Читать книгу "За грехи отцов - Анна Викторовна Томенчук"

чтобы воровать.

В их жизни ничего не менялось. Менялась только Лили. Становилась мрачнее, молчаливее и прекраснее. Альберт обожал сестру и боялся к ней приближаться. Каждый раз, когда он оказывался рядом, девочка (на самом деле уже, наверное, девушка) сжималась, отдергивала руку. Он скучал по тем временам, когда они втроем с мамой и сестрой гуляли по городу. И даже сейчас, когда совсем вырос, думал о том, что был бы рад проводить с ними больше времени.

Но сестра гнулась, гнулась, гнулась, а потом хоп – и сломалась.

В этот день мамы не было. Она где-то работала и часто брала дополнительные смены. Дома она появлялась либо глубоко ночью, либо на выходных, да и то не всегда. Отчим тоже работал. Но пират на то и пират, чтобы передать максимум дел команде. Команда у него была лютая. Когда-то Андрэ брал пасынка с собой, и тот видел, как чинят и настраивают аттракционы. Пират сказал, что начал делать что-то новое, но мальчик не запомнил. Ему было все равно. Важнее было то, что каким-то магическим образом в его мире произошли изменения: мама исчезла, а пират появился, укрепился и отвоевал себе место. Мама и сестра прыгали вокруг него. А Альберт стал… изгоем? Чужаком в собственной семье.

Очарование капитаном Андрэ, которое он переживал в детстве, испарилось без следа, уступив место жгучей ненависти и ревности, которая вспарывала душу ржавым лезвием каждый раз, когда кто-то из женщин с ним разговаривал. Или когда мама его касалась. Или когда Лили на него смотрела такими странными, стеклянными, но отнюдь не пустыми глазами. Этот мужчина пришел в его семью и сделал все, чтобы от него, Альберта, не осталось и следа. У Альберта не было права голоса. Но были обязанности. Альберт почти все время проводил в своей комнате, челноча от школы домой и обратно. А ночи он коротал, фантазируя, что сделает с отчимом, когда вырастет. Он хотел бы врываться в сны этого пришельца, внедрившегося в его семью. Хотел бы устроить ему настоящий кошмар, который и не снился сценаристам фильма «Кошмар на улице Вязов» – его Альберт тайком от родителей посмотрел в кино. Распилить его на части. Вырезать ему сердце и отдать бродячим собакам. Кастрировать его и то, что получится отрезать, скормить воронью.

Но вместо этого он каждое утро здоровался с ним, наливал ему кофе, мечтая плюнуть в эту чашку, улыбался и шел в школу. А потом возвращался и сидел в комнате, слыша, что он делает с сестрой. О да! Теперь он прекрасно понимал, что отчим делал с его сестрой. Как он гнул ее во все стороны, пока не сломал.

В это удивительное утро Лили впервые за много лет заговорила с ним первая. Она не смотрела ему в глаза, смотрела куда-то мимо. И взгляд такой безумный-безумный. Альберт никогда не видел у нее таких глаз. Но не мог отвернуться, не мог что-то сказать.

– Он, – она указала на отчима, который спокойно пил кофе, – душами питается. – Сестра наклонилась к брату как можно ближе и засипела: – Я правду говорю. Он к ним присасывается, как рыба-прилипала. И тянет, тянет, тянет, пока ты не потеряешь способность сопротивляться. А потом – хоба – и твоя душа уже его. Он не человек…

– Ну хватит, – оборвал Андрэ со смешком. – Тебе пора в колледж, Лили.

– Кол-ледж, – протянула девушка, цепляясь за брата. – А что там? Смех и слезы… обзывательства… никто не верит, что он душами питается.

То, что было потом, Альберт будет вспоминать в собственных кошмарах, по сравнению с которыми ужасы, придуманные для отчима, так, фикция. Лили схватила со стола нож с неожиданной легкостью и проворностью. И, развернувшись, всадила его Андрэ прямо в грудь. Тот даже не вскрикнул. Начал странно хватать ртом воздух, действительно как рыба, сжал пальцами рукоятку в странной попытке достать лезвие, и медленно осел на стул. Изо рта потекла струйка крови. Лили залезла на него сверху, обхватив бедрами, и, наклонившись вперед, рывком вырвала лезвие и загнала его снова. Потом снова. Снова. И снова. Она остановилась только тогда, когда его грудная клетка превратилась в кашу, а она сама с ног до головы оказалась залитой его кровью. Так они и сидели. До вечера. Когда домой вернулась мама.

– А он, – встретила ее Лили, держа нож в руке, – выпил мою душу. Но я ее освободила. Теперь все будет по-старому.

Дослушать мама не успела. Она потеряла сознание. Альберт, очнувшийся от транса, подскочил к ней. А потом сообразил, что не сделал то, что должен был сделать сразу: он не вызвал скорую.

5. Марк

19 октября 1999 года

Центральное управление полицией

Новый Треверберг

Аксель встретил Марка холодным взглядом. Карлин, не выдержав его, отвернулся, поспешно закрыл за собой дверь, пересек пространство кабинета и опустился на свое место рядом со столом детектива. Потертым столом, от которого Аксель мечтал избавиться, но что-то шло не так. То денег у управления не было, то уже все заявки подали и Грин опоздал. Марк бы не удивился, если бы синеглазый детектив купил стол за свои. Он сохранил кое-какие сбережения еще с армейских времен и при желании мог так не упарываться на работе. Но проявил себя как человек, скупой в делах, которые касались его самого. Да и не особо щедрый с женщинами. Единственная женщина, которой он предпочитал ни в чем не отказывать, – это Сара. Но она ничего и не просила.

– Дело плохо? – коротко спросил детектив, дав Карлину возможность перевести дух.

– Да, – согласился тот неожиданно для самого себя.

– Признается в любви и грозится покончить с собой, если ты не ответишь взаимностью?

От язвительного тона Грина Марк начал злиться. Бросил на коллегу яростный взгляд, сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла нарочито вальяжным движением. Аксель на это не отреагировал. А если и отреагировал, то глубоко внутри. Так, что Карлин не заметил, несмотря на всю свою проницательность. В такие моменты он выпадал из роли профессионала и ненавидел себя за это. И Акселя немножко. За то, что выбивал.

– Нет. Она участница форума, который вы с Диланом нашли.

Грин, успевший отойти к окну и закурить, чуть не выронил сигарету на палас и резко обернулся.

– Это означает, что…

Марк коротко кивнул.

– Именно это и означает. Она просила отстранить ее от расследования. Я отказал. Вне нашей команды ей будет хуже. А так хотя бы останется под присмотром. Она даст описание по каждому