Читать книгу "Игра по чужим правилам - Елена Усачева"

– Эй!

Она попятилась. Они идут к ней!

– Стой!

А вот теперь самое время бежать! Минуту назад – усталость, раздражение, мысли о школе. Сейчас – скорость. Она неслась обратно к автобусной остановке, а за ней грохотал сам город.

Не успеет!

Споткнулась, подвернула ногу, неловко обернулась – не поняла. Она упала, но боли не почувствовала. Она видела приближающиеся ноги.

Помогите!

Его шаги были бесшумны. Он просто появился, и те, другие, остановились. Была драка, нет, она не заметила, только те, плохие, исчезли. А он подошел, протянул руку, чтобы она могла встать.

– Проводить? – спросил он негромко.

И она согласилась».

Все ушли. Ира поначалу тоже собиралась домой, встала, выпуская Ходасян, но потом опустилась обратно на стул. На нее напала лень. Все, что ждало ее за дверью, было понятно.

– Рано вас Игорь Дмитриевич освободил, – ворчала химичка. – Надо было оставить посидеть весь урок, как раньше делали. Дело до драки дошло, а закончилось все пятиминутным разговором. Это же ЧП. А он…

Чтобы не прерывать ход учительского монолога, Ира кивала. Вот бы она ушла. Хорошо бы посидеть одной, в тишине. Не шевелясь.

– Скоро полугодие заканчивается, об экзаменах надо думать, а у вас ветер в голове.

Кивок.

Химичка вдруг пристально посмотрела на Иру.

– Возьми пудру, спрячь свою красоту. – На парту перед Ирой легка синяя пластиковая коробочка. – Из-за чего подрались-то? Неужели из-за Щукина? Вот балабол. И чего за ним Курбанова бегает?

– Не из-за Щукина. Она меня с днем рождения не поздравила, – буркнула Ира, вертя в руках незнакомую конструкцию – никак не могла понять, с какой стороны замочек у пудреницы.

– Путаные вы. – Химичка открыла коробочку, коснувшись ученицы холодными руками. – Ерундой страдаете.

Ира посмотрела на свое отражение. Ничего особенного. Сквозь кожу пробивается легкая синева. Возможно, к вечеру все станет заметнее.

И вдруг химичка предложила посидеть в классе.

– Я уйду. Чтобы тебя никто не тревожил, кабинет закрою. Через полчаса вернусь, захочешь, пойдешь домой. Нет, еще посидишь.

Вот бы на ночь остаться. Тут, наверное, привидения замученных учеников по коридорам бродят…

– Ну все, сиди.

В замке щелкнул замок. Каблучки отбили удаляющуюся дробь по лестнице.

Ира отодвинула стул, пробираясь к окну. Ноябрь был уныл. Улица устало помигивала слипающимися ресницами голых веток. Никого. Мокнет под дождем площадка, мокнут дома, мокнут деревья. А на море под этим же дождем мокнут корабли. И сам город, вдруг превратившись в такой корабль, стронулся и поплыл… не к горизонту, а на край света, за которым мрак.

За спиной грохнуло. От неожиданности Ира чуть не снесла цветы с подоконника.

На пороге лаборантской стоял Щукин. В руке у него была швабра.

– Ты решил на пару с Курбановой меня прибить? – Других версий такого явления не было. Вместо швабры ему бы косу – вылитая смерть. По крайней мере, такой же бледный, как ненавидимая всеми вестница печали.

– Сделай одно дело.

Займись делом, порисуй мелом, возьми лопатку, вскопай грядку…[4]

Ира молча смотрела на одноклассника.

Щукин полез в свой чемодан, уронил швабру. Рюкзак в его руках крутанулся, упал на пол с глухим стуком.

– Бомба, что ли? – в Ире проснулось любопытство.

– Две! – Лешка сидел над рюкзаком, не зная, что с ним делать дальше. – Там, короче, это… рассыпалось.

Цветок фиалки. Он лежал на дне, опрокинувшись на бок. Зеленые мохнатые листики набрали в ворсинки земли. Как и учебники с тетрадями. Из коричневой горки торчал одинокий карандаш.

– Это у тебя чего?

– Кактус, – буркнул Лешка, запуская руки в рюкзак. – Помоги собрать.

– Это то, что ты в прошлый раз стащил? – стала догадываться Ира.

Скандал в сентябре, Щукин с Пулейкиным вылезают из класса через окно. Все было, наверное, так же. Химичка оставила их и закрыла класс. Щукин стащил фиалку. Ту самую, что принесла Лика. Теперь вернул. Любовь прошла, завяли помидоры. Жалко. Красивая была история. Все кругом придумывают свои истории с печальным концом.

– Сделай так, чтобы он не загнулся. – Лешка искал, куда бы поставить перепачканный в земле горшок, и не придумал ничего лучше, как устроить его на учительский стол.

– Землю выгребай, – скомандовала Ира, отодвигая подальше учительские тетради и учебники. Но Щукин вновь отличился, перевернув над цветком рюкзак.

Сначала посыпалась земля, потом рухнули учебники с тетрадями, отбив Ире запястье. Последним по полу покатился одинокий карандаш.

– Знаешь, сколько тебе это будет стоить! – взвыла Ира.

– Желание, – кивнул Лешка, заглядывая внутрь своего чемодана. Он собирался еще немного потрясти его над фиалкой, но Ира дала однокласснику подзатыльник и отправила к раковине. От рукомойника он вернулся все с той же шваброй. Хозяйственный.

Ира руками клала землю обратно в горшок.

– И откуда ты только такой взялся? – ворчала она, замечая, что влажная земля оставляет неприятные разводы на столе.

– От мамы с папой. – Лешка кидал учебники в рюкзак.

– Они у тебя инопланетяне! – Ира отобрала у Щукина тетрадку – из нее сыпалась земля. – Чего ты с этим горшком таскаешься?

– Отдать хотел, а потом передумал. Ей и правда не нужны все наши воспоминания. – Лешка пнул ногой карандаш.

– А как же Курбанова? – Показательно еще хотелось ткнуть пальцем в разбитое лицо.

Лешка снова глянул в рюкзак, как будто тетрадки пересчитывал.

– Чего с цветком-то?

– Помрет твой цветок, – рассердилась Ира. – Сейчас вообще с пятого этажа сброшу! – Что за манера разбираться со своими влюбленностями через нее!

– Ну, сбрось, – Лешка дернул молнию на кармане, достал длинную металлическую линейку. – Ты скоро?

Это уже была наглость! Мало того что в земле возиться заставили, так еще торопят.

– Через час! – съязвила Ира, сильно ударяя пальцами по листкам, чтобы стряхнуть крошки земли. – Тут еще подмести надо и стол протереть.

– Через час химичка придет, а мне уйти надо.

– Как уйти? – Черт! Надоело все. – В окно?

– В окно только бэтмены ходят. А я хожу как человек.

Лешка вытащил из одной створки нижний шпингалет и распахнул двери. В кабинет ворвался свежий воздух коридоров. И их непривычная тишина.