Читать книгу "Тест на отцовство - Янка Рам"

сейчас чувствую неполноценной. И всегда так чувствовала. Ты понимаешь меня?

- Не очень.

- Я хотела бы попробовать, - тяжело сглатывает, сжимая горло. - Побыть автономной. Убедиться, что я полноценна и сама по себе.

- Так! - психую я. - Иди, убеждайся! Степаха пока со мной побудет!

Рывком отворачиваюсь.

Что за хрень?!

Хватает за локоть, тормозит меня, тянет обратно.

Послушно обняв, агонизирую от этой мысли.

- Нет! - гневно шепчу ей. - Нет. Нет... И нет! Чего ты хочешь? Конкретно! Жить не со мной? Тебе плохо со мной?!

- Ч-ч... Всё... Мне нужен психолог, наверное.

- А я? А со мной поговорить? Почему ты легко откровенничаешь с Хасановым, а со мной - нет?!

Кое-что она конечно рассказала и мне… Но мне кажется, Хасанову больше.

- Потому что... я тебя люблю.

Затыкаюсь на полуслове, задохнувшись от неожиданных слов, словно от пощечины. И лицо также немеет… Медленно выдыхаю. Всё хорошо. Между нами всё хорошо. Мы оба сохранили чувства. У нас есть сын. Всё остальное - просто ерунда! Я смету это.

- Я хочу здоровые отношения. И не уверена, что способна... - с мучением закрывает глаза. - Боюсь, все сломать.

- Психолог? Ладно... Хочешь, я с тобой к нему пойду?

Обнимаю крепче.

- Ты ничего не можешь сломать. Люби меня и всё... Я буду все ремонтировать!

- А я?! - услышав мои последние слова, сказанные в эмоциях чуть громче, включается Стёпа. - Я тоже хочу ремонтировать!

- Во! Уж со Степахой мы точно всё отремонтируем.

Протягиваю ему "пять". Лупит посильнее мокрой от овощного сока ладошкой. Чтобы был шлепок погромче.

- Первая же ссора развела нас, Борис, не забывай, - бросает тихо мне.

- Я стал умнее.

- А я?

- А ты самая прекрасная женщина на свете!

- Льстец! - смотрит на себя в зеркало в коридоре.

- Не там ищешь подтверждений, - разворачиваю к себе. - Сюда смотри!

Показываю пальцами себе в глаза.

- Веришь?

Затаскиваю за угол, впиваясь в губы. Целую глубоко, слушая свое колотящееся от восторга сердце.

Кладу ее руку на него.

- Здесь надо смотреть, ясно?

А Юля такая нежность! Бля... Меня никто никогда не целовал как она. Словно бабочки садятся на губы... Что-то есть в ней такое... Уникальное... неискоренимо-девичье...

И эмоции с ней от всех этих поцелуев такие острые, словно это первые в жизни поцелуи. С любимой девочкой...

И как мне невозможно больно и тоскливо в душе, что не я оказался с ней рядом, когда она была ещё юной девушкой. И кто-то смел обижать!

Мои губы застывают, онемев от этой боли.

- Что такое?.. - гладит их пальчиком.

- Прости меня...

- За что?

- За то, что я случился позже, чем был нужен. И за то, что ничего не понял тогда...

- Это прошлое. Я хочу настоящее.

- Оно всё принадлежит только тебе! Ты придёшь ко мне сегодня? Когда сын уснет?

Кивает.

- Мам! Я всё...

Мы ужинаем. Хвалим Стёпин салат. Он сияет от радости.

Юля зависает, нервно заламывает пальцы.

- Переживаешь на счёт завтра?

Завтра у нее встреча с Бергманом. На счёт проблемы с этой Дашей. Ситуация очень щекотливая. Но Даша дала заднюю и никаких официальных обвинений и доказательств не будет. Только доверительная беседа.

- Переживаю.

- Ты на развод когда продашь?

- Я даже не представляю куда идти и с чего начинать... - растерянно. - И как не допустить того, чтобы встал вопрос о том, кто будет воспитывать Стёпу.

- А кто меня будет воспитывать? - поднимает глаза Стёпа.

- Мы с мамой, - подмигиваю ему я.

- А к папе не поедем? - настороженно.

- Нет... - опускает Юля взгляд. - Мы здесь поживем пока, хорошо?

Я не знаю как дожать Юлю, чтобы сообщить Степахе, что папа - это я!

Она принципиально - согласна. Но мы не знаем, как это сделать.

- Документы для начала забери все.

- Хорошо, я заеду, заберу.

- Заедем, - поправляю я.

- Я не боюсь Роберта, - поджимает губы. - Он ничего мне не сделает. От всех невозможно убегать и прятаться. Мне пора отстаивать себя самой.

- "Заедем", - строго настаиваю я. - Никакой женщине не пора отстаивать себя самой. Тебе - тем более. Для этого у тебя есть я. И всегда буду!

- А два папы бывает? - разглядывает нас Стёпа.

- Бывает... - киваю я решительно.

- А ты мой второй папа?

Сердце мощно дёргается в груди, дезориентируя, и пульс оглушает.

- Я - первый… Первый папа.

Юля тормозя сжимает мою руку, лежащую на столе.

- А как понять, кто первый, кто второй?

- Иди сюда... - поднимаю его на руки.

- Борис! - нервно.

- Всё нормально!

Подхожу с ним к зеркалу.

- Видишь, как мы с тобой похожи? Мы с твоей мамой... эм... когда-то очень дружили. И у неё в животике появился ты. А я уехал... Маме пришлось... найти для тебя другого папу. А потом я вернулся... И мы с тобой встретились.

- Нельзя было уехать! - строго и недовольно смотрит на меня сын.

- Я не знал... Что ты у мамы появился. Иначе бы не уехал.

- А что будет с папой? С тем папой?

- Ничего плохого.

Хотя стоило бы.

Задумчиво смотрит в зеркало.

- Нельзя было уехать! Папа маму обижал!

- Степочка... - шокированно улыбается Юля. - Не обижал.

- Обижал! - с возмущением доказывает мне. - Мама плакала! Я видел! Ночью...

Играя желваками, перевожу на Юлю вопросительный взгляд.

Это что ещё за херня?!.. Меня обваривает адреналином.

Она отрицательно качает головой.

- Мне просто... было... одиноко. Приснился плохой сон.

- Лучше бы ты не уехал!

Отталкивает меня.

Спускаю на ноги. Убегает наверх.

- Зачем ты?! - сердится Юля.

Развожу руками...

От обиды сына хочется повыть от раскаяния. Наорать на Юлю за моё неведение. Всечь Крынскому. До кучи отметелить ее отца!

От беспомощности луплю кулаком в стену. Протираю ладонями лицо.

Юля тормозит мою попытку пойти наверх.

- Ну всё... Успокойся. Давай, я сама дальше.

Умиротворяюще гладит по плечу. Идёт наверх.

- Скажи ему, что я вас очень люблю и никуда не уеду больше. И ещё... что он имеет право сердиться, - в спину. - И что мне тоже было одиноко...

Время идёт.