Читать книгу "Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская"

близилась к концу. Это ощущалось и в Греции. Однако если простой народ связывал с этим избавление от воинской повинности, улучшение условий жизни, то правящие круги мечтали об осуществлении «великогреческой программы». В то же время правительство Венизелоса, стремившееся в конце 1917 г. оживить боевой дух народа и, создав крепкую армию, принять участие в войне в качестве союзницы Антанты, пресекало все разговоры о грядущем мире. Оно негодовало, когда один из депутатов парламента в своей речи выступил против заключения сделок о военных закупках ввиду приближавшегося конца войны. В своем ответе министр иностранных дел Н. Политис заявил, что «до подписания мира еще далеко» и «необходимо иметь это в виду как при разрешении текущих задач, налагаемых войной, так и в ожидании благ, которые принесет с собой мир». Последние слова оратора вызвали рукоплескания. Однако, несмотря на усилия правительства, в стране активизировались противники участия Греции в войне. В декабре 1917 г. это отмечал даже Ллойд Джордж в своей речи в Палате общин, говоря о том, что «антивоенные чувства в Греции значительно выросли». Особенно сильна была оппозиция зимой 1917/18 г., когда до Греции дошли слухи о тайных мирных переговорах западных держав с Австро-Венгрией и Болгарией. Если бы переговоры были успешными, то они могли угрожать греческим территориальным интересам. Действия оппозиции затрудняли Венизелосу задачу вооружения и снабжения армии, а значит могли лишить ее главного козыря — греческой помощи союзникам в войне.

В неменьшей степени огорчало Венизелоса равнодушие Англии и Франции, которые, как ему казалось, не были более заинтересованы в укреплении греческих вооруженных сил. Действительно, существовал ряд причин, которые влияли на позицию держав в этом вопросе. Так, французские военные эксперты считали, что греческая армия находится в таком плачевном состоянии, что на ее обучение и перевооружение уйдет слишком много времени. Поэтому они скептически относились к той помощи, которую могла оказать союзникам Греция. Кроме того, Франция была в тот момент не в состоянии снабжать Грецию всем необходимым, как это планировалось. Военные и политические руководители Франции опасались, что цена за минимальную помощь Греции будет слишком высока, так как непомерные территориальные претензии Венизелоса могли вызвать серьезные политические последствия и, прежде всего, итало-греческий конфликт, который осложнил бы итало-французское сотрудничество. Франция боялась также, что Венизелос, будучи известным англофилом и в какой-то степени пешкой в английской игре на Ближнем Востоке, станет прикрытием английской экспансии в западной части Турции и проливах.

После перехода Греции в лагерь Антанты союзники могли больше не беспокоиться за тыл Салоникской армии. Англичане, запятые боями в Месопотамии, куда они перебросили часть своих сил из Салоник, настаивали на оборонительном характере действий армии Саррайля. Еще летом Высший военный совет Антанты принял решение не предпринимать никаких военных операций на этом фронте до весны 1918 г., не прекращая в то же время подготовки к возможному наступлению. Однако Салоникская армия находилась в таком тяжелом состоянии, что для воссоздания ее боеспособности потребовалось бы дополнительно 300 тыс. солдат. Это обстоятельство побудило Венизелоса, тяжело переживавшего «равнодушие» держав Антанты, не уходить в отставку, о чем он начал было подумывать, а отправиться в турне по западным столицам. Интуиция не подвела его и на этот раз: после встреч с Ллойд Джорджем и Ж. Клемансо было принято решение предоставить Греции 700 млн франков в ответ на обещание Венизелоса прислать необходимые 300 тыс. человек на Салоникский фронт.

В конце 1917 г. в руководстве Салоникской армией произошли изменения. 22 декабря генерал Саррайль, окончательно дискредитировавший себя неудачей майского наступления, по требованию англичан, недовольных его вмешательством в политические вопросы, был заменен генералом Гийомэ, имевшим опыт командования колониальными войсками[47]. Непосредственную помощь в переброске на салоникский театр военных действий свежих греческих сил осуществлял генерал Бордо, до войны служивший во французской военной миссии в Афинах и получивший теперь пост генерального инспектора греческих вооруженных сил. Перед ним стояла чрезвычайно сложная задача — в дополнение к тридцатитысячной армии «национальной обороны» под командованием генерала Зимбракакиса, находящейся на фронте, создать силы в 10 раз ее превосходящие. Было принято решение о реорганизации греческой королевской армии ввиду того, что она, по свидетельствам специалистов, сплошь состояла из офицеров-германофилов либо роялистов, не признававших, однако, Александра греческим королем. Наиболее опытные офицеры, такие, как Метаксас, были высланы из страны. Кроме того, ряды армии должны были пополниться новобранцами из Афин, Ларисы, Ламии, Патр и других городов и сел Старой Греции. Однако к концу 1917 г. удалось собрать всего 22 тыс. человек, настроенных враждебно по отношению к политике Венизелоса и нередко открыто выражавших свое неповиновение. В январе 1918 г. по дороге на фронт восстали два отряда войск из Ламии и Ларисы; порядок был восстановлен только после посещения королем Александром Салоник, где он встретился с Гийомэ, английским генералом Мильном, сербским принцем-регентом Александром[48] и войсками. Результаты всеобщей мобилизации, объявленной в феврале 1918 г. правительством Венизелоса, были также ничтожными: весной 1918 г. лишь 4 дивизии, плохо экипированные, слабо обученные и почти лишенные необходимого руководства, были готовы к отправке на фронт. Некоторое время спустя, во время боя на Струме, половину греческих потерь составили солдаты, подорвавшиеся на собственных гранатах. Людендорф писал, что «греческая армия не имела никакого боевого опыта». Греческие войска были переданы под общее командование французских и английских военачальников.

Одновременно с объявлением в стране мобилизации греческое правительство направило союзникам ноту, в которой обвиняло их в неисполнении ранее данных им обещаний, с чем теперь связаны все внутриполитические трудности Греции. Венизелисты призывали державы Антанты выступить с декларацией в поддержку их правительства и в защиту греческих прав вообще. Беспокойство Венизелоса было вполне объяснимым. Несмотря на то что из бесед с английскими лидерами ему было хорошо известно, что многие из них, и прежде всего сам Ллойд Джордж, видели в территориально расширенной Греции способ ограничить усилившееся проникновение Франции и Италии на Ближний Восток, английский премьер в своих речах в конце декабря 1917 —января 1918 г. ни словом не обмолвился о желании Англии оказать Греции поддержку. Когда же 5 января, говоря о целях Британии в войне, он прямо указал, что союзники воевали не для того, чтобы «выгнать Турцию из ее столицы или из богатых и прославленных земель Малой Азии и Фракии... населенных преимущественно турками», греки приуныли.

Грэнвиль, новый английский посланник в Афинах, сообщал в Форин-офис, что это выступление произвело в Греции плохое впечатление, и советовал выступить с публичным заявлением, где указывалось бы, что греки могут ожидать вознаграждения в том случае, если окажут