Читать книгу ""Млечный Путь, XXI век", 1 (42), 2023 - Владимир Анатольевич Моисеев"

зрительной помощи специалиста и старого знакомого Власа Копейкина, широко известного медвежатника, хоть и в полтора раза моложе Данилина. Молодой спец не сразу уяснил, что от него требуется, но согласился и время выискал. Спросил только, не понадобится ли от него чего-то более материального, инструментов, например. Но этого добра у Кузьмы имелось предостаточно. Хотя пуще всех наличествующих у Данилина приспособлений на черном рынке услуг ценились его руки, способные вскрыть самый хитроумный замок и удивительный слух, благодаря которому он проникал в самую суть любого механического сейфа. С электронными у домушника возникали понятные проблемы, но не привлекать же подельников к своей ювелирной работе. Мильтон всегда работал в одиночку. Ну, или так, как в этот раз.

До места его доставило такси. Конечно, он велел доехать не прям до губернаторского дворца, остановился чуть в сторонке и там уже выгрузился.

Домина губернатора располагалась в самой сердцевине города, возле екатерининских строений. И частью даже на месте одного из них - владетель области лично распорядился снести торговые ряды, чтоб воздвигнуть "Дом приемов" - как официально называлось это приземистое двухэтажное здание, созданное архитектором Заплечным в стиле рококо. Но только принимали в нем в основном на грудь - родственники, друзья, по крайности, коллеги по работе Мешкова-Торбина. То, что Данилин сотоварищи попал в сие строение, заслуга исключительно службы связи с общественностью - иначе никаких паралимпийцев, языковедов, скульпторов и просто незрячих за пушечный выстрел к дому не подпустили бы.

Не за пушечный, ибо, как ни старался Мешков-Торбин, но отхватить даже клочка земли, и без того внесенной в фонд ЮНЕСКО, не смог. Посему "Дом приемов" не находился за забором под надзором недреманной стражи, а стоял, одним боком прислонившись к соседнему строению, а другим выходя на переулок Кима Филби. Именно туда и прибыл Данилин, там освободился от такси и вызвал Копейкина.

- Иди еще метров сто прямо вдоль стены и не тряси так мобильником, - говорил онлайн-подельник, пристально вглядываясь в мельтешащую перед взором картинку с мощной фронтальной камеры. - Ты будто не мог навигатор включить.

- Я и включил, да только он, зараза, потащил куда-то за город. Наверное, к особняку Мешкова-Торбина, тот-то куда примечательней.

И верно, особняк, построенный в виде классической усадьбы девятнадцатого века, похожей на дом Шереметьевых, что в первопрестольной, находился посреди заливных лугов, полей и лесов общей площадью в десять квадратных километров. Обслуживали его около полусотни крепостных из стран ближнего зарубежья или с Европейской территории России - сибиряки славились бунташным нравом, а оттого в обслугу сиятельного губернатора никак не годились. "Дом приемов" в сравнении с постоянным местом жительства семьи Мешковых-Торбиных явно проигрывал, впрочем, это не значило, что внутри него отсутствовали ценности. Сам его подельник Копейкин не раз зарился на коллекцию живописи ранних авангардистов, включивших в себя и работы Джузеппе Арчимбольдо, но до сей поры не мог попасть внутрь. Теперь у него появилась возможность побывать внутри, пусть и без возможности хоть что-то потрогать руками - а хоть бы и для ознакомления с обстановкой.

Заходить через парадный подъезд "Дома приемов" обоим показалось кощунственным. Тем более, что его охранял новенький цифровой замок, не совсем ясно, как открывающийся. А вот вход в людскую сторожил запор попроще, дисковый, пусть и известной немецкой фирмы, но поддавшийся усилиям Кузьмы с третьей отмычки. Камеры в самом переулке заблокировал на четверть часа Копейкин, благо, в этой области также снискал лавры. Теперь на съемке, если б та сохранилась, можно было увидеть, как Мильтон выбирается из такси и таинственным образом испаряется, телепортируясь в неведомые миры.

Понукаемый подельником, Данилин вошел в небольшой закуток, где и разоблачился - для полной сохранности своих намерений он прибыл в длиннополом пальто и шапке; спрашивается, кто же в таком виде пойдет на дело? Переложив пакет из супермаркета в карман брюк, Данилин двинулся по коридору, поднимаясь в парадную залу. Феноменальная его память, способная воспроизвести обстановку помещения, где он уже тыкался в мебель и углы, подсказала, куда следует двигаться - дальше Мильтон шел, куда уверенней и без помощи Власа. Добрался до поста охраны на парадном входе, с помощью подсказок подельника, отключил систему слежения и охраны, благо, самой охраны в дни отсутствия губернатора в здании, не имелось. Мешков-Торбин был человеком рачительным, особенно, что касалось его кармана, из коего вахте и платили. И раз сейчас он пребывал в поместье, незачем здесь было его работникам прохлаждаться.

- Ты хоть в курсе, где сейф находится? - не выдержал долгой паузы Копейкин. Кузьма помолчал еще немного, не то для пущего драматизма, не то огибая препятствие - но, наконец, изрек:

- Более или менее.

- То есть ты не видел...

- Как, интересно, я увижу, по-твоему?

- А куда ты тогда идешь?

- В кабинет, разумеется.

В тот памятный день несколько приглашенных получили от губернатора подарки: кто медали, кто денежные сертификаты - за особые заслуги перед городом и дарителем, видимо. Чета Данилиных не получила ничего, Прасковья потом долго и так сильно об этом сожалела, что потом стала выговаривать брату, мол, зря пришли. А слухач замечательно запомнил, что по каррарскому мрамору протопали подкованные ботинки с верхнего этажа, откуда-то издалека, ибо этот неприятный железистый звон он услышал много раньше торжественной раздачи ценностей. Вот и предположил.

- Логично, - согласился и Копейкин, - Ты сейчас на лестницу? Она прямо перед тобой.

- В курсе, ноги помнят.

Данилин ловко забрался на второй этаж, но тут его ждала загвоздка, дверей в коридоре винно-красных тонов оказалось превеликое множество, при этом большая часть комнат за ними весьма походили на то расплывчатое понятие "кабинет губернатора", которое мысленно выстроилось в создании Мильтона. Пришлось обходить все или почти все, пока за картиной персоны Мешкова-Торбина, сделанной известным абстракционистом, медвежатник не обнаружил искомое. После чего Данилину и оставалось только положиться на свой тонкий слух и музыкальные пальцы.

- Что-то я не слышу звуков грабежа, - наконец, произнес Копейкин, явно соскучившись.

Мильтон же молчал, обратившись в слух. До его натренированных ушей донесся какой-то специфический звук, который он, покрывшись холодным потом, интерпретировал как наличие посторонних.

- Не может быть, чтоб губернатор приперся так поздно, - затарахтел Копейкин. - Уже десять, он, поди, ужинать изволит. А после танцы и вист.

- Помолчи!

Теперь и до слуха Власа донесся странный звук, который обычно издает крадущийся человек, стараясь, чтоб его никто не услышал.

- Похоже, во дворец еще кто-то припожаловал, - заметил Мильтон.