Читать книгу "Тень Серафима - Наталья Корнева"

Образец, принадлежащий Себастьяну, был столь ценен, что для раскрытия магических свойств даже не нуждался в огранке или дополнительной обработке. Он представлял собой естественный сросток двух правильных кристаллов. В полностью натуральном виде аметист был вставлен в специально изготовленный медальон, подобный которому имел каждый маг. При необходимости украшенное рельефной сканью украшение могло вместить до пяти небольших минералов.

Однако аметисты не следовало носить слишком долго: камни действовали как фильтр и имели свойство становиться токсичными. По мере поглощения ядовитых веществ они «засорялись» и теряли стеклянный блеск, приобретая едва заметный глазу пепельно-серый оттенок, похожий на налет плесени. Таким образом, накопивший достаточно «грязи» минерал действовал с прямо противоположным эффектом, отравляя и опьяняя владельца. Им надо бы уйти отсюда до начала обратного действия.

Стоящая рядом София ощутимо расслабилась и, развязно засмеявшись, дернула Себастьяна за рукав. Ювелир с сожалением посмотрел на Искаженную, которой камни помочь не могли. Глаза девушки заблестели, а губы, словно лепестки роз, приоткрылись в волнении. Игриво распустив надушенный веер, София улыбнулась спутнику. Мужчина испытал смешанные эмоции: с одной стороны, в привлекательности и обаянии юной фее было не отказать, с другой — чувство стиля явно хромало. О Изначальный, неужели он заделался перфекционистом? Разве цветущая молодость во все времена не искупала любые шероховатости поведения?

Привыкнув к запахам и немного адаптировавшись, Себастьян обратил внимание, что в зале играет музыка — ненавязчивая, негромкая и ритмичная. В такт ей на сцене двигались пары и группки людей, облаченные в поражающие воображение костюмы из блестящих цветных лент, перьев и золота. Ювелир заинтересованно задержал взгляд на происходящем: движения танцовщиков посреди впечатляющих декораций напоминали полноценное театральное представление. Сцена представляла собой приподнятую на высоту человеческого роста причудливую конструкцию, ажурной лентой опоясывающую зал. Скорее всего, она была поднята и закреплена с помощью магии — никаких дополнительных механических приспособлений ювелир не видел.

Себастьян нахмурился и осуждающе покачал головой — расходовать мощь драгоценных камней на такую ерунду, зная, к каким негативным, разрушительным последствиям приводит каждое искусственное изменение энергетических полей! Хотя нельзя не признать — смотрелось очень оригинально и эффектно. В некоторых из танцовщиков, как это ни поразительно, определенно текла кровь оборотней — уж слишком грациозными, пластичными и быстрыми были их движения. Пока это были только танцы, откровенные, но танцы. Однако Себастьян знал, что по мере разогревания аудитории действо на сцене постепенно перейдет нечто большее, и к вакханалии смогут присоединиться все желающие в зале.

Вспомнив, что над ними находятся еще двенадцать этажей содрогающихся в наркотическом или алкогольном экстазе тел, ювелиру стало по-настоящему мерзко.

Однако, кто из живущих без греха? Не время и не место предаваться морализму. Нужно попытаться выяснить, кто отправил к Стефану новых ночных гостей, если, конечно, всё это не плод воспаленной фантазии несчастного.

Присев за свободный столик, Себастьян заказал пару бокалов белого вина и принялся разглядывать помещение. Никто из присутствующих не был знаком ювелиру, что было вполне предсказуемо — не его полета птички. Это означало также, что и сильных магов Ледума здесь не было, ведь в своё время Серафим побывал в гостях почти у каждого из них, предварительно выяснив привычки, мельчайшие детали распорядка дня и, конечно же, узнав в лицо. Впрочем, помимо обычных столиков в зале имелись еще и индивидуальные ложи, расположенные по периметру внешней стены. От основного помещения их отделяли лишь тончайшие, голубовато-белые тюлевые занавески. Похожие на лоскуты облаков, они трепетали от малейшего движения воздуха.

Себастьян напряг зрение, пытаясь различить хоть что-то за ними. Для простого смертного это было бы, конечно, невозможно, но ювелиру довольно легко удалось не обращать внимание на дрожащую эфемерную преграду, смотря словно сквозь неё.

Результат не заставил себя ждать. Уже в первой ложе Себастьян с удивлением обнаружил своего нанимателя. Глава ювелиров, собственной персоной, вальяжно откинулся в кресле и, полузакрыв глаза, сосредоточенно курил кальян. Судя по очень маленькой курительной чашке и большому количеству льда в сосуде, Кристофер, по своему обыкновению, не ограничивался табаком, этим вечером отдавая предпочтение смеси гашиша, мёда и патоки. На столике рядом стояло большое блюдо с крупными темно-алыми вишнями, сам цвет которых был каким-то лоснящимся и порочным. Кристофер не обращал внимания на сцену — перед ним, только для него, танцевали его личные танцовщики.

Но причиной удивления Себастьяна было даже не это. Всем известна слабость Кристофера к ночной жизни. Поражало нечто совсем другое, а именно: приметная декоративная лента во всегда продуманном до мелочей наряде главы ювелиров. Глубокий черный цвет её притягивал взгляд, как маятник в руке гипнотизера. И это была не просто деталь одежды. Особым образом завязанная вокруг горла, наподобие шелкового шарфа, лента сообщала всем окружающим о поистине уникальном статусе своего обладателя.

Перед ними был премьер.

Глава 17, в которой продолжается разговор о некоторых традициях Ледума

Не существовало способа достигнуть более высокого положения в Ледуме, чем положение премьера.

Не существовало способа добиться большего расположения и доверия лорда-защитника: человек, носящий черную ленту, фактически полноправно представлял правителя. Как в былые времена священнослужители представляли в своем лице самого Творца, подобным же образом воля премьера считалась выражением воли самого лорда, и ее надлежало выполнять неукоснительно.

До сегодняшнего дня ювелиру было известно о двух временных супругах, которым лорд Эдвард присваивал статус прим, но только потому, что те ждали от него детей, имеющих преимущественное право на престол. Для ребенка, получавшего официальный титул наследника, предпочтительно было иметь как можно более высокое происхождение, которое никто не смог бы оспорить. Таким образом, статус примы давал скорее формальную, чем реальную власть.

Впрочем, последняя прима Ледума, госпожа Лидия, смогла с умом воспользоваться открывшимися перед ней широкими возможностями. Женщина обладала сильным характером и рассудительностью, вместе с тем благоразумно не вмешивалась в щекотливые вопросы политики. В противоположность этому, она активно занялась общественной и научной жизнью, и поспособствовала небывалому расцвету в городе наук и искусств. Огромную поддержку получил от неё Магистериум. Сама Лидия много лет занималась там прогрессивными исследованиями в области химии, и даже получила ученую степень.

Госпожа Лидия сохраняла за собой статус примы в течение семнадцати лет, родив лорду-защитнику троих детей, младший из которых, Эдмунд, сейчас являлся инфантом. Однако ей, как и многим выдающимся людям Ледума, не удалось спокойно состариться и умереть естественной смертью. Вскоре после несчастного случая, унесшего жизни старших её детей, близнецов Эммы и Эрика, женщина была арестована и некоторое время содержалась в Рициануме, после чего была прилюдно казнена по обвинению в измене.