `Где тут квартиру можно снять?` — `Семья ваша большая?` — `Нет. Мы с товарищем будем жить`. Старик повел Л. Н. к двум вдовам — снохе Матрене со свекровью Аленой Хомкиной. Эта вдова плохо живет. Брат подает помаленьку. В их доме две комнаты (половины). В одной только они живут. Другая горница теплая, чисто и лежанка, и пол есть. Л. Н. ее за пять целковых в месяц нанял. `Вот и хорошо. Я здесь останусь. Вещи снесут, а я пойду к сестре Марии Николаевне. Завтра, в воскресенье, я приду`. Л. Н. мог бы пожить в свое удовольствие в крестьянской избе хоть сколько позволило бы ему его здоровье“[151]].

За „Кругом чтения“ попил кофе в моем новом номере и пошел в свой новый (бывший вчера моим) номер, куда я перетащил его вещи, пока он ходил на деревню. Теперь нас разделяла только тонкая стена, через которую было можно перекликаться.

Л. Н. позвал меня. Сидел на диване, устроив из него себе кресло, и читал одну из книжек „Религиозно-философской библиотеки“ Новоселова „О цели и смысле жизни. Часть вторая. Христианское мировоззрение“ (Высший Волочек, 1903; читал статью Влад. Кожевникова „Отношение социализма к религии вообще и к христианству в частности“. — В. Р.). Понравилась ему. Еще заинтересовала его книжка (сказал: „О социализме там хорошо“) — „Социальное значение религиозной личности“. Сборник. Влад. Соловьев. Герберт Спенсер. Достоевский. Герцен. Тихомиров (Высший Волочёк, 1904. — В. Р.).

Продиктовал (мне) письмо Новоселову:

„М. А. Новоселову, Вышний Волочёк, Тверской губ

Лев Николаевич у сестры в Шамординском монастыре нашел вашу `Религиозно-философскую библиотеку`. Она ему чрезвычайно нравится и он очень желал бы знать, продолжается ли она и сколько ее номеров. И присылает вам свой привет — если вы его помните (добавил Л. Н.). Д. П. Маковицкий“.

„Как интересно про социализм пишет Герцен“, — говорил Л. Н. и еще говорил — не помню что — про статьи Соловьева, Спенсера, Тихомирова.

В 10 часов через стену окликнул меня. Лежал на диване и так читал.

— Чувствую слабость и вместе с тем сонливость.

Пульс, как это бывает перед припадками, — 88, сильный, полный, правильный. Лицо не очень красное, но и не бледное.

Обмороки случаются с Л. Н. уже полтора года, обыкновенно с шестинедельными интервалами, но бывало и через три, пять, восемь недель. Причинами их нам казались то малокровие мозга, то ослабление сердечной деятельности, то вследствие переутомления литературными занятиями, посетителями, длинными прогулками, то вследствие простуды, отравы кишечника ядами при повторном колите, то вследствие артериосклероза.

Я посоветовал снять одежду, перестать читать и постараться уснуть, что Л. Н. и хотел исполнить. Л. Н. раз чихнул. Пульс еще участился, был более 90. Смерили температуру — 36,3°. Приписали это состояние волнению, усталости последних трех дней и простуде по дороге. Кроме того, я приписал его слабость вздутию живота. Вчера с большим аппетитом два раза ел щи и кашу, и даже огурцы. И по яблоку жесткому, местной антоновки, утром и вечером. Уже вчера вечером Л. Н. был усталый. Назвал меня Душаном Ивановичем, чего никогда не случалось. […]

Потом слышна была через стену зевота, такая сильная, какая бывала у Л. Н. при недомогании. Вскоре я зашел к нему. Пульс упал до 80 с чем-то (Л. Н. считал). Было начало 3-го часа. Л. Н. готовился лечь спать перед обедом, который должен был быть в 3.30 у Марии Николаевны. Л. Н. перед обедом имел привычку поспать час с лишним. Л. Н. спрашивал: