Читать книгу "HOMO FABER - Михаил Владимирович Баковец"

своего дела может быстрее, чем писатель набивать текст.

И тут меня осенило и ударило:

— Комиксы! Ма-а-ать моя женщина… они уже есть или только будут?

— Что? — вскинулся Седов и зашарил взглядом по окрестным зарослям. — Товарищ лейтенант, что случилось?

— Чёрт… вслух сейчас сказал? — смутился я.

— Угу, — кивнул вместо него Паршин.

— В общем, ничего такого. Так, мысли озвучил, просто очень сильная мысль пришла в голову, оттого и вышло всё так. Не обращайте внимания.

Больше не обращая внимания на любопытные взгляды спутников, я опять погрузился в свои мысли.

Пойдёт ли на это Сталин, когда узнает про мои возможности? Сейчас он и его ближние помощники могут только гадать кто я и откуда взялся. Версию о приходе из будущего (возможно и версию о неземном происхождении) будут держать за основную. По крайней мере, я постарался навести всех допущенных к моим документам на эту мысль.

Может, стоит оставить свои метания по лесам и перебазироваться на другой материк, где бал правят деньги и можно купить и продать почти всё? Там и комиксы не в новинку будут. Реализовать энное количество золота, драгоценных камней, обратить их в шуршащие бумажки с ликами президентов, а потом уже их превратить в более крупные листы бумаги с моими изображениями. Думаю, создать небольшой комикс с моими знаниями и художественными навыками будет реально за полтора или два месяца.

Далее. Назначить самую минимальную цену за комикс, даже ниже, чем себестоимость, которая из-за цветных иллюстраций будет довольно высокой. Оплатить доставку в разные города и бесплатно по десятку экземпляров передать в школы, приюты и прочие места подобного толка. Даже если там не все умеют читать, то красочные картинки, показывающие действия, должны помочь понять историю героев.

Интересно, а если передать такой комикс Сталину с золотым взносом для оплаты услуг СССР в посредничестве в деле выпуска произведения — графического романа — за океаном? Половину золота за помощь моим предкам, вторую половину западным акулам капитализма.

'А ведь так или иначе, но придётся мне этим заняться, — пришла в голову неожиданная мысль.

На земляков надежды мало из-за врожденной паранойи, засекречивания всего и вся, плюс, совсем другому складу сознания. Предложение по книге отправлю советскому правительству, но сам начну потихонечку калякать комиксы, чтобы потом передать те в печать в Америке. — В конце-то концов, я могу помогать стране и из-за океана, совсем не обязательно бегать с винтовкой по местным лесам и отстреливать фрицев. Тонн десять золота, переданных неизвестным благожелателем советскому послу помогут как бы не больше, чем уничтожение немецкого танкового полка'.

Если не получается остановить движение (в моем случае — это воспользоваться содержимым местной инфосферы), то следует его возглавить (то есть, влить в неё своё, то, что будет полностью соответствовать моим нуждам и желаниям)! На чистом холсте сознания современных жителей Земли я нарисую любую свою картину. С этого и нужно было начинать, а не метаться в панике, и не надеяться на удачу и чужих дядей.

Ведь, как можно съесть слона? Только по кусочку. Такими кусочками для меня станут комиксы и книги, которые стану самостоятельно продвигать.

И я это сделаю!

Когда я принял такое решение, то сразу почувствовал, как резко поднимается настроение.

— Отдохнули? — поинтересовался у товарищей. — Тогда вперёд!

* * *

Возвращение в родные пенаты прошло буднично и без происшествий. Двое суток после этого мы отдыхали на болотном искусственном островке. Из-за осенней поры, комары уже не летали, как и прочий гнус, поэтому отдых был самым настоящим, а не мучительной пародией на него. Даже попарились в самодельной баньке, сделанной из брезентовой палатки на отделение, чугунной «буржуйки», обложенной камнями и бочки с водой, которая согревалась обычным «бульбулятором». Я такие делал в армии со своими сослуживцами, когда магазинные кипятильники у нас конфисковали офицеры. А ведь хотелось побаловать себя чайком или кофе, особенно ночью во время наряда. Изготовить его было проще пареной репы: лично я брал два лезвия от разборного бритвенного станка, нитками связывал их между собой, вставляя между ними спички, чтобы не касались друг друга, к каждой пластинке цеплялся проводок, после чего свободные концы проводов вставлялись в розетку. Кружку воды можно было вскипятить за пару минут. На острове кустарный кипятильник был куда мощнее, он доводил воду в большом ведре до кипения за час. Мощности бензогенератора для этого хватало.

Отоспавшись, размякнув от водных процедур и чистой одежды, наш отряд на третий день сразу после рассвета покинул остров. Нам вновь предстояло готовить схроны с оружием и припасами, а потом наш путь лежал в сторону Витебска, где я собирался устроить очередную диверсию. И на этот раз я хотел пройтись по тылам фашистов так, чтобы они надолго запомнили меня и мою команду. Возможно, это будет моя последняя операция перед уходом из СССР. Так пусть прогремит она так, чтобы её услышали и в Берлине, и в Москве.

— Пойду один.

— Но, товарищ лейтенант, как же так? — растерялся Седов и посмотрел на Паршина в поисках поддержки. Но тот и сам выглядел, как пыльным мешком пристукнутый.

— С вами тяжелее будет уйти после нападения.

— Но мы втроём больше перестреляем самолётов.

— Важнее остаться в живых.

— Мы смерти не боимся. Если нужно… ай!

Я отвесил Паршину щелбан, оставив тому красное пятно на лбу, которое тот стал тереть.

— А то, что секретное оружие попадёт в руки немцев, тебя не волнует? — со злостью посмотрел я на него. Злость была наполовину показная, чтобы лучше дошло до парня, наполовину настоящая. — Вот ты сам посчитай, сколько мы можем уничтожить ещё самолётов потом. А ты предлагаешь свою жизнь отдать за один раз, за лишние десять или пятнадцать бомбардировщиков! Или тебе примеры сгоревших заправщиков и расстрелянного эшелона уже ни о чем не говорят?

Эти два комсомольца мне порядком вымотали нервы своими суицидальными мечтами, замаскированными под патриотические чаяния. Честное слово, если будут дальше бухтеть, то возьму их с собой, а там… плакать не буду, наверное. Каждый сам творец своей судьбы.

— Извините, товарищ лейтенант, — повинился Седов. — Непривычно как-то где-то отсиживаться, пока вы воевать станете.

— Ещё успеете повоевать, обещаю.

Новой целью для диверсии должен стать аэродром под самым Витебском, где стояли бомбардировщики. От шестидесяти до семидесяти самолётов, точную цифру за два дня слежки узнать не удалось из-за постоянного движения авиации. Примерно пятнадцать-двадцать «хенкелей», остальные «юнкерсы»,