Читать книгу "Избранное - Рюноскэ Акутагава"

— Может быть, завтра?

На этот раз Ёити не смог промолчать.

— Но ведь у него сейчас, кажется, экзамены.

— Ты полагаешь?

Кэндзо умолк, о чем-то задумавшись. Потом, протягивая Мицу чашку, чтобы та налила чай, обратился к Ёити:

— Тебе тоже нужно учиться. Не забывай, что осенью Синтаро станет студентом университета.

Ёити отодвинул еду и ничего не ответил. Он злился на отца, который заставлял его учиться, запрещая заниматься любимой литературой. Кроме того, что общего между студенчеством старшего брата и учебой младшего?

Ёити хотелось посмеяться над нелогичностью отца.

— О-Кину сегодня придет?

Кэндзо решил переменить тему разговора.

— Вероятно. Она ведь просила ей позвонить, когда придет Тодзава-сан.

— У О-Кину дома тоже неблагополучно. Они близки к разорению.

— Да, убытки у них огромные.

Ёити слушал, продолжая пить чай. Четыре месяца назад разразился невиданный кризис. В результате банкротства одного осакского промышленника, с которым их фирма заключила крупные сделки, Кэндзо пришлось прибегнуть к займу. В общем, его убытки составляли самое малое тридцать тысяч иен. Ёити слышал об этом краем уха.

— Хоть бы все оставалось, как есть. Ведь при нынешнем положении в любое время может произойти непредвиденное.

Говоря об этих невеселых делах в несколько шутливом тоне, Кэндзо встал из-за стола. Потом раздвинул фусума и вошел в соседнюю комнату, где лежала больная.

— И суп съела, и молоко выпила? О-о, это— настоящее событие. Нужно, чтобы она как следует ела.

— Если бы она еще могла принимать лекарство, а то примет — и ее тут же вырвет.

Такой разговор услышал Ёити. Он до завтрака заходил к матери — жар у нее был значительно меньше, чем накануне и третьего дня. Говорила она не с таким трудом, двигалась гораздо свободнее. «Боли еще не прошли, но самочувствие значительно лучше», — это сказала сама мать. А теперь и аппетит появился, — как знать, быть может, все тревоги уже позади и она пойдет на поправку. Так тешил себя надеждой Ёити, заглядывая в соседнюю комнату. Но в то же время он испытывал суеверный страх, что матери может стать хуже, если он раньше времени успокоится.

— Господин, вас к телефону.

Продолжая держаться за фусума, Ёити обернулся. Мицу, подобрав рукава, вытирала стол. А к телефону Ёити позвала служанка по имени Мацу, которая была старше Мицу. С мокрыми руками она стояла в дверях кухни, через которые виднелась всякая утварь.

— Кто просит?

— Даже и не знаю кто...

— Ну ладно, вечно ты со своим «даже и не знаю кто».

Ворча, Ёити быстро вышел из столовой. Ему почему-то было приятно отругать непонятливую Мацу при Мицу, которая ему нравилась.

Он подошел к телефону — звонил сын аптекаря Тамура, с которым они вместе окончили школу.

— Здравствуй. Давай сходим в «Мэйдзидза»[158]. Там сегодня играет Иноуэ[159]. На Иноуэ ты, конечно, пойдешь.

— Не могу. Мать больна.

— А я и не знал. Прости. Жаль. Вчера мы кое-где были...

Закончив разговор, Ёити поднялся на второй этаж, в свою комнату. Сел к столу, но желания готовиться к экзаменам у него не появилось, даже читать не хотелось. Ёити постоял у решетчатого окна, из которого было видно, как перед оптовой фирмой игрушек мужчина в хантэне[160]накачивает шины велосипеда, и ему почему-то стало не по себе. Спускаться вниз тоже не хотелось. И Ёити улегся на циновку, подложив под голову объемистый китайско-японский словарь.

Он стал вспоминать своего брата, с которым не виделся с весны. У брата был другой отец — но Ёити ни разу даже в голову не пришло, что они сводные, а не родные братья. Да и о том, что его мать вышла второй раз замуж, имея ребенка, которым и был его брат, он узнал сравнительно недавно. В памяти запечатлелось лишь то, что у брата другой отец.

Это случилось в то время, когда они с братом еще учились в начальной школе. Однажды Ёити, играя с Синтаро в карты, поспорил с ним. Синтаро, всегда сдержанный, как ни злился на Ёити, даже голоса не повысил. Только стыдил брата, осуждающе глядя ему в глаза. Ёити пришел в бешенство, схватил карты и швырнул Синтаро в лицо. Карты рассыпались по полу. Брат влепил ему оплеуху.

— Не нахальничай.

Не успел брат сделать это, как Ёити зубами впился ему в руку. Синтаро был крупнее Ёити. Зато Ёити был отчаяннее. Они вцепились друг в друга, как звери, и начали драться.

На шум прибежала мать.

— Что вы делаете?

Только мать это произнесла, как Ёити тут же расплакался. А брат застыл на месте, опустив голову.

— Синтаро, ты старший. Зачем же обижаешь младшего?

Получив выговор от матери, Синтаро дрожащим голосом возразил:

— Это Ёити во всем виноват. Он швырнул мне карты в лицо.

— Врешь. Ты первый ударил меня. — И Ёити еще сильнее расплакался. — Зачем обманываешь маму?

— Что?

Возмущенный брат двинулся на Ёити.

— Опять ты на него нападаешь? Я же сказала — ты старший, значит, должен просить прощения.

Мать оттащила Синтаро от Ёити. Глаза брата загорелись недобрым огоньком.

— Хорошо же.

Он точно безумный замахнулся на мать. Но тут расплакался еще сильнее, чем Ёити.

Какое лицо было в этот момент у матери? Этого Ёити не запомнил. Но налитые злостью глаза брата до сих пор отчетливо видит перед собой. Возможно, брат вспылил оттого, что мать несправедливо его отругала. Но это было всего лишь предположение. После отъезда брата я провинцию стоило Ёити вспомнить выражение глаз Синтаро, как он начинал думать, что мать смотрела тогда на брата совсем не так, как на него, Ёити. В этой мысли его укрепляло еще одно воспоминание.

Это было три года назад, в сентябре, за день до отъезда брата в провинцию, в колледж. Ёити отправился с ним за покупками, и они вышли на Гиндзу.

— И с этими часами я расстаюсь навсегда.[161]

Когда они дошли до улицы Охари, Ёити, будто разговаривая сам с собой, сказал: