Читать книгу "Йенни - Сигрид Унсет"

Она снова надела на себя шляпу и вынула вуаль.

– Ну, а теперь пойдем обедать… Ты, вероятно, умираешь от голода, ведь уже очень поздно…

Гуннар Хегген весь вспыхнул. Теперь, когда она это сказала, он вдруг почувствовал, что действительно умирает от голода. Ему стало стыдно, что он мог испытать голод в такую минуту… Он вытер слезы со своих пылающих щек и взял со стола шляпу.

X

Не сговариваясь об этом, они прошли мимо того ресторана, где обыкновенно обедали и где всегда было много скандинавов. Они шли в сумерках по направлению к Тибру, потом перешли по мосту на другую сторону и углубились в старый квартал Борго. В темном переулке у самой площади св. Петра был небольшой ресторан, в котором они изредка обедали, когда возвращались из Ватикана. Туда они и зашли.

Они пообедали почти молча. Покончив с обедом, Йенни закурила папироску. Время от времени она попивала из стакана вино, терла в руках кожуру от мандарина.

Хегген тоже курил и рассеянным взглядом смотрел перед собой.

– Хочешь прочитать письмо, которое я на днях получила от Чески? – спросила вдруг Йенни.

– Спасибо. Она пишет из Стокгольма?

– Да. Они переехали в Стокгольм и пробудут там всю зиму. – С этими словами Йенни вынула из своей сумочки письмо и протянула его Гуннару.

Гуннар углубился в чтение.

«Дорогая, милая моя Йенни!

Не сердись на меня за то, что я до сих пор даже не поблагодарила тебя за твое последнее письмо. Я собиралась писать тебе каждый день, но из этого так ничего и не выходило. Я так рада, что ты снова в Риме, и что ты работаешь, и что с тобой Гуннар.

Мы переехали в Стокгольм и живем на старой квартире. В нашем домике невозможно было дольше оставаться, так как там стало очень холодно. Отовсюду дуло, а топить можно было в кухне. Но если нам когда-нибудь удастся купить этот домик, то мы непременно переделаем все. На чердаке мы устроим мастерскую для Леннарта, придется поставить несколько печей и многое еще другое. Но это требует больших расходов, так что пока об этом мы и не мечтаем. Тем не менее на будущее лето мы опять будем там жить, так как нам ужасно нравится это место. Я много писала там, и говорят, что мои картины недурны. Вообще нам с Леннартом жилось там очень хорошо. Мы с ним теперь всегда добрые друзья. Он такой милый со мной, иногда он целует меня и говорит, что я маленькая русалочка, и всякое такое, и мне кажется, что со временем я совсем сроднюсь с ним…

Да, итак, сейчас мы снова в городе, и из нашего путешествия в Париж ничего не выйдет, да это и не важно. Мне кажется, что с моей стороны прямо-таки жестоко писать тебе об этом, Йенни, потому что ты гораздо лучше меня, и это так невероятно ужасно, что ты должна была потерять своего малютку. Осталось еще около пяти месяцев, и я отказываюсь сама верить этому, но теперь уже в этом нет никакого сомнения. Я старалась до последней возможности скрывать свое положение от Леннарта – мне было так совестно, что я его обманывала уже два раза, а кроме того, я боялась, что могу ошибиться, так что я даже отрицала вначале, когда он заподозрил, что со мной что-то неладно. Под конец я должна была признаться, но все-таки я до сих пор еще не могу свыкнуться с мыслью, что у меня будет мальчик. Впрочем, Леннарт уверяет, что он хотел бы, чтобы у него была еще вторая маленькая Ческа. Но я думаю, что он так говорит, чтобы заранее утешить меня на случай, если бы у нас действительно родилась дочь. Потому что я знаю, что в глубине души он хочет иметь сына.

Ах, я чувствую себя теперь такой счастливой, что мне даже все равно, где мы живем. Во всяком случае, о Париже я даже и не думаю… Однако пора кончать. Знаешь, чему я радуюсь? Тому, что в моем положении Леннарт не может ревновать меня ни к кому. Не правда ли? А, впрочем, мне кажется, что он никогда уже больше не будет ревновать меня, потому что он теперь знает, что, в сущности, одного его я и любила.

Может быть, это нехорошо с моей стороны, что я так много пишу тебе о том, что так счастлива. Но ведь я знаю, что ты от всего сердца желаешь мне добра. Кланяйся всем нашим общим знакомым и больше всего Гуннару. Если хочешь, расскажи ему все то, о чем я пишу тебе. Ну, желаю тебе всего хорошего. Летом ты должна непременно приехать повидать нас.

Самый искренний привет от твоей преданной и верной Чески.

Р.S. Знаешь, что мне только что пришло в голову? Если у меня родится девочка, то я непременно назову ее Йенни. Пусть Леннарт говорит что хочет. Кстати, он просит передать тебе привет».

Гуннар протянул письмо Йенни, и она спрятала его.

– Я так рада за нее, – сказала она тихо. – Я радуюсь за каждого счастливого человека. Хоть это-то осталось еще у меня… если и нет уже ничего другого.

Вместо того чтобы идти назад в город, они направились на площадь св. Петра к собору.

Луна ярко светила, и на площадь падали черные тени. В одной колоннаде эффектно и таинственно перемешивались черная тьма и яркий зеленоватый свет луны, тогда как другое крыло колоннады тонуло в непроницаемом мраке, и только контуры статуй на его крыше вырисовывались на фоне синего неба.

Гуннар и Йенни тихо шли к собору по темной колоннаде.

– Йенни, – сказал вдруг Гуннар. Голос его был совершенно спокойный и будничный. – Хочешь выйти за меня замуж?

– Нет, – ответила она так же спокойно.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Да, но мне кажется, что ты должен понимать, что я этого не хочу.

– Но почему же? – Они шли дальше по направлению к церкви. – Насколько я понимаю тебя, в настоящее время ты сама находишь, что твоя жизнь ничего не стоит. По временам ты думаешь даже о самоубийстве, если я тебя верно понял. А раз ты дошла до этого, то могла бы выйти за меня замуж. Во всяком случае, ты могла бы попытаться.

Йенни покачала головой.

– Спасибо, Гуннар. Но мне кажется, что это значило бы заводить дружбу слишком далеко. – И она заговорила вдруг очень серьезно: – Во-первых, как ты и сам мог бы предположить, я на это никогда не соглашусь. А, во-вторых, если бы тебе удалось заставить меня ухватиться за тебя, как за доску во время кораблекрушения, то я не была бы достойна, чтобы ты протянул мне хоть мизинец.

– Йенни… это не дружба. – С минуту он медлил, но потом продолжил: – Дело, видишь ли, в том… что я влюбился в тебя… И вовсе не из-за желания спасти тебя… хотя, конечно, я очень хотел бы помочь тебе… Но это просто только потому, что я понял теперь, что если только с тобой… что-нибудь случится… то я не знаю, что будет со мной. Я не в силах даже думать об этом… Нет на свете ничего такого, чего я не сделал бы для тебя… потому что я очень люблю тебя…

– Ах, нет, Гуннар… – Она остановилась и с испугом посмотрела на него.

– Я, конечно, знаю, что ты не влюблена в меня. Но это вовсе не может мешать тебе выйти за меня замуж… не всели тебе равно, раз ты дошла до отчаяния? – И в голосе его зазвучали глубокие и страстные ноты, когда он продолжал: – Я знаю, что ты полюбишь меня, я знаю наверняка, что ты будешь любить меня так же горячо, как я люблю тебя!