Читать книгу "Советский Пушкин - Арсений Александрович Замостьянов"

стороны дворянства. Еще и в ином расходился Пушкин с официальным дворянским отношением к бунтовщикам и крепостным вообще. Это «иное» было невесомо с точки зрения поверхностно’ рассматриваемых политических программ, его не так было легко, особенно современникам, выразить словами, но заинтересованной стороне оно ударяло н нос; в нем опять проявлялась «крамола» Пушкина, хотя с точки зрения формальной в своих произведениях, посвященных крестьянскому движению, Пушкин высказывал лояльно-монархические взгляды. Недаром Николай I остался не очень доволен историческими изысканиями Пушкина о восстании Емельяна Пугачева. Различие мнений Пушкина и Николая о том, как должно быть озаглавлено ученое сочинение поэта, вводит нас в курс этого «иного». Пушкин назвал представленное царю на цензуру сочинение «История Пугачева», на что царь заметил, что Пугачев не может иметь историю. Почтенное слово «история» могло быть применено к царям, вельможам, к дворянам, но оно’ резало слух царя по отношению к бунтовщику, к предводителю восставших мужиков. История могла быть у человека; крепостной же раб был не человеком, а вещью, скотом, а тем более восставший раб. Пушкин же смотрел на крепостных мужиков— как на мирных, так и на восставших, — как на людей, как на личности. Пугачев, с его точки зрения, имел свою историю, не менее интересную, чем усмирявшие его генералы. Психология восставших и крепостных была ему не менее интересна, чем — психология дворян, которые одни только и считались людьми. Психологический портрет Пугачева обрисован Пушкиным с большим ‘сочувствием. Он вольнолюбив, смел, великодушен, помнит добро, обладает природной сметкой, в нем много чувства собственного достоинства.

«Старые люди еще рассказывают, — повествует Пушкин, — о его смелых ответах на вопросы проезжих господ (когда его везли в Москву для расправы). Во. всю дорогу он был весел и спокоен».

(«История Пугачевского бунта»)

Пугачев в представлении Пушкина не так уж, по-видимому, безнадежен, чтобы не понять отвратительность и противоестественность зверств. Пугачев мечтает сесть на трон, как когда-то Лже-Димитрий. Гринев напоминает ему тяжкий конец самозванца. В ответ на это Пугачев рассказывает сказку об орле, который предпочел жить тридцать три года, питаясь горячей кровью, чем триста лет питаться падалью, как ворон, Гринев дает свое гуманистическое толкование проел у ш анной сказке: «Жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину». Услышав эту неожиданную сентенцию, Пугачев посмотрел на Гринева «с удивлением и ничего не отвечал».. Значит, Пугачев вовсе не жесток по природе, он только никогда не слыхал на своем веку просвещенного и человеколюбивого слова. Но в этом уже был виноват не он, а его враги, его усмирители.

Пушкин до ужаса четко представлял себе картину жестокостей, чинившихся пугачевцами. Но он обладал достаточно широким и свободным взглядом на вещи, чтобы понимать, что даже эксцессы доведенных до крайности крестьян не причина для того, чтобы относиться к социальным низам не как к людям. Ведь не меньшее, а большее количество зверств чинили дворяне усмирите ли, однако же никто не сомневался в том, что они люди, личности, хотя с последних-то можно было спрашивать много больше, чем с темных людей, всеми средствами защищавших свою жизнь и свободу.

С удивительной психологической и социальной проницательностью показал Пушкин, что жестокость к барам вовсе не признак злой души. В «Дубровском» кузнец Архип поджигает барский дом, в котором ночуют приказные, предварительно закрыв дверь на запор, чтобы они не могли спастись, и, рискуя жизнью лезет на горящую крышу, чтобы спасти кошку.

«Чему смеетесь, бесенята? — оборвал любопытствовавших мальчишек, — бога вы не боитесь: божия тварь погибает, а вы сдуру радуетесь! — и поставя лестницу на загоревшуюся кровлю, он полез за кошкою. Она поняла его намерение и с видом торопливой благодарности уцепилась за его рукав. Полуобгорелый кузнец с своей добычей полез вниз».

Савельич из «Капитанской дочки» ничем не напоминает Пугачева. Он раб, довольный своей рабской участью. Он не желает себе другого удела, кроме службы у господ, которым он предан не за страх, а за совесть. Однако, раб этот обрисован Пушкиным как психологически положительный тип, как человек, обладающий оригинальной нравственной физиономией. По нравственным своим качествам’ Савельич выше многих представителей господствовавшего дворянского сословия, личные права которого были обеспечены многими правительственными указами. Вот эта сторона творчества и мировоззрения Пушкина воспринималась царем и его кликой как крамола и бунтовщичество.

Недовольство отношением Пушкина к (мужику принимало иногда анекдотические формы. Так его печатаю упрекали в том, что он назвал дворянских барышень девчонками, а крестьянскую «девку» — девой. Но за анекдотическим выражением скрывалось дворянское классовое чутье, безошибочно чувствовавшее в духе поэзии Пушкина что-то тревожное, неблагонадежное, расходящееся с традиционным дворянским восприятием людских взаимоотношений. Пушкин мог сколько угодно называть пугачевское восстание «гнусным бунтом, коего цель была ниспровержение престола и истребление дворянского рода» («Капитанская дочка»), — он оценивал положение крестьян и проявления крестьянской революционности не так, как это полагалось по официальному. Николай не мог до конца осмыслить, что ему не нравилось в отношении Пушкина к Пугачеву— для этого он не был достаточно тонок, но оно ему не нравилось, и он делал замечания великому поэту. Царь в данном случае выступал только как выразитель общего мнения господствовавшего класса.

«В публике очень бранят моего Пугачева, — записывал Пушкин в своем дневнике, — а что хуже, — ее покупают. Уваров (министр народного просвещения. — В. К.) большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении».

Для отношения к мужику, да еще к бунтующему, как к человеческой личности, необходим был иной взгляд на него, чем обычный дворянский. И здесь мы вновь видим, трещины, возникшие между Пушкиным и всей массой его класса, и здесь Пушкин выступает как отщепенец, как одиночка. Пушкин считал счастьем для России, что притязания немногочисленной аристократии разбились о самодержавие государей, потому что это, по его мнению, оставило открытым путь к мирной ликвидации крепостного права, а тем самым и к смягчению режима. Пушкин считал политическую свободу неразлучной с освобождением крестьян. Политическое преобразование он считал теснейшим образом связанным с социальным. Приведенное мнение относится к 1822 году, когда на Пушкина оказывали сильное влияние декабристы. Как видим, и тогда Пушкин стремился избежать насильственных средств для преобразования России. Но как бы то ни было — Пушкин понял, что ликвидация крепостного права является основой всех стремлений к политической свободе. Она — альфа и омега всякой освободительной программы, претендующей на успех; она — условие гражданского равенства сословий. Впоследствии’ Пушкин скреп я сердце отказался от программы политической свободы, но мыслей своих о необходимости освобождения крестьян он не изменял. Он