Читать книгу "(Не)покорная жена - Кира Рамис"

единственного, кто остался с магией, стал королём. Королевский обруч в тот же миг оказался на голове нового правителя. Войска, что охраняли замок, тут же преклонили колени, но не все. Те министры и приближённые, что верой служили почившему тирану, пытались оказать сопротивление, но потерпели неудачу.

А дальше я уже знала, что произошло. Своевольный отъезд Никиты с отрядом, покушение на нового короля, разграбление и не только генеральского двора, последующее наказание и высылка Ника. Агата как мачеха виновного была отлучена от двора, лишена почти всех денег, за исключением личных накопленных средств. В течение последующих месяцев были задержаны и казнены недовольные, и королевство, успокоившись, вернулось к нормальной жизни.

Всё это время Никита писал письма мачехе, но той было запрещено отвечать или помогать деньгами. Сейчас уж и не известно, захотела ли бы та помочь. Но она неожиданно не просто ответила на последнее письмо, но, выпросив аудиенции у короля, вымолила для пасынка прощения, пусть не полного, но всё же. Его величество поверил женщине, что той трудно, жить на старости лет в болезни тяжело, пошёл навстречу.

Слушая рассказ Никиты, я испытывала странное чувство, а вопросы лишь копились. Почему именно сейчас Агата ответила, что такого случилось, что она решила поспособствовать? Думаю, что использовала дальнее родство с его величеством. Почему именно сейчас его величество решил помиловать? Сколько лет и сколько писем до этого отправлял Никита. Ничего не делается просто так.

Неужели он зачем-то нужен королю? Но вот зачем это нужно мачехе?

Глава 43. Акульи запросы

С жилищными проблемами мы немного разобрались. В комнату на первом этаже переехала я, оставив детей на втором, рядом с бабушками, а Никита и родственник Марты, которого звали Агап, перебрались во второй дом, временно заняв наспех убранную нежилую комнату. Пришлось докупить самой дешёвой мебели, но на первое время и это было хорошо.

Если госпожа Марта была очень тихой, разговаривала мало и постоянно смотрела на Агату с обожанием, ловя каждое слово сестры, то Амалия была её противоположностью. Она постоянно болтала обо всём и ни о чём. Но стоило в поле зрения появиться детям, как девушка менялась в лице, начинала улыбаться, интересоваться у Лены с Андреем, как прошёл учебный день. Всё, младшая родственница сразу пропадала, я не видела в её действиях подвоха, только доброту и ласку.

Я бы поняла, если бы девушка строила из себя заботливую наседку при Никите, чтобы произвести впечатление на молодого и красивого мужчину. Но нет, она постоянно была такой нежной. Если я заплетала Леночке простые косички с утра, то со дня появления родственников в нашем доме на голове девочки стали появляться замысловатые причёски. Амалия дарила детям небольшие подарки каждый день, то сладости, то игрушки или одежду.

Маленький червячок по имени «ревность» ворочался в моей душе. А как же я? Дети тянулись к нескладной, пусть и не очень красивой, но всегда свободной, весёлой, готовой не только поиграть, но и разобрать уроки, Амалии.

На мою долю пришлась готовка и уборка.

Никита каждое утро уходил в гильдию. После приезда родственниц и дня не проходило, чтобы моего жениха не наняли. Почти каждый вечер передо мной на столе лежало восемь серебряных, а то и больше. Сильные маги, тем более опытные, закалённые в бою, требовались везде. Никита, улыбаясь, рассказал, что последние четыре дня служит у богатого купца, который, по его словам, скрывается в нашем городке от кредиторов. На мой вопрос, так какой же он богатый, раз скрывается, Никита ответил, что тот должен редкий товар, вёз и не довёз. Заказчикам деньги были не важны, товар был настолько ценен, что купец боится потерять голову. Поэтому его круглосуточно охраняют, а ночью вместо двух охранников его сон оберегают четверо.

Прошла неделя с момента приезда матушки Агаты, она в сопровождении сестры каждое утро куда-то уходила, со слов Никиты, посещала лекарей да аптекарей. Напомнил, что матушка чем-то болела, но пасынку не говорила, отмахиваясь, что ничего серьёзного.

Денег родственники не тянули, тратили свои, но на продукты не выделяли, Агап отрабатывал свой кусок хлеба, выполняя мужскую работу по дому, косил траву для Вишневского, вода, дрова — всё было на нём.

Вишневского приехавшие родственники увидели на следующий день, но, что удивительно, вопросов не задали, скорее всего, подумав, что он принадлежит Никите. А кому ещё. Мужчина силён магически, конь, судя по всему, дорогой, возможно, выращенный с малых копыт в деревеньке.

Сегодняшний день выделился из толпы себе подобных.

Обед был почти готов, наварист и ароматен. Помешивая суп, сняла последнюю пробу.

– Драгоценная моя Виктория, – раздался голос за спиной. Я чуть ложку из рук не выронила. Чтобы Агата зашла на кухню и обратилась ко мне вежливо?

– Добрый день, госпожа Агата, обед скоро будет готов, – в ответ поприветствовала женщину.

– А мы вот по городу с Мартой гуляли да в аптеку зашли. Мне бы поговорить с тобой хотелось, девочка моя. Отвлекись, – полуприказным тоном произнесла та.

– О чём вы хотели поговорить, госпожа Агата? – сняв кастрюлю с огня, повернулась к женщине.

– Дело в том, что в столице прошёл слух об очень сильной травнице, что совершенно недавно нашла два замечательных столетних корня, которая, по счастливому стечению обстоятельств, живёт именно в этом городе.

Она внимательно посмотрела на меня, но я молчала. Наши переглядки длились целую минуту.

– Суп остывает, не желаете отобедать? – отводя взгляд, вытерла полотенцем и так чистые руки.

– Желаю, готовишь ты сносно, но зачем зарывать талант, драгоценная Виктория? – Агата сделала шаг ко мне. – Долго же я искала тебя, и представь, какое удивление испытала, узнав твоё имя.

«Неужели Жабин сдал? Хотя могли и те, кто сопровождал меня. Да и мало ли кто был вовлечён в процесс. Судейские не глупы, умеют сложить два и два. Откуда столько денег у травницы, что она так легко платит штрафы и покупает дом?» – молча размышляя, ждала, что ещё скажет госпожа Агата.

– Молчишь? Хотя правильно делаешь, чем меньше народа знает о тебе, тем лучше. У меня к тебе деловое предложение, Виктория.

– Какое? – дальше молчать и злить будущую родственницу не было смысла.

– Краем уха я слышала, что ты желаешь стать женой моего Никиты. Можешь не